Четвертое сословие - Джеффри Арчер

Кит родился в 2.37 пополудни 9 февраля 1928 года в огромном особняке колониального стиля в Тураке, богатом предместьи Мельбурна. Первым, кому позвонила его мать после родов прямо из постели, был директор школы Сент-Эндрюз. Она записала своего первенца в класс 1941 года. Первым звонком отца из своего кабинета был звонок секретарю Мельбурнского крикетного клуба. Отец внес его имя в список членов клуба, вступить в который можно было только после пятнадцатилетнего ожидания.

Отец Кита, сэр Грэхем Таунсенд, был родом из города Данди в Шотландии, но в начале века он со своими родителями приехал в Австралию на судне для перевозки скота. Хотя сэр Грэхем, будучи владельцем «Мельбурн Курьер» и «Аделаид Газетт», занимал высокое положение и в предыдущем году был удостоен рыцарского звания, мельбурнское общество — некоторые его члены происходили из семей, основавшихся в Австралии больше века назад, и они не уставали напоминать, что никогда не были потомками каторжников — либо игнорировали его, либо говорили о нем в третьем лице.

Сэру Грэхему было плевать на их мнение; а если и нет, он этого, конечно, не показывал. Ему нравилось общаться с простыми людьми, работавшими в газетах, а к своим друзьям он причислял тех, кто хотя бы раз в неделю ходил на ипподром. Лошади, борзые — сэру Грэхему было все равно. Но от матери Кита мельбурнское общество не могло так просто отмахнуться. Эта женщина происходила из рода, берущего свое начало от старшего морского офицера Первого флота. Родись она лет на тридцать позже, эта история могла быть о ней, а не о ее сыне.

Сэр Грэхем решил, что его единственный сын — кроме Кита в семье было еще двое детей, обе девочки — пойдет по его стопам и займется газетным бизнесом. Поэтому он стал готовить его к жизни в реальном мире. В первый раз Кит посетил типографию отца в «Мельбурн Курьер» в возрасте трех лет и сразу же влюбился в запах типографской краски, стрекот наборных машин и лязг станков. С тех пор он при любой возможности сопровождал отца на работу.

Сэр Грэхем ни в чем не препятствовал Киту и даже не возражал, когда тот по субботам увязывался за ним на ипподром. Леди Таунсенд не одобряла эти походы и всякий раз требовала, чтобы Кит шел в церковь на следующее утро. К ее огорчению, их единственный сын охотнее шел к букмекеру, чем к священнику.

Леди Таунсенд твердо решила остановить его падение и начала контрнаступление. Когда сэр Грэхем отправился в длительную деловую поездку в Перт, она наняла няню по имени Флорри, дав ей предельно простое задание: взять детей в руки. Но Флорри, вдове лет пятидесяти пяти, четырехлетний Кит оказался не по зубам, и уже через несколько недель она дала ему обещание не говорить матери, когда отец берет его на бега. В конце концов, эта хитрость раскрылась, и леди Таунсенд, дождавшись отъезда мужа в ежегодную командировку в Новую Зеландию, дала объявление на первой странице лондонской «Таймс». Три месяца спустя мисс Стедман сошла с корабля на пирс в порту Мельбурна и приступила к своим обязанностям в Тураке. Как выяснилось, она полностью соответствовала своим рекомендательным письмам.

Младшая дочь шотландского пресвитерианского священника, получившая образование в колледже Св. Леонарда в Дамфрисе, она точно знала, чего от нее ждут. Флорри была предана детям, как и они ей, а мисс Стедман, казалось, была предана только своему делу и выполнению своей святой, как она считала, обязанности.

Она требовала, чтобы все, независимо от статуса, всегда обращались к ней «мисс Стедман», и ни у кого не оставила сомнений, какое место отведено им в ее социальной шкале. Шофер произносил ее имя с поклоном, сэр Грэхем — с почтением.

С самого первого дня она установила правила в детской, которые заслужили бы одобрение офицера «Черной Стражи».[3] Кит перепробовал все — от заискивания до обид и оглушительного рева — пытаясь перетянуть ее на свою сторону, но быстро понял, что она непреклонна, как скала. Отец пришел бы на помощь мальчику, если бы его жена не пела дифирамбы мисс Стедман — особенно когда та совершила героическую попытку обучить юного джентльмена литературному английскому.

В пять лет Кит пошел в начальную школу и в конце первой недели пожаловался мисс Стедман, что другие мальчики не хотят с ним играть. Она посчитала, что ее положение не позволяет ей сказать мальчику, что за долгие годы его отец нажил себе много врагов.

Вторая неделя стала настоящим кошмаром, потому что Кита постоянно третировал мальчик по имени Дезмонд Мотсон. Отец Дезмонда был участником аферы горного комбината, которая несколько дней не сходила с первых страниц «Мельбурн Курьера». Положение усугублялось тем, что Мотсон был на пять сантиметров выше и на три килограмма тяжелее Кита.

Кит решил обсудить проблему с отцом. Но они виделись только по выходным, и Кит радовался возможности пообщаться с ним. В воскресенье утром он приходил к отцу в кабинет, и тот высказывал ему свое мнение о содержании «Курьера» и «Газетт» за прошедшую неделю, а потом сравнивал их с газетами своих конкурентов.

— «Великодушный диктатор» — слабый заголовок, — как-то воскресным утром заявил отец, бросив взгляд на первую полосу вчерашней «Аделаид Газетт». И добавил через несколько минут: — А статья еще хуже. Всех этих людей нельзя даже близко подпускать к первой полосе.

— Но вверху колонки стоит только одно имя, — заметил Кит, внимательно слушавший отца.

Сэр Грэхем хмыкнул.

— Верно, мой мальчик, но заголовок придумал помощник редактора, причем, скорее всего, журналист, написавший статью, к этому времени уже давно ушел домой.

Но Кит так и не понял, пока отец не объяснил ему, что заголовки сочиняют за несколько минут до подписания номера в печать.

— Заголовок должен привлечь внимание читателей, иначе они просто не станут читать статью.

Потом сэр Грэхем вслух прочитал статью о новом немецком лидере. Тогда Кит впервые услышал имя Адольфа Гитлера.

— Хотя фотография отличная, — добавил отец и показал на изображение невысокого человека с усами, похожими на зубную щетку, который стоял в театральной позе, высоко вскинув правую руку. — Никогда не забывай старое заезженное клише: «Фотография стоит тысячи слов».

В дверь резко постучали. Они оба знали, что такой звук могли издать только костяшки пальцев мисс Стедман. Каждое воскресенье, с тех пор как она приехала, ее стук раздавался в одно и то же время с разницей лишь в несколько секунд.

— Войдите, — произнес сэр Грэхем своим самым суровым голосом и подмигнул сыну. Никто не знал, что мужская половина семьи Таунсендов называла мисс Стедман «группенфюрером» за ее спиной.

Мисс Стедман вошла в кабинет и произнесла те же слова, которые в течение последнего года повторяла каждое воскресенье:

— Мастеру Киту пора собираться в церковь, сэр Грэхем.

— Неужели, мисс Стедман, уже так много времени? — отвечал он, подталкивая сына к двери. Кит с неохотой покинул надежное укрытие отцовского кабинета и побрел вслед за мисс Стедман.