Дэниел и его дочь - Люси Гордон

— К вам это тоже относится, мистер Рейф?

— О да, безусловно, меня надо остерегаться больше, чем кого бы то ни было.

Дэниел засмеялся своим очаровательным смехом, и интервью на этом закончилось. Ли выключила телевизор, сожалея, что увидела передачу.

Близилось лето. В колледже Марка окончание семестра отмечали вечером танцев, на который Марк собирался пригласить Фиби. Вернувшись однажды с очередного свидания, он подошел к Ли.

— У меня письмо к тебе. Отец Фиби просил меня проследить, чтобы ты его прочитала.

Ли подумала, что нетрудно догадаться, о чем письмо, но Дэниел ее удивил. Это была совершенно официальная бумага, напечатанная на компьютере. Она гласила:

«Многоуважаемая миссис Мередит!

Несомненно, Вы согласитесь со мной в том, что пора нам познакомиться поближе. Ваш брат играет все более важную роль в жизни моей дочери, и, хотя они слишком молоды для каких-либо решительных шагов, настало, по-видимому, время для того, чтобы наши семейства подружились.

Поэтому я предлагаю посетить танцевальный вечер в колледже Марка вчетвером. Буду Вам весьма благодарен, если Вы соблаговолите ответить в ближайшее время.

Искренне Ваш, Дэниел Ф. Рейф».

За подписью следовала длинная череда слов, уточнявших его многочисленные научные звания и занимаемые должности. Это усугубляло и без того в высшей степени официальный тон послания.

— Он сказал, что я могу пригласить Фиби на вечер, если мы пойдем все четверо, — заметил Марк, читая письмо через плечо Ли. — О Господи! Обычно он выражается гораздо проще.

— Безусловно, — откликнулась Ли. — Представляю, с каким трудом он настроился на этот чопорный лад.

— А зачем это было нужно?

— Чтобы лишить меня возможности отказать ему, конечно.

— А почему ты должна отказываться? Ты ведь пойдешь, правда?

— Да, дорогой, пойду. Меня окружили со всех сторон. И не спрашивай, чего мне это будет стоить.

Фиби с отцом заехали за Ли и Марком, чтобы вместе отправиться в колледж на танцы. Девушка нарядилась в длинное платье из белого шифона. Марк в смокинге с галстуком-бабочкой выглядел еще более юным и невинным, чем обычно.

Ли надела любимое платье цвета сапфира. И вся она сияла, причем без каких-либо косметических ухищрений.

Едва взглянув на Дэниела, Ли поняла, что все эти недели потратила совершенно зря. Она так часто возвращалась к нему мыслями, что ей стало казаться, будто он все время рядом. А сейчас, увидев его, снова поразилась — так он был привлекателен.

Она перехватила счастливые взгляды, которыми обменялись Марк и Фиби, и даже огорчилась: какие они молодые и наивные — думают, что их счастье будет длиться вечно.

— Вы готовы? — услышала она голос Дэниела. — Я уже целую минуту пытаюсь привлечь к себе ваше внимание.

— Я наблюдала за ними, — кивнула Ли в сторону влюбленной парочки.

— Нет-нет, вы думали еще о чем-то, — сказал он. — О чем-то неприятном.

— Я думала о том, что видеть детей этого возраста, воображающих себя любящими и любимыми, всегда немного грустно. Они уверены, что полюбили навеки, но мы-то знаем, что это не так.

Ярко освещенный огромный зал колледжа утопал в цветах. Танцы уже были в полном разгаре, и Фиби с Марком тут же начали в такт музыке самозабвенно покачиваться в объятиях друг друга.

— А почему бы нам тоже не потанцевать? — спросил Дэниел.

— Я полагала, что нам следует серьезно поговорить.

— Одно другому не мешает. Сначала потанцуем, потом поговорим.

Дэниел потянул ее в круг танцующих, и Ли не сопротивлялась. Тела их соприкоснулись, она ощутила исходящее от него тепло, и у нее перехватило дыхание. Именно этого мига она и боялась. Но вот он настал — и сладостный, и мучительный. Всеми силами старалась она его избежать, но Дэниел, оказавшись хитрее, обвел ее вокруг пальца.

Бросив мимолетный взгляд на его лицо, Ли поняла, что Дэниел чувствует то же, что и она. Глаза его сияли.

— Знаете что, пойдемте-ка в бар, — решительно сказал он. — Обнимать вас и не поцеловать — слишком большое для меня испытание.

В баре они облюбовали маленький столик в углу. Когда принесли напитки, Ли заговорила:

— Вы, несомненно, человек не слишком щепетильный…

— И коварный? — подсказал он с легкой улыбкой.

— Да, и коварный. Ни дать ни взять Макиавелли.

— Назовите меня, если вам угодно, хоть самонадеянным болваном, но я полагал, что лишь при взаимном влечении может возникнуть столь сильное чувство. Я и сейчас так думаю. Или я заблуждаюсь?

— Нет, я тоже не осталась равнодушной к вам, — покачала она головой. — Но… — И она тяжко вздохнула.

— Чувство к вам нахлынуло на меня с такой внезапной силой, что я даже пытался себя уговорить, будто оно всего лишь игра моего воображения. Но это все равно что не верить в существование грома и молнии. Веришь ты или не веришь, но молния сверкает, гремит гром, и все тут.

Ли ощущала себя веточкой, уносимой бурей.

— Мы не дети, чтобы верить в такие романтические бредни, как любовь с первого взгляда… — начала она.

— Вот дети-то чаще всего и не верят в любовь с первого взгляда, — перебил он ее. — Узнай эти юнцы, что я влюбился в вас в первые пять минут знакомства, да они попадают наземь со смеху. Знаете, кто верит в любовь с первого взгляда? Ученые. По их мнению, она объясняется какими-то химическими процессами, происходящими внутри нас.

— Вот уж действительно не хотелось бы быть химическим веществом в пробирке, — возразила Ли.

— Да и мне тоже. То, что с нами происходит, таинственно и никакому объяснению не поддается. Разве что это предначертание самой судьбы.

— Предначертание судьбы? Вы верите в судьбу? Вы?!

— А почему бы и нет? Случается, что это единственно возможное объяснение.

Но тут, подняв глаза, Дэниел увидел группу молодых людей, которые смотрели на него и подталкивали друг друга в бок. Один из них робко приблизился и попросил у Дэниела автограф. Тот расписался.

— Здесь слишком людно, — сказал он, освободившись от своих почитателей. — Неподалеку есть маленький ресторанчик, там уж нам никто не помешает.

— А как же ребята?

— Я им скажу, где нас искать.

Покинув здание колледжа через черный ход, они попали на обсаженную деревьями улочку. Оказавшись в тени ветвей, Дэниел остановился и притянул Ли к себе.

— Нас увидят! — слабо запротестовала она.

— Ну и пусть! Вот уже столько времени я думаю о вас, а не целовал ни разу.