Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

бок о бок с ним. Он безумен в своей маниакальной жестокости. И жестокость его извращена. Хладвигу знакомо милосердие, но милосердие это выражается так: он убивает быстрее обычного. Но тех, кого он ненавидит, он мучает. Рассказать ли тебе, как проходят суды?.. Тебе задают вопросы и не слушают, что ты отвечаешь на них. Их не интересует, правдивы ли твои ответы, или это ложь. Я уже говорил тебе: из зала суда один выход — на смерть. Через костер, если ты выдерживаешь пытки, или ты пыток не выдерживаешь. Они ломают даже самых сильных людей. Они доводят их до безумия. Здесь нет судопроизводства Беллона. Здесь могут сжечь каждого, на кого судьям захочется показать пальцем. Даже люди знатные и богатые. После казни все состояние их разворовывается. Никогда не выходи из дома без сопровождения. Ты должна быть очень осторожна. А я помогу тебе.

Ишмерай растрогано ему улыбнулась, вздохнула и прошептала:

— Ах, Александр, мне так страшно, что ты тоже можешь попасть в беду из-за меня.

Александр тихо хмыкнул:

— Я и так в беде, Ишмерай! В дерьме. По уши. С первой минуты, как увидел тебя в том атийском лесу. Я не знаю, как пережил ту охоту, путь из Кибельмиды в Кишар с тобой, орущей. Но самое чудесное ждало меня впереди — путь в Заземелье. Гаральд Алистер пришёл ко мне сам. Можешь ли ты представить себе, Ишмерай, твой отец пришел ко мне сам и развел балладу о том, как доверяет мне и ценит сотрудничество со мной. Как только герцог начал говорить мне, простому шпиону, такие слова, я сразу осознал, что он пошлёт меня вместе со всей оравой своих атийцев и сопливых детей в Заземелье! И я снова был прав!

Ишмерай опустила глаза. Ей было тошно. Тошно за себя, за то, что отец послал этого человека защищать её, за то, что все обернулось так плохо, и Александр теперь застрял здесь вместе с ней.

— Александр, — мягко проговорила она, нерешительно придвинувшись к нему. — Прости меня за то, что тебе пришлось пережить…

— Прекрати уже! — рявкнул он, отмахнувшись, нахмурившись. — Сказал же тебе: ты не виновата. Но если начнешь упираться и не вернешься в Архей, когда придёт время, я за волосы выволоку тебя за пределы Кабрии.

— Как же, — мрачно усмехнулась девушка, с наигранным сомнением оглядев его. — Для начала тебе придется противостоять всей страже Хладвига. Отобьешь ли ты меня?

— Ах ты паршивка! — фыркнул тот, приподняв один уголок губ, затемнив лицо свое неотразимой усмешкой. — Ты полагаешь, я не способен отбиться от шавок Хладвига?

— Если их будет слишком много, не отобьешься. Тогда я помогу тебе.

— Ты?! — удивился он. — Посмотри на себя! В Эрсавии ты еще могла сломать мне нос крепким кулачком, теперь же от тебя ничего не осталось. Когда последний раз ты брала оружие в руки? Полгода назад?

Ишмерай сокрушенно кивнула, опустив голову.

— Каким оружием, кроме кинжалов Эрешкигаль и кистенем, ты владеешь?

— Мечом?.. — неуверенно осведомилась она.

— Я видел, как ты владеешь мечом, — очень неприятно и насмешливо процедил Александр. — Мечом ты не владеешь.

Ишмерай негодующе покраснела, и Александр протянул, медленно улыбнувшись:

— Да-да, вот оно. Это упрямое бунтующее выражение. Я терпеть не могу слез, но ты мне больше нравишься тихой и грустной. Так от тебя меньше проблем.

— Иди ты к дьяволу, Сагдиард!

— Ты права. От тебя всегда много проблем. Я научу тебя владеть шпагой. Пронзает насквозь с одного удара. Тебе понравится.

— Я не могу убивать людей… — выдохнула девушка.

Александр вновь посуровел и твердо ответил:

— Если моя или твоя жизнь будут в опасности, и если ты сможешь опасность эту отвести убийством, ты убьешь?

— Чудовищно… — сказала Ишмерай.

— Забудь о безопасной тихой Атии и уютной Кибельмиде. Надолго забудь. Здесь идет война.

— Мне не страшна никакая война, если у меня есть такой союзник, как ты.

По красивому лицу Александра скользнула мрачная тень улыбки, и он ответил:

— Тебя никогда и ничто не страшит, если дело касается только тебя. Но если в опасности кто-то из твоих родных и близких, ты теряешь голову и не можешь рассуждать здраво.

— Скажи, Александр, есть ли на свете люди, которых ты любишь? — спросила Ишмерай дрожащим от напряжения и глубины голоса.

— Есть, — лаконично отозвался Александр, не глядя ей в глаза.

— Ты бы смог рассуждать здраво, если бы к горлу любимого тобою человека прижали кинжал, меч, шпагу?..

— Те, кого я люблю, избежали этой участи, — последовал глухой ответ. — Я позаботился об этом. Я упрятал их так далеко, как только мог.

— Ты скучаешь по ним?.. — грустно прошептала Ишмерай.

— Я привык далеко находиться от них. Но я всегда вел с ними исправную переписку. Теперь же, когда я не могу отправить письма и получить ответа… Неизвестность терзает меня.

«Любопытно, — думала девушка, неотрывно глядя на него. — О ком он говорит с такой теплотой? О тетушке? О каких-нибудь сестрах? Есть ли у него возлюбленная? А, быть может, он женат, а все эти ухаживания за Атанаис, — лишь для отвода глаз?.. Быть может, у него даже есть дети?..»

— И почему я всё это тебе рассказываю? — буркнул вдруг Александр, поднимаясь со скамьи.

— Если не хочешь, не рассказывай, — примирительно ответила Ишмерай, ласково улыбнувшись. — Но если тебе захочется поговорить…

— Когда мне захочется поговорить, я заткну рот, — ответил тот. — Тебе, Ишмерай, я свою душу раскрывать не собираюсь.

— Будто мне это сильно надо! — обижено фыркнула Ишмерай, отвернувшись. — И я душу выворачивать тебе тоже не буду, даже не надейся!

Александр засмеялся, а потом сказал:

— Довольно. Не май на улице. Возвращайся, Вайнхольды будут искать тебя.

Девушка кивнула и поднялась, чувствуя, как подавленную душу её наполняют силы. Ишмерай искоса поглядела на Александра: этот человек был источником света, мрачного и слегка искаженного, но каждый раз, когда ей думалось, что она более не может держаться, он за волосы вытягивал её обратно к жизни.

— Не выходи из дома одна, — были его слова, и он исчез, оставив ее одну в