Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит

— Осфонин послал письмо не для того, чтобы сорвать злобу. — Дарэк скомкал пергамент. — Он может напасть на Кайт. Боюсь, любого предлога будет достаточно.

По палате прошелся гул возмущения. В Кайте уже много лет не заходила речь о войне, с тех пор как отец Дарэка, король Кельвин, объединил все графства и положил конец междоусобным распрям. Молодые лорды нередко возбужденно разговаривали о битвах, а старые ворчали, зная бессмысленность войны и плату, которую она влечет за собой.

— Я обеспокоен этой угрозой, — продолжил Дарэк, восстановив тишину взмахом руки, — но мы не должны забывать, что проблем достаточно и внутри государства. Последователи моей сестры крепнут, и хотя о них сейчас мало слышно, мы не можем наивно полагать, что их больше нет. Если мы будем тратить силы на защиту границ от Рэйки, то у сторонников Атайи появится возможность беспрепятственно распространиться по всему Кайту. Не исключено, что они обратятся за помощью в Рэйку и получат ее, если мы официально вступим в войну. И чего я больше всего опасаюсь, мои господа, — сурово добавил король, — так это пришествия рэйкских колдунов, которые станут обучать магии добропорядочных подданных Кайта.

Снова поднялся ропот, возрастая все громче: лорды осознали, как ужасны последствия, описанные его величеством. Дарэк поднял руку, взывая к тишине.

— Осфонин пока не объявил нам войну, но он провозгласил, что границы открыты любому жителю Кайта, который отказывается принять отпущение грехов. Это, конечно, привлечет союзников Атайи, но мы не должны забывать, что люди и раньше бежали в Рэйку. Указ Осфонина на деле мало что меняет. И мы ничего не можем поделать, если не хотим начинать войну, а это, как я уже говорил, будет только на руку Рэйке. Посему, — заключил он, отложив письмо, — мы ничего не будем предпринимать, просто попытаемся не дать Осфонину повода для раздора, который он упорно ищет.

На лицах появилось недовольство, но никто не отрицал правдивости королевских слов.

— Необходимо избавиться от лорнгельдов раз и навсегда, — грозно заявил один из старых лордов. — Тогда мы не будем представлять интереса для Рэйки, как и она для нас.

Седой старец окинул Совет взглядом, все одобрительно кивали. Хотя король Кельвин всего год назад пытался вступить в союз с Рэйкой, почти все лорды Кайта выступали против дружбы с «пристанищем еретиков и поклонников Их отношение явно не изменилось.

Дарэк тоже поддержал высказанное мнение, его лицо приняло еще более суровое выражение.

— И основная цель нашего собрания, мои господа, выслушать епископа из Курии. Он пришел к нам с предложением, к которому просит отнестись серьезнейшим образом.

Король посмотрел на дверь, из палаты тотчас вышел охранник в форме и сразу вернулся со священником в черной рясе и кроваво-красной епитрахили. На груди блестел серебряный медальон святого Адриэля, словно луна на августовском небе во время жатвы. Источая уверенность, он вошел в залу Совета, как рыцарь на ристалище, воинственная осанка противоречила сану человека, который поклялся посвятить себя заботе о душах, а не сражениям на полях боя. Внушительный рост и черные волосы, тронутые сединой, придавали его виду жестокость. Темно-карие глаза окинули каждого лорда, оценивая, кто из них потенциальный союзник, а кто враг.

— Епископ Люкин, — произнес король и указал на свободный стул. — Добро пожаловать на собрание.

— Благодарю, сир.

Епископ сел на самый край, дав понять, что предпочел бы постоять. Он положил перед Дарэком толстую стопку бумаг, перевязанных красной лентой.

— С вами нет архиепископа Вентана? — осведомился его величество, глядя на дверь.

— Нет, сир. Он ссылается на несварение желудка… опять. — По выражению лица Люкина было заметно, насколько он презирает такой предлог. — Поэтому он разрешил мне говорить от имени Курии.

— Хорошо, — ответил король. — Можете продолжать.

Епископ вскочил со стула, привычный проповедовать с кафедры перед сидящим собором. Он не сразу заговорил, а подождал, пока нарочитая тишина приведет присутствующих в нужное напряжение и внимание их не обострится до предела. Люкин расхаживал по палате, резко меняя направление. Будь на нем форма и алебарда за плечом, подумал Мозель, он был бы вылитым часовым на башне замка.

— Мои господа, — наконец начал епископ, белые зубы заблестели на загорелом лице, — вы все знаете о событиях, произошедших вокруг сестры его высочества Атайи Трелэйн. Большинство из вас присутствовали на суде прошлой весной, где ее признали виновной в ереси и государственной измене. — Люкин резко развернулся и схватился за спинку своего стула, словно чтобы удержать его в зале. — Ее люди до сих пор представляют опасность для народа, вызывают волнения, обучая всех дьявольским заклинаниям и оскверняя таинство отпущения грехов. Недавно произошел постыдный случай порчи священного вина. Это отвратительно! Подрыв неприкасаемых церковных обрядов!

Мозель потер подбородок, вспоминая, какие слухи ходили во время суда над Атайей. Сыну богатого кайбурнского суконщика — его звали Джарвис — отпустили грехи, когда узнали о его магических чарах, но вместо смертельного яда — кахнила — флакон содержал сильное снотворное. Когда епископ узнал о подлоге, союзники Атайи уже украли юношу.

Интересно, что больше злило епископа: неудача или то, что священники заменили вино прямо под его носом.

— Этих фанатиков надо остановить, пока кампания Атайи, как называют ее затею, не соберет в Кайте новые силы, — проговорил Люкин, хлопнув кулаком о ладонь. — И действовать нужно немедля, пока они не пришли в себя после потери предводительницы и не продолжили дело без нее.

— Лорнгельды не причиняли беспокойств после того, как Атайю заперли в монастыре Святого Джиллиана, — отметил Томас Тасель, беспечно пожимая плечами. — В моем графстве ничего о них не слышно.

— Значит, вам повезло, — гаркнул епископ, не скрывая презрения к подобному самодовольству, и целеустремленно подошел к краю кафедры. — В Кайбурне обстановка не столь лучезарна. Сразу после постыдной майской речи принцессы на площади народ стал искать ее союзников. Повстанческие настроения льются через край.

— А у кого-то рекой льются деньги, — пробормотал король, мрачно рассматривая носки своих туфель.

Уверенность Люкина на момент рассеялась, он робко посмотрел на Дарэка. Мозель в душе улыбнулся: король сбил спесь с епископа. Все при дворе знали, что в тот день из Кайбурна исчез не только заключенный Джейрен Маклауд. После призыва колдуна к восстанию начался мятеж. На глазах королевских стражников какой-то заморыш украл бесценную корону с корбаловыми кристаллами. Может, Люкин тут и ни при чем, но его величество все равно винит его за потерю, считая епископа ответственным за моральное воспитание народа.

— Однако без Атайи глупая кампания теряет обороты, — отметил советник слева от Мозеля, седеющий лорд с пучками серых волос над каждым ухом. — Многие почтенные подданные моего графства осознали свою ошибку и вернулись на праведный путь.