Зло из телевизора - Геннадий Сорокин

– Андрей Николаевич! – восхитился Симонов. – Так вы ему палец отстрелили! Никогда не думал, что вы так метко стреляете.

Я промолчал. Не объяснять же молодому оперу, что стрелял я в состоянии слепой ярости и вовсе не думал поразить невидимого противника. Так получилось. Пуля срикошетила от стены и срезала маньяку часть пальца. В шоковом состоянии он убежал, и если бы не метель, то мы могли бы преследовать его по следам. Хотя вряд ли. Имитатор должен инстинктивно спрятать руку в карман и попробовать материей остановить кровотечение. Интересно, с оторванного пальца кровь долго течет или ее легко остановить, перетянув оставшийся обрубок жгутом? А когда он, маньяк, станет перетягивать себе палец, вспомнит ли он о девчонке, которой накинул петлю на шею?

Я достал из кармана чистый носовой платок, положил находку в него.

– Пошли к прокурорам, пока они не успели бригаду из психушки вызвать. Там ведь все уверены, что у меня крыша съехала?

– Андрей Николаевич, – сказал Симонов, – когда вы стекло выбили, Геннадий Александрович закричал: «На стройке человек с биноклем стоит!»

«Так всегда, – подумал я. – В момент наивысшего напряжения мозг отключает ненужные в данный момент органы чувств. Пока я размахивал стулом и стрелял, я ни одного звука не слышал».

– Причуды жизни! – сказал вместо меня кто-то моим голосом. – Маньяка узрели только я и пьяный Клементьев. А вы все куда смотрели?

– Я даже не подумал, что он может за нами следить, – виновато сказал Симонов.

– Андрей, может, палец оставим? – неуверенно предложал Айдар. – Криминалисты, следы крови, все такое…

Носком ботинка я отчертил круг, где нашел фрагмент тела имитатора.

– Задним числом осмотрят. Мне пора улику Воловскому предъявить, а брызги крови от экспертов никуда не денутся.

Пока мы были в соседнем здании, Воловский и Малышев обговорили различные варианты развития событий: от моего внезапного сумасшествия до триумфального задержания особо опасного преступника. Когда я ввалился в кабинет химии, они еще не знали, какой из оговоренных вариантов следует задействовать.

– Андрей Николаевич, – с порога атаковал меня Малышев, – что ты себе позволяешь? Это что за стрельба на ровном месте? Нервы сдали – так лечись, в санаторий съезди.

– Я напишу на вас рапорт, – официально заявил мне Воловский. – Вы представляете угрозу для общества. Вам, товарищ Лаптев, не в санаторий надо, а на судебно-психиатрическую экспертизу.

– Что принес? – по-приятельски спросил Клементьев.

– Палец. Фрагмент тела имитатора. Я попал в него с первого выстрела, а потом он убежал.

– Кто сказал, что это палец преступника, а не какого-то постороннего гражданина? – жестко спросил прокурор города.

– Виктор Константинович! – расплылся в пьяненькой улыбке Клементьев. – Что простому гражданину утром с биноклем на стройке делать? Да если бы Лаптев в левого мужика попал, он бы никуда не побежал, а стоял бы на месте и орал благим матом, «Скорую помощь» бы требовал вызвать.

– Покажи палец! – приказал Малышев.

Он, Воловский, следователь и какой-то незнакомый сержант милиции склонились над раскрытым платком. Что они хотели увидеть на пальце? Имя преступника? Палец как палец: полторы фаланги, ноготь с забившейся под него грязью, осколки белой кости и посеревшая на морозе кожа.

– Если это не он, – задумчиво начал прокурор города.

Малышев перебил его:

– У нас есть экспертиза по сперме с завода «Химволокно». На девчонке пятно. Если палец совпадет с ними по группе крови, то это он – имитатор.

«У-у-ух!» – завыла в разбитом окне метель. Заряд снега влетел в класс и рассыпался по партам. Подхваченная сквозняком входная дверь хлопнула с такой силой, что с косяка посыпалась штукатурка, а где-то в коридоре свалился со стены стенд.

– Это палец убийцы? – спросил незнакомый сержант.

– Ты кто такой? – грубо ответил я. – Ты чего здесь стоишь? Иди вниз, вход контролируй.

Сержант посмотрел мне в глаза и очень тихо, одними губами, сказал:

– Я ее родной брат.

Я обернулся, посмотрел на все еще висящее на веревке тело у батареи.

– Ее Лена звали, – отстраненным голосом продолжил он. – Она ушла вчера вечером к подружке и не вернулась. Мы думали, что она не успела нас предупредить и заночевала, а оказалось, что нет.

– Палец надо срочно отправить на экспертизу! – зашевелился следователь. – Николай Алексеевич, у вас есть свободный автомобиль?

– Найдем, – ответил внезапно помрачневший Малышев.

– Ты как здесь оказался? – спросил я сержанта.

– Утром заступил на работу, тут сообщение: «Убита девушка лет шестнадцати. Одета в красную куртку…» Я до последнего не хотел верить, что это сестра.

– Так вы сейчас на службе должны быть? – зачем-то спросил следователь. – Ничего себе у вас дисциплинка! Кто что хочет, тот то и делает.

– За самовольный уход с работы не волнуйся. Я Большакову все объясню, – заступился за парня Малышев.

Весело переговариваясь, в класс вошли судебный медик и санитар.

– Что тут у нас? – задали они традиционный вопрос.

– Док, у меня есть палец! – неизвестно зачем, обратился я к медику на американский манер. – Ничего не можете про него сказать?

– Палец мужской, а труп, как я вижу, женский. Если не секрет, то где человек без пальца? Сколько у нас потерпевших, один или двое?

– Человек без пальца убежал. Жаль, что я ему не в лоб попал.

– Теперь ты его не найдешь! – Судебный медик взял палец, рассматривая его со всех сторон, повертел перед собой. – Что вам сказать? Это указательный палец левой руки молодого мужчины. Судя по обломкам костей…

Эксперт посмотрел на меня, потом на выбитое окно и соседнее здание.

– Так ты говоришь, что прицельным огнем отстрелил ему палец? Не свисти! Этот фрагмент конечности человека отделен от тела тупым травмирующим предметом, имеющим ограниченную поверхность. Проще говоря, твоя пуля рикошетом оторвала ему палец. Если бы попадание было по прямой линии, то скол костей был бы другим.

– Травматическая ампутация пальца – это опасное ранение? Он кровью не истечет?

– В пальцах человека нет мышц, одни сухожилия. Кровотечение можно остановить обычным жгутом. Мне отец рассказывал, что с такими ранениями на фронте даже в тыл не отправляли. Ротная медсестра ватку приложит, бинтом обрубок замотает – вот и все лечение.

– Не завидую я раненому, – засмеялся санитар. – Он теперь левой рукой в носу поковыряться не сможет!

Сержант, непривычный к циничным шуткам медиков, сжал кулаки и заскрежетал зубами. Чтобы он не наделал глупостей, я велел Айдару вывести его в коридор, но Далайханов то ли не понял меня, то ли решил больше мне не подчиняться и остался на месте.