Лабиринт судьбы - Юлия Красовская

Такая взаимная привязанность вызывала зависть у многих коллег Вольского. Кроме того, его лекции были построены интересно, а новая информация подавалась так умело, в результате даже очень сложный материал легко запоминался. Лекции же других педагогов зачастую проигрывали, были унылы и скучны.

На собраниях преподавательского состава в его сторону нередко звучали упреки в том, что он заводит себе любимчиков и, занимаясь с ними дополнительно, не уделяет внимания другим студентам, не вошедшим в «круг избранных». Такое поведение, на взгляд завистливых коллег, было недостойно советского учителя.

Вольский игнорировал эти выпады, считая для себя недостойным оправдываться. Оскорбленные коллеги даже грозились написать коллективную жалобу в Министерство по образованию. Но и в этом случае поведение его нисколько не менялось. Правда, дальше словесных угроз дело не заходило — все ограничивалось лишь «проработкой» на собраниях…

Учеба Саши шла своим ходом. Шаг за шагом постигал он все тонкости живописного искусства.

Ему нравилось училище, а сознание того, что из этих стен вышли многие талантливые художники, ставшие впоследствии знаменитыми, кружило голову. За время учебы Саша успел привыкнуть и привязаться и к новым своим товарищам, и к педагогам. Но, несмотря на то, что преподавательский состав художественного училища состоял из достойных и компетентных в своем деле специалистов, все же самыми любимыми для него были занятия Викентия Ларионовича. Да и сам Вольский явно благоволил талантливому юноше, так что их симпатия была взаимной.

В характере Саши Шубина была одна особенность, которая проявлялась еще с детства, — он видел людей в каком-либо цвете. Допустим, своих теток, Варю и Зою, он видел в грустном лиловом, а родителей, которых он не знал, навсегда окутала прозрачная голубая дымка. Дворник Захар представлялся ему в зеленом цвете… Интересно, но это цветовое видение людей и событий потом всегда будет присутствовать в его работах.

Купив себе в художественном магазине две палитры, Саша вечерами тренировался, смешивая краски, чтобы получить тот или иной цветовой тон или оттенок. Жирная, маслянистая субстанция легко выдавливалась из тюбика и ложилась на палитру. Было интересно наблюдать за тем, как синий и желтый комочки при смешивании превращались в зеленый, а синий и красный — в фиолетовый. Беря за основу три чистых цвета — красный, желтый и синий, примешивал к ним по одному какому-то иному цвету. В самом начале он начинал смешивать только два цвета, потом усложнил задачу, перейдя к смешению трех красок. Полученные результаты Саша записывал в блокнот, который потом тщательно изучал. Если же ему не удавалось получить тот или иной оттенок, просиживал до ночи, пытаясь найти ошибку. Когда не удавалось справиться самому, на следующий день он показывал свои записи Викентию Ларионовичу, и тот охотно помогал юноше справиться с задачей, давал полезные советы.

Комната юного художника теперь напоминала мастерскую. На столе — разложены краски и кисти, аккуратная стопа больших листов бумаги. Книжные полки, висевшие на стенах, были заставлены учебниками по искусству. Многое из написанного в тех учебниках было еще ново и непонятно, но Саша с завидным упорством продолжал снова и снова перечитывать трудные страницы. Причем некоторые правила, принятые в живописи, он просто запоминал как не требующую доказательств аксиому.

Зима прошла для Саши незаметно. Как-то не запомнилось ничего, кроме прочитанных учебников и листов бумаги, которые превращались потом в рисунки и наброски, а также холстов, на которые он накладывал свои первые мазки. Его пальцы теперь пахли растворителем, а в кожу рук и под ногти прочно въелась краска.

Зачеты и экзамены он сдавал на «отлично», педагоги хвалили его и ставили в пример остальным. Однако особенно важными для Саши были похвалы Викентия Ларионовича Вольского. Именно к его мнению он особо прислушивался и следовал всем рекомендациям старого мастера.

Саша похудел за зиму, стал еще привлекательнее, носил свободные рубашки и шейные платки. Теперь все чаще раздавались у него за спиной печальные девичьи вздохи, однако сердце его оставалось глухо ко всем знакам внимания, которыми так щедро одаривали его сокурсницы…

Подходил к концу трудный учебный год, надвигались долгожданные летние каникулы.

Как-то вечером Саша сидел на Кировском мосту, ныне это Троицкий мост, как раз напротив Петропавловской крепости. С этого ракурса вид, по мнению Саши, был наиболее удачным. Крепость, освещенная солнцем, хорошо видна. Она не казалась такой уже мрачной, какой была на самом деле. Рисунок был почти закончен, оставалось только несколько последних штрихов, чтобы показать блеск золотого шпиля.

— Сашка! Вот ты где! Мы тебя по всему городу ищем, а ты здесь, значит, прячешься!

Голос, прозвучавший неожиданно громко, заставил Сашу вздрогнуть. Обернувшись, он увидел Михаила, товарища по училищу.

— А что случилось? — удивился Саша.

— Да ничего не случилось. Эй, ребята! Он здесь! — закричал Михаил.

И уже через секунду веселая компания окружила юношу.

— Пошли с нами, Саша! — предложили ребята.

— Это куда же? — с видимым неудовольствием спросил он друзей, внезапное появление которых помешало ему закончить работу.

— Да ты не злись! У Алины день рождения, мы сейчас идем к ней. Вот только тебя искали… — объяснил Михаил.

— Я не могу сейчас…

— Брось! Как это — не могу? — настаивал Михаил. — Пойдем, там весело будет! Ну, решайся.

— Да мне работу закончить надо… Идите без меня, — стоял на своем Саша.

— Да ты что? А ну, ребята, давайте поднимем его!

И не обращая внимания на протесты, компания чуть ли не силой потащила Сашу с собой.

Алина жила недалеко, на улице Воинова, которая сейчас называется Шпалерной. Всю дорогу Саша ворчал, обещая Мише, что все равно скоро уйдет…

…Дверь квартиры Алины открыла незнакомая девушка с большими голубыми глазами, которые вопросительно смотрели на пришедшую компанию.

— Здравствуйте, прекрасная незнакомка! — приветствовал ее Михаил. — Надеюсь, мы не ошиблись — здесь отмечают день рождения?

— Здравствуйте, вы не ошиблись, — чуть смутившись, девушка пригласила ребят войти.

В это мгновение на пороге появилась виновница торжества — Алина.

— Ребята! Ну где же вы ходите? Мы уж вас заждались!

— Прости, Алечка, искали этого гения, — с такими словами Михаил вытолкнул вперед Сашу. И добавил: — Хотели уж без него обойтись, да все-таки встретили — рисовал, как всегда, в гордом одиночестве.

Саша виновато улыбнулся:

— Извини, Аля. С днем рождения тебя!

— Да ладно уж, — засмеялась она. — Проходите скорее в комнату!

Алина открыла дверь в гостиную, и тотчас в глаза всем брызнул яркий свет люстры.

Войдя в комнату, первое, что увидели гости, был длинный стол, стоявший прямо посередине и уставленный едой. Посреди всяких вкусностей возвышалось огромное блюдо с румяными пирогами.