Мечта цвета фламинго - Светлана Лубенец

Поскольку решение наконец было принято, Нина потянулась еще за одним пирожным, а то смешно в самом деле – в кои-то веки попробовать знаменитые кондитерские изделия «Метрополя» и совершенно не разобраться, что у них внутри.

Потом Светлане раз сто звонили по телефону всякие партнеры по бизнесу и сын Павлик, наконец она отключила телефон, и они втроем еще раз выпили «Царицы Тамары», затем коньяка, потом кофе и опять коньяка. Нина не выдержала и закурила душистую коричневую сигарету. Затем они еще долго, опять же втроем, горячо говорили за жизнь, снова пили, курили, пьяными голосами звонили Ляльке, потом Светка откровенно предлагала Михаилу Нину, причем ни Нина, ни Михаил ни от каких ее предложений не отказывались, и наконец пришла пора укладываться спать.

Смеясь и шатаясь, они поднялись на второй этаж по той самой винтовой лестнице, которая так потрясла Нину. Она вела рукой по гладким лакированным перилам, и ей хотелось каждый день спускаться и подниматься по такой лестнице. Второй этаж коттеджа Тарасовых тоже был отделан белым пластиком, кожей, уставлен напольными вазами и увешан авангардистскими картинами – Нина никак не могла понять, что на них изображено. Она остановилась у одной, самой, на ее взгляд, противной, на которой по желтому, очевидно осеннему, полю полз отвратительный розовый паук с черной бородой и красным глазом.

Светлана приблизилась к Нине, для устойчивости уперла руки в бока и хвастливо заявила:

– Додик Краснодемьянский писал! Жутко талантливый! Его картины на западных аукционах выставляются. Нравится?

– Не-а… – помотала головой Нина. – Не люблю насекомых.

– Каких еще насекомых? – рассердилась Светлана. – Ты у нас что, неграмотная? Видишь, написано: «Купальщица на песчаном пляже»!

На Нинином лице проступило такое неподдельное изумление, что Михаил Иннокентьевич раскатисто рассмеялся:

– Я же говорил тебе, Светочка, что лучше повесить Додикину картину во-он в тот темный уголок под лестницей, а то, глядя на нее, гости начинают подозревать нас в разного рода извращениях.

– Э-э-х! Что бы вы понимали! Да, может, эта «Купальщица» лет эдак через сто станет так же знаменита, как «Черный квадрат» Малевича! Я посмотрю, что вы тогда запоете?

– Через сто лет, Светочка, скорее всего, мы будем петь уже в хоре ангелов, и это, заметь, в лучшем случае! – весело заметил ей Тарасов.

– Ну вас! – заключила Светлана и остановилась против одной из дверей. – Вот здесь у нас гостевая комната, – ткнула она в дверь длинным перламутровым ногтем. – Располагайся, Нинка! Там есть все, что твоей душе угодно, и даже будильник. Представляешь?! Простой такой, механический. Они самые лучшие… Заведешь, как тебе надо. – Она посмотрела на Тарасова и сказала ему: – Я пошла! А ты – не уходи! – И она погрозила ему пальцем. – Ты выясни, когда тебе подавать ей машину и… все такое… в общем, не мне тебя учить… – Она отцепилась от руки мужа и нетвердой походкой пошла дальше по коридору.

У Нины кругом шла голова: от выпитого вина пополам с коньяком, от крепких сигарет, от волнующего присутствия приятного мужчины, которым ей так царственно разрешили пользоваться. Конечно, она не станет им пользоваться. Еще чего! Это некрасиво и подло! Да и что это они за него решают? Может, он и не захочет? Какому мужчине нужны такие свитера, как у нее, и пожелтевшие бюстгальтеры? Нине вдруг опять стало жалко себя до слез, и она, не без труда прогнав их, сказала Тарасову, стараясь не смотреть в его бархатные коричневые глаза:

– Мне на работу к восьми, а сколько займет времени езда отсюда до Московского проспекта, я не знаю.

Порадовавшись, что умудрилась четко и без запинки произнести такую сложную фразу, Нина открыла дверь, вошла в комнату и сразу ее за собой прикрыла, как бы отрезав от себя Тарасова. Она немного постояла у двери, прислушиваясь и надеясь, что он, может, все-таки поскребется к ней. Тарасов не поскребся. Нина сказала себе, что так оно и должно быть, и осмотрелась. Комната была выдержана в том же стиле хай-тек, что и гостиная внизу: светлая кожаная мебель, встроенные шкафы с пластиковым покрытием, металлические дизайнерские изощрения непонятного назначения и монументальная кровать, покрытая голубоватым и таким блестящим покрывалом, что казалась только что залитым катком. Все это Нине опять не понравилось. Она дернула за ручку еще одну, неожиданно появившуюся перед носом дверь, надеясь выйти в какое-нибудь более приятное место, и оказалась в ванной комнате, выложенной черным с золотом кафелем. Ванна была величиной с небольшой бассейн, а одну из стен целиком занимало зеркало. Нина открыла золоченые вентили кранов, намереваясь полежать в горячей воде и немного прийти в себя, и принялась раздеваться у зеркала, одновременно размышляя о том, что эти вентили наверняка никогда не ломаются, и Светке не придется приносить их к ней, Нине, на экспертизу. Вентили очень красивые, особенно если сравнивать их с этим ужасным бюстгальтером! Может быть, купить голубую «Фантазию» и покрасить его? Или уж лучше желтое и красить в желтое? Или все-таки перестать жаться и купить наконец на толчке у метро новый? Но тогда стольник вылетит точно, как минимум. А трусы? Вы посмотрите на эти трусы! Прощай, молодость! Разозлившись окончательно, Нина, пошатываясь, как Светка, сняла с себя всю одежду и опять уставилась в зеркало. А что?! Она еще ничего! Трусы с бюстгальтером ее, конечно, не украшают, даже, можно сказать, портят, а так, без ничего, она еще о-го-го! Нина приняла несколько соблазнительных поз, а потом вдруг все-таки пустила слезу. Никому это ее «о-го-го» не надо: ни Тарасову, ни кому-нибудь другому. Никому не нужна эта престарелая бабища! Всхлипывая, Нина залезла в ванну. Вместо того чтобы взбодриться и протрезветь, в горячей воде она окончательно размокла, размякла и разрыдалась. В конце концов у нее так разболелась голова, что она еле вылезла из воды, кое-как вытерлась, с трудом добралась до постели и заснула прямо на скользком голубом катке покрывала…

– Ну и кто же вас, Ниночка, привез? – сладким голосом спросила Галина Андреевна, стоило только Нине войти в свою лабораторию.

Нина знала, что Галина ни за что не отстанет, а потому решила сказать правду:

– Тарасов.

– Это, значит, у него фамилия такая! Тарасов! Ясненько… – еще слаще пропела Галина. – Хорошая фамилия. А зовут как?

– Михаилом.

– Надо же, как владельца «Веги»! – подскочила Фаина. – Жаль, что это совпадение, а не настоящий Тарасов, правда, Нинка?

– Почему же совпадение? Он самый и есть! Михаил Иннокентьевич, бизнесмен и депутат!

– Ладно врать-то! – отмахнулась Фаина и раскрыла рабочий журнал.

– Я не вру! – усмехнулась Нина. – Раз вы в окно глазели, то неужели не видели, какая меня машина подвозила?

– Ну… вообще-то… тачка, конечно, была крутая… – растерялась Фаина.

– Да вон она и до сих пор на том же месте стоит! По-моему, это не «мерс»… «Хонда», что ли? – сказал, прихлебывая у окна свой вечный утренний чай, ведущий инженер Лактионов. – И мужик рядом все еще стоит!