Израильтяне и палестинцы. От конфронтации - к переговорам и обратно - Алек Эпштейн

В мае 1948 года после провозглашения независимости Государства Израиль на его территорию вторглись армии соседних арабских стран, и конфликт между двумя общинами превратился в войну с участием нескольких государств. Эта война закончилась в 1949 году подписанием на острове Родос соглашений о прекращении огня между Израилем с одной стороны и Египтом, Ливаном, Иорданией и Сирией с другой. Важно отметить, что палестинские арабы, большинство из которых в результате военных действий покинули места своего проживания (часть была изгнана, часть бежала сама, эта тема подробно изучена и описана[8]), не стали одной из сторон в этих переговорах. Хотя арабские страны вступили в войну с Израилем, аргументируя ее риторикой борьбы за интересы палестинских арабов, а египтяне даже сформировали в Газе т. н. «палестинское правительство» во главе с иерусалимским муфтием Х.А. аль-Хусейни, ни одна из этих стран не настаивала на участии палестинской делегации в переговорах или хотя бы на участии представителей местного арабского населения в качестве наблюдателей. Таким образом, возник прецедент, на основе которого впоследствии проблемы между арабами и израильтянами решались исключительно на межгосударственном уровне.

При этом, вопреки надеждам тогдашнего министра иностранных дел Израиля Моше Шарета, за Родосскими соглашениями о прекращении огня и разъединении войск не последовало заключения полноценных мирных договоров[9]. На несколько десятилетий в отношениях Израиля с его соседями воцарилась ситуация «ни мира, ни войны», причем даже и вспышки военных действий (весьма короткие, но имевшие большие последствия для всего региона) в 1956, 1967 и 1973 годах не приводили к смене парадигмы: от своей подписи под Родосскими соглашениями о прекращении огня ни одна из сторон формально не отказывалась, но и первый мирный договор между Израилем и одной из граничащих с ним стран был заключен только в самом конце 1970-х годов.

Уже в начале 1950-х годов, после убийства короля Иордании Абдаллы, более остальных готового к ведению переговоров с еврейским государством, в Израиле сложился внутриполитический консенсус относительно практической недостижимости мирного урегулирования в связи с отказом арабских лидеров пойти на прямые переговоры с Д. Бен-Гурионом или уполномоченными им лицами. Именно отказ Г.А. Насера от прямых переговоров с израильскими официальными лицами в середине 1950-х годов подтолкнул Д. Бен-Гуриона к решению о неизбежности войны с Египтом, которая и произошла в конце октября – начале ноября 1956 года[10].

Однако после Шестидневной войны в связи с получением Израилем контроля над Синайским полуостровом, сектором Газа, Западным берегом реки Иордан и Голанскими высотами в руководстве страны стали вызревать идеи о возможностях заключения мирных соглашений в обмен на все завоеванные территории или их большую или меньшую часть[11]. Обсуждение данного вопроса вылилось в многолетнюю политическую дискуссию между сторонниками мирного урегулирования, разделявшими принцип «мы за ценой не постоим», и теми, кто полагал, что Израиль, будучи странной, выигравшей войну, вправе диктовать свои условия.

Дискуссия между теми, кого было принято называть «ястребы», и теми, кого называли «голуби», касалась в основном именно максимально приемлемой для Израиля цены мирных соглашений. Участники дебатов рассуждали об историко-религиозной значимости тех или иных занятых территорий и об их важности в контексте обеспечения безопасности страны. Так, если Синайский полуостров и Голанские высоты расценивались как стратегически важные территории, то Западный берег реки Иордан (Иудея и Самария) воспринимался прежде всего как неотъемлемая часть того великого прошлого, ради воссоединения с которым сионистское движение и предпочло Палестину/Эрец-Исраэль Аргентине, Уганде или Биробиджану. Ценность мира противопоставлялась другим ценностям: территориальным, стратегическим, идеологическим, религиозным и т. д. При этом многие считали, что само сравнение некорректно: территории – реальная, осязаемая ценность, в то время как «мир» – абстрактная, неопределенная и неконтролируемая величина, зависящая от дальнейшего развития отношений между сторонами. Вопрос состоял в поиске разумных и приемлемых условий, способных уравновесить осязаемые ценности и значимость «мира». При этом в израильском руководстве были как сторонники урегулирования палестинской проблемы в рамках прямых контактов с собственно местными палестинскими арабскими лидерами, так и противники отхода от парадигмы межгосударственных отношений, считавшие, что Израиль должен вести переговоры с теми странами, во владении или под контролем которых эти территории находились накануне Шестидневной войны. Пожалуй, наиболее активными сторонниками «палестинской опции» были видный дипломат и член правительства Элияху Сассон и его сын, также видный дипломат, Моше Сассон, добившиеся поддержки премьер-министра Леви Эшколя, в то время как в лагере их противников выделялись братья Хаим и Яаков Герцоги, старший из которых был первым военным комендантом Западного берега, а в 1983 году стал президентом Израиля, а младший возглавлял администрацию премьер-министра. Возможность того или иного сепаратного соглашения с палестинскими представителями в отрыве от какого-либо межгосударственного соглашения между Израилем и арабскими государствами рассматривалась, и весьма серьезно, однако реализована она так и не была – ни в период правления Л. Эшколя, ни после его неожиданной кончины в конце февраля 1969 года[12].

Итоги победной Шестидневной войны отчетливо показали израильскому руководству, что оно само весьма и весьма ограничено в маневрах относительно возможностей отказаться от «плодов победы». Любая миротворческая деятельность, связанная с территориальными уступками, должна была рассматриваться как составляющая не только внешней, но и внутренней политики, причем она могла породить немалые проблемы для правительственной коалиции, свидетельством чего стал уход в оппозицию представителей правого блока партии «Херут» и либералов 6 августа 1970 года, когда кабинет Голды Меир выразил теоретическую готовность согласиться с мирной инициативой, выдвинутой госсекретарем США У. Роджерсом. Хотя в результате этот план реализован не был, правительственная коалиция успела распасться. Когда же урегулирование конфликта, пусть и частичное, стало практически осуществимым, взаимосвязь между внешней и внутренней политикой превратилась в реальную проблему. Не всегда было понятно, с кем правительству сложнее договориться – с арабами или же с политическими противниками внутри самого Государства Израиль.