Не уходи - Маргарет Пембертон

К своему неудовольствию, она заметила, что в глазах майора промелькнуло восхищение.

— Эти комнаты больше не принадлежат вашему отцу, — заявил Мейер, и эти слова словно плетка хлестнули по натянутым нервам Лизетт. — Если я снова увижу вас здесь или даже поблизости, то прикажу арестовать. Понятно?

От страха по спине девушки пробежали мурашки. Такой не станет угрожать попусту. Лизетт инстинктивно попятилась к двери.

— Я вас прекрасно поняла, — пробормотала она, схватившись за ручку. — Спокойной ночи, майор Мейер.

Немец удивленно приподнял бровь, а Лизетт тут же разозлилась на себя. Она так твердо усвоила хорошие манеры, что пожелала немцу спокойной ночи. Девушка вспыхнула и выскочила из спальни, желая, чтобы майор провалился в ад.

Она поступила глупо и необдуманно. А ведь Поль постоянно просил ее соблюдать осторожность. Теперь попасть в комнаты майора будет куда сложнее. Он не поверил ни одному ее слову. Немец, конечно, догадался, зачем приходила Лизетт, хотя и понял, что ей не удалось осуществить свой план. Девушка вздрогнула. А что он сделал бы, застав ее с записной книжкой в руках? Отправил бы в отделение гестапо в Кан? Да, такие импульсивные и непродуманные действия сопряжены с риском для жизни. Только сейчас Лизетт по-настоящему осознала, как глупо поступила. Войдя в свою комнату, она опустилась на кровать и обхватила плечи руками. В следующий раз поведет себя более осторожно… и тогда ей, возможно, повезет.

Лизетт увидела майора на следующее утро, когда спускалась по лестнице. Он стоял в холле в сером полевом плаще, держал под мышкой фуражку и натягивал перчатки с крагами. Девушка бросила на него холодный взгляд, не собираясь второй раз допускать оплошность из-за привитых ей хороших манер.

— Доброе утро, мадемуазель де Вальми, — насмешливо бросил майор, словно прочитав ее мысли.

Лизетт, поджав губы, удостоила майора легким кивком и проследовала мимо него в столовую. Ее охватила ярость.

Он еще и смеется над ней! Насмешка была слышна в тоне и светилась в глазах. Садясь за стол, Лизетт заметила, что у нее руки трясутся от злости. Девушка крепко сцепила пальцы. Нет, она не станет объектом его насмешек. Майор, конечно, подумал, что Лизетт всю ночь не спала и дрожала от страха, боясь, как бы родители не узнали, что она заходила в его комнаты. А это совсем не так. Лизетт спала прекрасно, а сожалела только о своей неловкости.

Сквозь высокое арочное окно она видела, как «хорх» с шофером за рулем обогнул лужайку перед замком и умчался на большой скорости по подъездной дорожке. Глаза девушки сузились. Бравый солдат Гитлера ничуть не запугал ее, а только усилил в ней решимость служить делу Сопротивления.

Заметив, что отец озабочен, Лизетт подумала, не рассказал ли ему майор обо всем. Но затем граф улыбнулся и сказал с деланной веселостью:

— Наш гость по крайней мере цивилизованный человек.

— Только внешне, — возразила Лизетт, вспомнив, как холодно немец угрожал ей арестом.

— У него есть высшие награды, — заметил отец. — Не так просто заслужить Рыцарский и Железный кресты.

— Ради Бога, папа! Уж не восхищаешься ли ты им?

— Нет, не восхищаюсь. Мне отвратительно все, что он символизирует собой. Но я пытаюсь найти способ терпеть его.

Лизетт задумчиво водила ножом по тарелке. Надо все рассказать отцу. Если она не сделает этого, майор Мейер получит большое преимущество. Девушка отложила нож.

— Папа, вчера вечером я совершила глупость. Когда майор уехал из дома, я зашла в его комнаты.

Граф побледнел.

— Что? — Он посмотрел на дочь с таким видом, словно она лишилась рассудка. — Да неужели ты не понимаешь, что во власти этого человека вышвырнуть всех нас из Вальми? Он мог бы застрелить тебя, если бы застал там.

— А он и застал, — призналась Лизетт, страдая оттого, что ее слова так расстроили отца. — Майор вернулся, когда я была в спальне.

— Боже мой! — Граф поднялся, побледнев еще более.

Лизетт, вскочив, подбежала к отцу и обняла его:

— Прости, папа. Мне очень жаль, что так вышло.

— И что же Мейер сказал тебе? — с любопытством спросил граф и крепко сжал плечи дочери.

— Чтобы я больше никогда не приближалась к его комнатам.

— Надеюсь, ты подчинишься, Лизетт. А что ты искала у него?

Девушка опустилась на стул.

— Не знаю. Карты, бумаги… что-то такое, что объяснило бы, почему он остановился у нас.

Граф с мрачным видом уселся напротив дочери.

— И что бы ты стала делать с этой информацией?

В столовой воцарилась тишина. Лизетт слышала только тиканье часов и приглушенные шаги Мари на кухне.

— Я бы рассказала об этом… одному другу.

— Полю Жильесу?

Глаза Лизетт расширились от удивления. Граф взял ее ладони и крепко сжал.

— Я не глупец, Лизетт, и знаю, что происходит в моей деревне. Мне известно, кто сотрудничает с оккупантами, а кто участвует в Сопротивлении.

— Тогда почему ты не помогаешь? — встрепенулась Лизетт. — Союзники могут высадиться не в Па-де-Кале, а здесь. Тогда им понадобится любая информация о береговой обороне и перемещении войск.

— Если в Вальми есть такая информация, я найду ее. Я, а не ты, Лизетт. Тебе это ясно?

— Да, папа. — Она испытала неимоверное облегчение. Тайна, которую Лизетт хранила все это время, тяготила ее. — Но тебе нельзя открыто встречаться с Полем, как это делаю я. Так что позволь мне продолжать заниматься этим.

— Но обещай мне оставить в покое майора Мейера.

Их взгляды встретились, и к горлу Лизетт подступил комок. Барьер, разделявший отца и дочь, рухнул.

— Обещаю, папа, — сказала она.

Через неделю в Вальми неожиданно явился фельдмаршал Эрвин Роммель в огромном черном «хорхе» и в окружении эскорта мотоциклистов. За «хорхом» следовала машина с адъютантами. Роммель вошел в замок и пересек холл, выложенный каменными плитками. Низкорослый, плотный, в плаще, он держал под мышкой маршальский жезл с серебряным набалдашником.

— Приступаем к работе, Мейер, — нетерпеливо бросил Роммель и, стянув перчатки с крагами, шлепнул ими по ладони. — У нас есть один настоящий противник, и этот противник — время.

— Слушаюсь, господин фельдмаршал. — Почтительно щелкнув каблуками, майор повел Роммеля в большую столовую замка.

Там на огромном столе были разложены карты; на красивом буфете в стиле Людовика XV стояли разнообразные напитки, однако Роммель, казалось, не заметил их. Он не желал тратить время на подобные пустяки. Сразу подойдя к столу, фельдмаршал мрачно уставился на карты.

— Итак, Мейер, каково ваше мнение? — Роммель сам устроил перевод Дитера Мейера в Нормандию, ибо давно знал майора и его семью. Фельдмаршал ценил таких офицеров — энергичных, умных, с хорошо развитым воображением, да к тому же еще и храбрых.