Свадьба леди Клайв - Наталья Мустафина

Она грустно улыбнулась, припомнив как поспешно сбежал ее последний напуганный жених, даже не прельстившись на завидное приданное. Подняв на него глаза, робко спросила:

– А почему ты не женился? Я всегда узнавала о тебе.

Уэйкфилд тяжело вздохнул:

– Не мог же я мучить ни в чем не виноватую женщину, полюбить все равно бы не смог, мое сердце навсегда осталось с тобой, но я в отличие от тебя наоборот стремился ничего не знать о тебе, мысль, что с тобой рядом другой мужчина убила бы меня, поэтому, когда речь заходила о «Логове дракона» я затыкал уши и просто убегал.

Оба волновались как юные влюбленные на первом свидании.

– Значит, ты помнил обо мне.

– Я не мог забыть о тебе даже на минуту.

– Из-за меня ты пощадил отца и братьев, я это понимала и с каждым днем все сильнее ненавидела их.

– Разве я мог сделать тебя несчастной? Ведь если бы я их убил, ты бы страдала и ненавидела меня.

Леди Ингрид вздрогнула, понимая, что, несмотря на неоспоримую вину отца все было бы именно так, приобняв даму за плечи нежно притянул к себе.

– Теперь, когда у меня ничего нет за душой, все же рискну еще раз предложить тебе свою руку и сердце.

Она вновь вздрогнула всем телом, слегка отстраняясь от него:

– Слишком поздно, к чему тебе такая старая жена?

Уэйкфилд улыбнулся во весь рот:

– По-твоему я стал моложе? – И уже более серьезно уверенно возразил: – Быть счастливым никогда не поздно. Неужели думаешь, я отступлюсь от тебя? Да ни за что на свете я хочу быть счастливым и буду.

Всхлипнув, дама уткнулась ему в плечо, не поднимая головы, сквозь слезы прошептала:

– Ты не понимаешь.

– Что?

– Ты, да и все, знают какой, я пережила позор, Джеймс обесчестил меня.

Напрягшись, Уэйкфилд прижал ее к себе с такой силой, что дама непроизвольно застонала.

– Я знаю, но неужели из-за этого негодяя, мы позволим еще раз сломать нашу жизнь?

– Но ты всегда будешь помнить об этом.

– Я буду помнить только то, что есть существо, которое я должен уничтожить. А винить я и ты должны только меня, что не сумел тебя уберечь. По-твоему будет лучше на это потратить оставшиеся нам дни? Разве страдать и мучаться лучше, чем радоваться и любить?

Плечи женщины слегка вздрагивали, прикоснувшись губами, он ощутил влагу на ее щеках.

– Один раз я уже совершил ошибку. Это моя вина и я должен все исправить.

– Так ты… – Она запнулась, обидная догадка в мгновение пронзила истерзанную душу – Всегда восхищалась твоим благородством, но не сейчас, я не хочу выходить замуж из жалости и сострадания.

Уэйкфилд сразу понял, как она восприняла его слова, досадуя с силой схватил за плечи, тряхнул даму и резко отстранил от себя, чтобы лучше были видны ее глаза:

– Жалость? – Он еще раз тряхнул ее – Да я ни на минуту не мог забыть тебя. За всю свою жизнь я не только не имел ни одной женщины, но даже не желал. Я люблю тебя каждой частичкой своего тела, ты это называешь жалостью?

Пораженная таким откровенным и невероятным признанием она судорожно всхлипнула и кинулась ему на шею, Уэйкфилд осыпая лицо любимой страстными поцелуями, подхватил ее на руки и решительно направился в глубь зарослей.

* * *

Бренда с Седриком бродили неподалеку, она подробно рассказывала ему об их побеге, бросив взгляд в сторону, рыцарь неожиданно улыбнулся, проследив за его глазами, девушка заметила не вдалеке скамейку, окруженную с трех сторон кустами шиповника, и удивилась:

– Чему ты улыбаешься?

Он охотно пояснил:

– Думаю присесть и опасаюсь, ведь все наши разговоры на скамейке заканчиваются ссорами.

В ночной тишине подобно нежному звуку колокольчика разлился ее волшебный смех, Седрик обожал слушать, когда она смеялась, никогда раньше не слышал он таких заразительных и в тоже время удивительно нежных и задорных переливов. Решительно направившись к скамейке, девушка присела, игриво призывно похлопывая ладошкой по скамейке, немного на бок склонила голову, как бы уговаривая его, вздохнув, рыцарь послушно подчинился.

– Знаешь, когда Джеймс сказал мне о ребенке, я понял, что был бы очень рад, окажись это правдой.

– Я знала, что он будет спрашивать, боялась лишь, чтобы ты нечаянно не выдал меня, не мог же ты поверить этому.

Седрик расхохотался.

– Ну да, я уже не в том возрасте, чтобы думать, что дети рождаются от поцелуя.

Девушка, смутившись, поспешно отвела глаза, повернув голову в сторону, засмотрелась на куст, приметив на нем распустившийся цветок, тут же сорвала и, поднеся к лицу, с наслаждением вдохнула тонкий аромат. Седрик загадочно улыбаясь, не сводил с нее загоревшихся страстным огнем жгучих глаз, пылко проведя ладонью по ее бедру, шаловливым голосом спросил:

– Может, настало время выяснить, как это происходит?

Бренда не раз задумывалась над странным поведением своего жениха, считая, что он уж чересчур холоден к ней и ведет себя даже слишком целомудренно. Время от времени до нее долетали кое-какие обрывки разговоров, содержащие явные намеки на его бурное прошлое, и она только лишний раз убеждалась, что совершенно не интересует его как женщина, поэтому растерялась его поведение для нее было совсем неожиданным. Прикоснувшись пальцем к ее подбородку, Седрик осторожно повернул лицо девушки к себе.

– Ты меня слышишь?

Сердце Бренды судорожно затрепетало, проглотив застрявший в горле комок, она медленно подняла ресницы и, посмотрев доверчивым взглядом, кивнула. Седрик по-своему истолковал этот жест, глядя в упор, обжигающим взглядом нежно едва касаясь ее кожи, провел пальцем по лицу, с губ девушки сорвался вздох, затаив дыхание, она застыла. Властно довольно решительно притянул ее к себе, легко, словно пушинку приподняв, пересадил на свои колени и, целуя, зарылся лицом в ее волосы, добравшись до шеи, вожделенно провел по ней кончиком языка. Скользнувшая рука уверенно накрыла ее грудь, другая сзади в это время уже довольно ловко и умело развязывала шнуровку на платье. Очнувшись, Бренда испуганно оттолкнула его руку:

– Ты с ума сошел, свадьбы еще не было.

Он хрипло рассмеялся:

– Милая, похоже, если все так и будет продолжаться дальше, мы сумеем пожениться только в глубокой старости.

Его неуемные руки продолжали требовательно, но нежно ласкать ее грудь и бедра, даже в темноте Бренда чувствовала настойчивость в его взгляде.

– Нет, я не хочу, чтобы все происходило так.

Седрик улыбнулся про себя, он вовсе не собирался овладеть ею на этой скамейке, подразнивая, предложил:

– Мы можем подняться в твою комнату.