Кенгуру в ночи - Анастасия Монастырская

Прошло еще полчаса.

Гриша на автомате продолжал исповедь убийцы, которая, признаться, мне уже несколько поднадоела. Я понимаю, что у человека стресс и что он в состоянии аффекта способен натворить немало глупостей, но сколько можно?! Тем более он отвлекал от разработки плана.

Ни черта не приходило в голову! Это только в голливудских фильмах в самый последний момент на помощь приходит какой-нибудь брутальный герой, которого до этого плохие дяди или тети убивали-убивали, но так и не смогли отправить к праотцам. И давай стрелять из бузуки! Пиф-паф! Ой-ой-ой! — враги наповал.

Или, скажем, другой сценарий: сверху падает гигантская платформа, положительный герой спасается, отрицательные герои в мгновение ока превращаются в кровавое месиво.

Зрелищно!

Эклектично!

Эмоционально!

А тут что? Подвал посредине леса, до города километров сто, не меньше, а, может, и больше. Я такими кругами сюда добиралась, что уже, честно говоря, немного подзабыла маршрут. А карту у меня отобрали.

Увы, реальная жизнь далека от киношных историй. Никто не спешил на помощь: ни Сильвестр Сталлоне, ни губернатор Калифорнии, даже Жан-Поль Бельмондо и тот не бежал с бузукой наперевес. Только всхлипы раскаявшегося убийцы у меня на плече. Нашел время!

М-да, влипла ты, Стефания Андреевна, по самую маковку. И совершенно не понятно, что теперь делать. Привычно погладила затихающего Гришку и снова задумалась: может, Кеша поможет! И тут же отбросила мысль, посчитав ее крамольной и бессмысленной: на что способен Кеша в логове врага? Дай бог, если его самого не накачают какой-нибудь дрянью и не отправят в спеленутом виде куда-нибудь за рубеж. В гарем, ха-ха! Видимо, там ощущается кадровый недобор!

— Слушай, а тебя в какой гарем собирались отправить? — поинтересовалась я.

— Да я как-то не спрашивал, — истерика закончилась, и к Грише вернулась способность здраво мыслить и быстро соображать. — А тебе на что?

— Для расширения кругозора. Хотелось бы знать, какие страны втянуты в эту сомнительную авантюру?

— На этот вопрос я тебе отвечу. Итак, Чехия, Германия, Польша, Турция, Тунис, Греция — без всякого выражения перечислил Гриша. — Именно туда Сухов отправлял клиентов.

— Не только Сухов, — мрачно добавила я. — И много отправил?

— Сотня точно есть. Хотя так называемых слушателей здесь побывало намного больше. Но у кого-то нервы не выдерживали. У кого-то родственники находились, а кого-то заказчики отвергали.

— А кто-то умирал, — добавила я. — Совершенно неожиданно.

— Знаешь, что мне не дает покоя? — после паузы сказал вдруг Гриша. — Мы ведь все дружили.

— Ты еще про клятвы в верности вспомни, — с некоторых пор тема дружбы навевала на меня дикую скуку. — Они сейчас будут особенно кстати. Тебе хоть знакомство с шейхом обещали, а моя судьба покрыта мраком неизвестности.

— Завидуешь? — ехидно спросил Гриша и шутливо ткнул меня в бок. Как в старые добрые времена. Словно не было этих десяти лет, омраченных болью, предательством и смертью. Словно и не было… Видимо, на моем лице отразилась вся гамма эмоций: Романов притих и нерешительно спросил: — Ты меня осуждаешь?

— Честно? Понятия не имею, — ответила я. — Жизнь научила видеть не только белое и черное, но и различать другие оттенки. По-моему, ты болен.

— Самое печальное, что я абсолютно нормален, и любая психиатрическая экспертиза это подтвердит. Ссылаться на козни судьбы тоже как-то не по-мужски. Но сказать, что мне нравится убивать, тоже не могу. Какое-то промежуточное состояние, вне рамок общепринятой морали. Просто в какой-то момент я делаю то, что мне давно хотелось. И происходит катарсис. Как только исчезает шелуха раскаяния (как того требует общество!), становится легче.

— Ты считаешь, что все твои жертвы заслуживали смерти?

— Нет, — Гриша вытянулся на ватном тюфяке. — Сигареты есть? Спасибо, дорогая. Сто лет не курил. Теперь к теме. Они не заслуживали смерти. Тут другое. Понимаешь, они не сделали ничего, чтобы ее избежать. Я ведь прокручивал все три ситуации много раз. Первая, с позволения сказать, жертва — Лена — была уверена, что я никогда не посмею до нее дотронуться, что уж говорить об убийстве. Ей это в голову даже не пришло. Лене нравилось меня провоцировать в отсутствии отца. — Заметив мою гримасу, он сделал протестующий жест: — ты только не подумай, что я себя оправдываю. Убил — значит виновен. Наверное, виновен. Не знаю. Совсем запутался.

Но скажи, зачем взрослой замужней женщине изо дня в день изводить пацана, у которого самый настоящий сперматоксикоз? Я ведь с ума сходил при виде мачехи. Хотел даже к бабушке уехать, отец согласился, она — нет. Понимаешь, ей нравилось, когда я мучился. Специально по ночам концерты устраивала.

— Может, она твоего отца любила? Потому и устраивала концерты!

— Ага! Сщас! Она в его отсутствие любовников приводила, знала, что я никогда ему не скажу. Я на кухне уроки делаю, а она в спальне кувыркается. Другая бы со мной тогда на пляж ни за что бы не пошла, а эта, как зверь почуяла опасность, но решила поиграть. Дескать, красные флажки расставлены. Зверь не вырвется. Ан нет! Вырвался!

Вторая девушка — тут особый разговор. Я, кстати, даже имени ее не помню…

— Катя.

— Пусть будет Катя, — легко согласился Романов. — Ей было глубоко наплевать на то, что происходит вокруг. Придумала себе мирок, и не собиралась из раковины вылезать. Только для полного счастья ей не хватало одобрения свыше. Потому и прохода не давала: мол, погадай, да погадай. Выйду ли замуж за сказочного принца? Сколько детей у меня будет? Стану ли работать по специальности? Тьфу! Серая скучная мышка, но с хорошими формами.

— И что здесь криминального?

— Ничего. Когда мы разделись, она вдруг начала смеяться. Я ей говорю: «Прекрати!», зверею потихоньку, а она еще больше хохочет, пальцем показывает на меня, чуть ниже пупка и не может остановиться. Посмотрит туда и вновь заходится от гогота. Я и сорвался с катушек… Очнулся, а она мертвая. Глаза удивленные, удивленные, а в уголках по слезинке. Глупо?

— Глупо! Получается, ни за что девушка пострадала, — заметила я. — Пришла узнать будущее и осталась в прошлом. Знаешь, что самое грустное в этой истории? Девчонки говорили, что у Катюхи такая реакция на любой стресс или волнение была. Некоторые, когда волнуются, пардон, в туалет бегают, некоторые едят, а некоторые смеются… Она ведь очень серьезно к тебе относилась, потому и смеяться начала. От волнения.

— Зря ты мне это сказала, — Романов внимательно изучал каменную стену. — Такую систему порушила.

— Извини, надеюсь, ты меня за это не убьешь?

Гриша хрюкнул, оценив шутку:

— Очень смешно, Стефания. В этом году я выполнил план по убийствам, приходи в январе.

Теперь пришла моя очередь хрюкать.