Мир тесен - Дэвид Лодж

Закончив, Фробишер одним глотком осушил свой стакан.

— Ничего более печального мне еще не приходилось слышать, — сказал Перс.

В баре замигали лампочки.

— Закрываем, дамы и господа! — выкрикнул бармен. — Идем, — сказал Фробишер, — я знаю место, где можно продолжить. В Сохо.

Компьютерный центр университета в Дарлингтоне допоздна светится огнями. Студенты — пользователи электронной техники уже давно разошлись по общежитиям и наемным углам, кафе и дискотекам, оставив за собой отбросы в виде цветных перфокарт, рулонов распечатки и бумажных обрезков. В воздухе слегка пахнет горелым, будто электронная техника выжгла всю его природную свежесть. В здании осталось двое: один, сидя за стеклянной перегородкой, снимает обертку с бутерброда с сыром и задумчиво поглядывает на другого, который склонился над клавиатурой терминала в машинном зале.

— НИКТО МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ, — печатает Робин Демпси.

— ПОЧЕМУ ВЫ ТАК ДУМАЕТЕ?

— ЗАВИДЕВ МЕНЯ В УНИВЕРСИТЕТСКОЙ СТОЛОВОЙ, КОЛЛЕГИ НИКОГДА НЕ ПОДСАЖИВАЮТСЯ КО МНЕ ЗА СТОЛ.

— КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ПОЧЕМУ?

— НЕ ХОТЯТ СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ.

— ПОЧЕМУ, ПО-ВАШЕМУ, ОНИ ЭТОГО НЕ ХОТЯТ?

— ПОТОМУ ЧТО БОЯТСЯ, ЧТО Я НАЧНУ ИМ РАССКАЗЫВАТЬ О СВОЕЙ НАУЧНОЙ РАБОТЕ, ЧЕГО ОНИ НЕ ПЕРЕНОСЯТ, ТАК КАК Я ЗАНИМАЮСЬ НАУКОЙ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВСЕ ОНИ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ.

— РАССКАЖИТЕ О СВОЕЙ НАУЧНОЙ РАБОТЕ.

И Робин Демпси час без перерыва барабанит по клавиатуре.

Перс никогда прежде не бывал в Сохо. Его не только ошеломило, но и возбудило бесстыдство, с каким у посетителей злачного района распаляют похоть. Стриптиз, массажные салоны, порнофильмы, порновидео, порнокниги и порножурналы — на всех углах и во всех мыслимых формах. Пульсирующий ритм рока, бьющий из полуподвалов. Запах рыбы и чеснока, проникающий через вентиляционные решетки. Шлюхи и зазывалы, маячащие в дверных проемах. И всюду красующееся слово «секс»: на книжных обложках, в витринах магазинов, на майках — и крупно, и мелко, и печатными буквами, и неоновым светом, и красное, и желтое, и синее, и вдоль, и поперек, и по диагонали.

— Вконец загадили Сохо, — пожаловался Рональд Фробишер. — Одна большая порнуха, вот что это теперь такое. И куда подевались чудные итальянские бакалейные лавки и винные магазинчики? — Он в нерешительности остановился у перекрестка. — Все так поменялось, не мудрено и заблудиться. Если память мне не изменяет, здесь когда-то был магазин, где продавали кофе в зернах. — Теперь магазин торговал порнографической литературой. Перс заглянул внутрь. Читатели мужского пола стояли шеренгой у книжных полок в молчании и задумчивости, как у писсуаров в туалете или в церкви на молитве.

— Я бы не сказал, что они кайф ловят, — заметил Перс, когда они с Фробишером двинулись дальше.

— И неудивительно. Я думаю, если кто из книгочеев начнет дрочить, его вышвырнут на улицу. — Фробишер свернул в узкий переулок и остановился у дверей, над которыми светилась неоновая вывеска «Клуб Экзотика».

— Вот сволочи, — сказал Фробишер. — Прикрыли старый добрый клуб «Погасшие огни».

— Кажется, теперь здесь стриптиз, — сказал Перс, разглядывая фотографии артисток, заключенные в стеклянную витрину: Лола, Шармен, Мэйди.

— Ну что, ребята, заходим? — спросил возникший в дверном проеме смуглый коренастый человек. — Наши девочки вставят грифель вам в карандаши.

— Меня больше устроит лента для пишущей машинки, — ответил Фробишер. — А где теперь ночной клуб «Погасшие огни», который раньше был на этом месте?

— Не знаю, — сказал крепыш, пожав плечами. — Да вы заходите, посмотрите шоу — не пожалеете.

— Спасибо, в другой раз. Идем, Перс.

— Погодите. — Перс, едва не потеряв сознание, уперся обеими руками в стену. На одной из фотографий, вне всякого сомнения, была изображена Анжелика, обнаженная и опутанная цепями; руки ее были связаны за спиной, а по плечам струились распущенные волосы. Лицо было картинно искажено страданием. На лобке стояла красная печать «Просмотрено цензурой», а на красной ленте поперек груди написано ее имя: Лили. А. Л. Пабст. Анжелика Лили Пабст.

— Перс, что с тобой? — спросил Фробишер. — Тебе плохо?

— Мне срочно нужно туда зайти, — сказал Перс.

— Что?

— И правильно, — сказал привратник. — Молодой человек знает что делает.

— Опомнись, тебя в три счета обдерут как липку, — сказал Фробишер.

— Не слушайте его, — сказал привратник. — За вход всего три фунта, включая первую порцию спиртного.

— Послушай, если хочешь увидеть настоящий стриптиз, позволь мне отвести тебя кое-куда повыше классом. Я знаю одно место на Брюер-стрит.

— Нет, — сказал Перс. — Мне надо сюда.

— Хотите знать мое мнение, молодой человек? — сказал привратник. — У вас отличный вкус. Не то что у этого старикана.

— Это я старикан? — возмутился Фробишер. И, недовольно ворча, вошел вслед за Персом в дверь. Перс заплатил за себя и за Фробишера сдачей от десятки, которую одолжил ему писатель. — У меня платить за эту пошлятину рука не поднимается, — сказал Фробишер, пока они с Персом ощупью пробирались к свободному столику. В «Экзотике» было так же темно, как и в киноклубе «для взрослых» города Раммиджа, — за исключением маленькой сцены, которая была озарена розовым светом и на которой под аккомпанемент музыки в стиле диско молодая женщина — не Анжелика — нагишом, но в сапогах со шпорами, энергично подпрыгивала на лошадке-качалке. Они сели и заказали виски.

— А мне если захочется взглянуть на голую бабу, достаточно написать об этом в сценарии, — сказал Фробишер. — «Призывно улыбаясь, она медленно расстегивает блузку». «Ее платье скользнуло на пол. Под ним на ней ничего не было». Что-нибудь в этом роде. И потом через несколько недель, удобно устроившись перед телевизором в собственном доме, я наслаждаюсь пикантными сценами. А тут, как в старомодных фильмах, девицы будут тебя динамить и притворяться, что они вовсе не тем заняты.

Как оказалось, Рональд Фробишер был недалек от истины. Вслед за номером с деревянной лошадкой последовали другие, в которых обнаженная натура демонстрировалась в самых несообразных декорациях — на пожарной станции, в салоне самолета, в эскимосском иглу. Иногда к артисткам присоединялся мускулистый молодой человек, судя по всему, голубой: он дополнял ансамбль, разыгрывая какой-нибудь банальный трюк с применением кнута или других инструментов пытки. Анжелика на сцене не появлялась.

Столики в клубе «Экзотика» стояли полукруглыми рядами лицом к сцене. Когда кто-либо из первого ряда покидал свое место, посетители из задних рядов перемещались поближе к рампе.

— Хочешь, пересядем? — предложил Фробишер. Перс покачал головой.

— Насмотрелся? — с надеждой спросил Фробишер.

— Я хочу досидеть до конца представления.