Четвертое сословие - Джеффри Арчер

Когда Любжи появился на свет, в четырех комнатах ступить было негде, а когда он начал ходить, к нему присоединились еще один брат и вторая сестра.

Отец, которого семья почти не видела, уходил из дому с восходом солнца и возвращался уже затемно.

Мать объясняла Любжи, что он работает.

— А что это за работа? — спрашивал Любжи.

— Он пасет скот, который ему оставил твой дедушка. — Матери и в голову не приходило называть стадом несколько коров с телятами.

— А где папа работает? — интересовался Любжи.

— В полях по ту сторону города.

— Что такое город? — не унимался Любжи.

Зельта отвечала на вопросы, пока малыш не засыпал у нее на руках.

Раввин никогда не говорил с Любжи о его отце, но он частенько рассказывал ему, что в юности у матери было много поклонников — она слыла не только самой красивой, но и самой умной девушкой в городе. С такими данными она должна была стать учительницей в местной школе, говорил ему раввин, а сейчас ей остается только передавать знания своей постоянно растущей семье.

Но из всех ее детей только Любжи откликался на усилия матери — сидел у ее ног, внимательно слушал ответы на свои вопросы, впитывая каждое слово. С годами раввин стал интересоваться успехами Любжи, но с тревогой наблюдал за ним, пытаясь угадать, чьи черты возобладают в характере мальчика.

Первые опасения у него возникли, когда Любжи начал ползать и обнаружил входную дверь: с этого момента он потерял интерес к вечно стоявшей у плиты матери и переключил свое внимание на отца и на то, куда он уходит из дому каждое утро.

Когда Любжи научился вставать на ноги, он повернул ручку двери, а как только научился ходить, он шагнул на дорожку и оказался в большом мире своего отца. Несколько недель он с удовольствием держал его за руку, пока они шли по мощеным улицам спящего города к полям, где отец пас скот. Но коровы быстро наскучили Любжи. Они просто стояли, поначалу давая молоко, а потом телились. Ему хотелось узнать, что происходит в городе, который только начинал пробуждаться, когда они пересекали его каждое утро.

По правде говоря, назвать Дуски городом можно было лишь с большой натяжкой — несколько рядов каменных домов, полдюжины магазинов, трактир, небольшая синагога — куда мать Любжи водила всю семью каждую субботу, — и ратуша, где он никогда не бывал. Но для Любжи это было самое удивительное место на земле.

Однажды утром без всяких объяснений отец привязал двух коров и повел их обратно в город. Любжи радостно скакал рядом и засыпал отца вопросами, пытаясь выяснить, что тот собирается делать со скотом. Но, в отличие от матери, которая обстоятельно отвечала на все его вопросы, ответы отца не вносили ясности, если он вообще удосуживался ответить.

Ответ всегда был один: «Подожди — увидишь», и Любжи в конце концов перестал спрашивать. Когда они добрались до окраины Дуски, отец повел коров в сторону рынка.

Наконец отец остановился на отнюдь не оживленном углу рынка. Любжи решил, что нет смысла спрашивать его, почему он выбрал именно это место — все равно он вряд ли дождется ответа. Отец с сыном стояли молча. Прошло некоторое время, прежде чем кто-то проявил интерес к двум коровам.

Любжи завороженно смотрел на окруживших коров людей — одни щупали их, другие просто высказывали свое мнение об их стоимости на языках, которых он никогда прежде не слышал. Он понял, какие трудности испытывает отец, говоря всего на одном языке в городе, расположенном на границе трех стран. Он безучастно смотрел на тех, кто, осмотрев костлявых животных, предлагал ему свою цену.

Когда отец наконец получил предложение на понятном ему языке, он принял его сразу, даже не торгуясь. Несколько цветных бумажек перешли из рук в руки, отец передал коров новому хозяину и пошел на другой конец рынка. Там он купил мешок зерна, ящик картошки, немного кошерной рыбы, какую-то одежду и пару поношенных башмаков. Он сделал еще несколько покупок, в том числе тележку и большую медную пряжку — по-видимому, он считал, что они необходимы кому-то из членов семьи. Любжи показалось странным, что отец всегда сразу платил назначенную цену, хотя другие сначала оживленно торговались с лоточниками.

По дороге домой отец зашел в единственный в городе трактир, оставив Любжи сторожить их покупки на улице. Только когда солнце опустилось за ратушу, отец, покачиваясь, вышел из трактира, осушив пару бутылок сливовицы. Он с радостью позволил Любжи тащить нагруженную тележку одной рукой, а другой поддерживать пьяного отца.

Когда мать открыла дверь, папа нетвердой походкой прошел мимо нее и рухнул на тюфяк.

Любжи помог матери втащить покупки в дом. Но как ни расхваливал их ее старший сын, она явно была недовольна результатами труда за год и теперь качала головой, решая, что делать с каждым приобретением.

Мешок зерна водворили в углу кухни, картошку оставили в деревянном ящике, а рыбу положили у окна. Зельта перебрала всю одежду, решая, кому из детей она подойдет по размеру. Башмаки оставили у дверей — пусть носит, кто захочет. И наконец, пряжка отправилась в картонную коробку, которую мать спрятала под незакрепленную половицу с отцовской стороны тюфяка.

Той ночью, когда вся семья спала, Любжи решил, что больше не пойдет с отцом в поля. На следующее утро, когда отец встал, Любжи сунул ноги в оставленные у двери башмаки — они оказались велики. Он отправился вместе с отцом, но на этот раз дошел только до окраины города и спрятался за деревом. Он смотрел вслед удаляющемуся отцу, который ни разу не оглянулся, не проверил, идет ли за ним наследник его королевства.

Любжи повернулся и побежал на рынок. Весь день он бродил по торговым рядам, выясняя, что предлагают лоточники. Одни продавали фрукты и овощи, другие — мебель или товары для дома. Но большинство из них готовы были продать все, что угодно, если это приносило им прибыль. Любжи нравилось наблюдать, как продавцы торгуются с покупателями, используя разные способы убеждения: одни действовали агрессивно, другие льстили, но почти все врали о происхождении своих товаров. Однако самый большой интерес у него вызывали разные языки, на которых они говорили. Он быстро выяснил, что большинство покупателей, как и его отец, заключали невыгодные сделки. Весь день он внимательно прислушивался и стал понимать некоторые слова на чужих языках.

Вечером, вернувшись домой, он бросился к матери с вопросами, и тогда впервые в жизни обнаружил, что даже она не знает всех ответов. После очередного вопроса, на который у нее не было ответа, она подвела итог:

— Пора тебе в школу, малыш.

Единственная проблема заключалась в том, что в Дуски не было школы для столь юных учеников. Зельта решила обсудить эту проблему с дядей при первой же возможности. В конце концов, с такими мозгами ее сын может стать даже раввином.

На следующее утро Любжи проснулся, когда отец еще сладко спал. Надев единственную пару башмаков, он потихоньку выскользнул из дома, стараясь не разбудить братьев и сестер. Он бежал всю дорогу до рынка и снова бродил между рядами, наблюдая за лоточниками, которые раскладывали свой товар, готовясь к предстоящему дню. Он слушал, как они торгуются, понимая все больше и больше из того, что они говорили. И еще до него наконец дошло, что́ имела в виду мать, когда говорила, что Бог наделил его способностью к языкам. Но она не могла знать, что вдобавок он получил талант торговаться.