Венера Челлини - Наталья Солнцева

Она казалась немного растерянной. Видно было, что ей не хочется идти в дом. Вокруг двора был забор-сетка, калитка приоткрыта.

– Осторожнее, там может быть собака! – предупредил водитель.

Женщина была такая прелестная, беззащитная – ему хотелось утешить ее, может, пойти вместе с ней, чтобы она чувствовала себя более уверенно.

– Да?

Аглая Петровна с опаской заглянула внутрь двора. Там действительно оказался вольер с собаками, но он был закрыт. Она глубоко вздохнула и, скользнув в калитку, пошла по дорожке к дому. Под крышей открытой веранды горела одна-единственная лампочка. Окна в доме все были темные, кроме одного. В саду шумел ветер, принося запахи цветущих деревьев и дыма.

Водитель смотрел, как пассажирка искала звонок, потом постучала. Никто не открывал. Женщина немного постояла, оглянулась, махнула водителю рукой и вошла внутрь. Видимо, дверь оказалась не заперта. Таксист зевнул и посмотрел на часы. Было уже без пяти девять. Вокруг стояла непривычная для городского жителя тишина, нарушаемая только шумом ветра в садах. В это время начала лета люди еще не приезжали за город. Дома вокруг наверняка пусты. В июле тут будет повеселее. А сейчас… Даже собаки бродячие сюда не забегают!

Водителю отчего-то стало неуютно. Хоть бы пассажирка быстрее вернулась! Ему совсем не хотелось стоять тут, в темноте и одиночестве. Может, закурить? Как назло, он никак не мог найти спички. Где-то в кармане должна быть зажигалка. Он порылся в карманах – зажигалка нашлась, но она не работала.

– О черт!

Таксист захлопнул дверцу, включил музыку и прикрыл глаза, откинувшись на сиденье. Он чувствовал какую-то неприятную тревогу. Что-то было не так.

– Да что за черт! Это все нервы. День сегодня был непростой, много езды, много суеты, разговоров.

Он открыл глаза и снова посмотрел на часы. Прошло только три минуты… В это мгновение раздался душераздирающий, пронзительный женский крик, громко залаяли собаки в вольере. Таксист вскочил как ужаленный. Это из дома! Что-то случилось там, за толстой дверью из мореного дуба. Что же делать? Может, вызвать милицию?

Он выскочил из машины и подошел к приоткрытой калитке, глядя на дом. Дверь открылась, и из нее выбежала женщина, его пассажирка, закрывая лицо руками. Водитель, оглядываясь, поспешил ей навстречу, подхватил под руку. Она была едва жива от страха, вся дрожала, по красивому лицу текли слезы.

– Что случилось? На вас напали?

Она не могла вымолвить ни слова и только трясла головой, нервно всхлипывая. Таксист вспомнил, что у него в аптечке есть успокоительное. Он хотел достать его, но пассажирка не отпускала его, вцепившись в руку.

– Там… там… – она обернулась в сторону дома и тут же спрятала лицо на его груди.

– Что там? – водитель ощущал, как липкий пот стекает по его спине. Он испугался, сам не зная, чего.

– Там… убили…

– У меня рация, – сказал он женщине. – Мы сможем вызвать милицию, если вы расскажете, что случилось.

– Там… убитый… – наконец смогла выговорить Аглая Петровна, сама не веря, что все это происходит не с кем-нибудь другим, а именно с ней. И эта полная душистой прохлады ночь, и это приткнувшееся к забору такси, и этот симпатичный молодой водитель, и этот одинокий дом с единственным освещенным окном, и лежащий в доме страшный мертвец…

Чтобы у пирога получилась румяная корочка, Ева оставила его еще на полчаса в духовке. Олег Рязанцев, ее муж, любил пироги. А она любила делать ему приятное. Именно так – любила. Потому что теперь кое-что изменилось. В их семейной жизни образовалась серьезная трещина, которая становилась все шире и шире. И пироги Ева пекла скорее по привычке, чтобы не нарушать заведенный порядок, а не от души, как раньше.

В общем, в их ситуации не было ничего необычного или из ряда вон выходящего. Сколько таких семей, которые давно уже не основываются даже на искренней привязанности, не то что на любви? Они существуют только внешне, являясь чистой видимостью. А внутри – пустота. Это как воздушный шарик, который вот-вот лопнет.

Ева села на кухонный диванчик и задумалась. У нее была уютная, хорошо и со вкусом обставленная квартира, хороший муж, не пьющий, не курящий, который приносил домой всю зарплату и иногда помогал Еве по хозяйству. Детей у них не было – из-за Евы: она считала, что сначала надо пожить немного для себя, а потом уже заводить потомство. Они с Олегом почти каждый год ездили отдыхать на море, а когда далеко уезжать не хотелось, снимали дачу в Мамонтовке. Еве там очень нравилось: сосны, река, зелень, белки, птицы… красота! А воздух какой! Прозрачный, чистый и сладкий на вкус.

У Евы было несколько подруг, и все они ей завидовали. Ева подозревала, что они были тайно и безнадежно влюблены в ее Олега. У Рязанцевых была идеальная семья, которую всем ставили в пример, которой все восхищались и которой пытались подражать. Ева любила готовить, стирать и делать уборку; в ее квартире всегда была идеальная чистота, полный холодильник и атмосфера спокойного уюта, располагающего к приятному отдыху. За шесть лет семейной жизни они с Олегом ни разу не поругались, вообще Ева от мужа не слышала ни одного грубого слова. Она была по-настоящему счастлива, довольна и удовлетворена своей жизнью. Но…

Позапрошлой весной, когда они обсуждали будущий отпуск, Олег предложил снять на месяц дачу в Мамонтовке. Ева тогда очень удивилась.

– Как же так, Олег, мы же…

– Видишь ли, Ева, нам придется провести отпуск в Мамонтовке!

– Придется?! Что это значит? Ты что, пообещал кому-то? Так откажись. На рыбалку можно поехать и в выходные. Разве я когда-нибудь была против или выражала недовольство? Разве я не отпустила тебя хоть раз?

– Дело не в этом… – Олег вздохнул. – Это связано с моей работой.

Олег Рязанцев был сотрудником службы безопасности, а интересы государства, как известно, – прежде всего. Ева не стала спорить. Раз это связано с работой Олега, она поедет. Работа – это то, против чего возражать бессмысленно! Она в этом уже не раз имела возможность убедиться.

Почему-то в то лето Ева особенно скучала. По утрам она готовила завтрак, кормила Олега, а потом брала книгу и уходила на речку загорать. Вообще-то загорать она не любила, но что же ей оставалось делать? На речке было полно комаров, вода мутная, а у берега лежал жирный глубокий слой ила, так что купаться ей тоже не хотелось. Пляж был дикий, и в туалет приходилось бегать в кустики. Словом, удовольствия от отдыха Ева не испытывала, а ощущала самое настоящее раздражение, которое было вовсе ей не свойственно.

Олег целый день был занят, естественно, он не говорил ей, чем, а вечерами приходил уставший, разговаривать ему не хотелось, а хотелось спать. Он ужинал и почти сразу же засыпал, а утром повторялось все то же. В дождливые дни Ева изнывала от скуки, глядя в окно на шумящий под дождем сад, на мокрые дорожки, ведущие к калитке и сараю, на лужи, на залитые водой стекла веранды. В доме становилось темно, как будто уже наступили сумерки, пахло сыростью и пучками мяты, которые Ева собирала и сушила, чтобы потом зимой добавлять в чай. В ее сердце рождалась тоска, переходящая в досаду на Олега. Она не могла объяснить себе, что ей не нравилось: на других женщин он не смотрел, все свободное время проводил с Евой, деньги все отдавал, в еде не привередничал… Что она от него хочет? Спокойный, надежный мужчина, настоящий друг.