Прозрение. Том 1 - Кристиан Бэд

Алайцы находят «Эскориал», когда он уже висит в тени Аскона. До инаугурации остаётся не более суток.

Скорее всего, Имэ в этот момент уже вылетел на планету, чтобы лично проконтролировать зачистку наследников крови Рика Эйбола. Регенство на пару-тройку лет его не устраивает.

Эберхарда он случайно или намеренно оставляет на «Эскориале», и алайцы похищают мальчишку.

В этот момент на Асконе идёт кровавая баня, а потом из тени выходят мои шлюпки, и в атмосфере планеты начинается бой.

Шлюпки Имэ кидаются с орбиты в прокол.

В ситуацию вклинивается Локьё, и алайцы вынуждены отступить.

Алайцы, как и я, находятся в секторе, принадлежащем Содружеству, незаконно. Они понимают, что регента им в этой мясорубке уже не поймать, а вот застукать их на месте преступления корабли Локьё могут вполне, и увозят похищенного наследника.

Слиняв, они повисают где-то рядом, например, в том же скоплении Пьюмела, где прячется в этот момент «Персефона». Допрашивают наследника, но не узнают ничего нового. Они бы поиздевались над ним ещё, но вынуждены поспешить на встречу с Мерисом. Так что жизнь Эберхарду и здесь сохраняет случайность.

А Имэ в это время удирает со всех ног в неизвестном нам направлении.

Но где Дьюп?

Варианта всего два. Первый — Имэ где-то прячет его ещё по пути на Аскон.

Второй — готовит за это время вторую клетку — в шлюпке — и увозит пленника с собой.

Есть у него время куда-то метнуться во время пути на Аскон или нету?

Я развернул на браслете карту Юга Галактики.

У меня была начальная точка движения «Эскориала» — сектор Дождей, и конечная — Аскон. «Эскориал» там точно висел, прибыв на кровавую инаугурацию. Ведь алайцы взяли Эберхарда именно там.

И трое суток неизвестности между двумя точками.

Я, теперь уже предметно, с вычислениями, просчитал возможные трассы из сектора Дождей до Аскона. Но меньше трёх суток у меня не выходило никак.

Значит, захватив Дьюпа, Имэ сразу повёз его на Аскон. Он не успел бы никуда свернуть. Только послать шлюпку с Дьюпом и каким-то доверенным человеком.

Но я видел Имэ. Вряд ли этот гусь доверял кому-то так, чтобы предпринять что-то подобное.

Значит, скорее всего, он увёз Дьюпа к Аскону. А вот там у него уже было и время, чтобы спрятать пленника на планете, да и с собой его он забрать мог вполне.

Думаю, Мерис это учёл, и разведчики ищут сейчас командующего именно на Асконе. Поднимают спящих агентов, опрашивают возможных свидетелей.

А меня генерал не подключает, чтобы я опять там чего-нибудь не разнёс в своей мирной манере громить всё подряд.

Допустим.

Но тогда Дьюп сидит в волновой клетке уже пять суток. Он там живой вообще?

А что если это действительно так опасно для мозга? Дерен тоже зря дёргаться не станет.

Я посмотрел на монету. Вот и Локьё уже нервничает, раз подсунул мне эту штуку.

Где Дьюп?

Вот же хэдова бездна!..

Сделать я пока не мог ничего. Только успокоиться и поспать.

Завалился на диванчик прямо в капитанской, но уснуть не смог, хотя тело, разлучённое со стимулятором, уже мелко подёргивалось от недосыпания.

А ещё я вспомнил, что хотел просмотреть запись того, что творилось ночью в карцере. Хотя бы в общих чертах. Раз уж не спится…

Встал, заварил чаю.

Чай не помог, и я по совету Айяны попробовал войти в глубокий транс.

Транса тоже не получилось, но хоть уснул и проспал минут двадцать.

Разбудил меня Млич, стукнувшись в личку и доложив, что с дежурствами всё утряслось. А ещё он предлагал провести для пассажиров расширенный инструктаж на предмет погружения в зону Метью.

Я согласился. И сказал ему, что буду у себя. Но будить — только в случае чего-то совсем уже нештатного. А сам, промотав по совету Неджела часа три записи, вывел сигнал на голоадаптер, делающий из видеозаписи голографическую.

Подремлю и кино посмотрю. И пусть их, этих медиков.

Снова достал подаренную Локьё монетку, зажал в кулаке. И запустил головидео.

Запись

— …это религиозный постулат!

— А сам думать умеешь? Да, многие видят, как душа уходит от тела. Но она уходит, и больше мы не знаем о ней ничего.

— Но я чувствую маму, говорю с ней!

— Ты — может быть. Ведь ты знал её и говорил с ней раньше, когда она была жива. Но стороннее общение с умершими — шарлатанство. Умершие могут жить внутри близких. Но ты уходишь — и они уходят вместе с тобой. Они не самостоятельны. Это ловушка твоего сознания, его образы. Ещё ни один медиум не сумел рассказать о человеке, которого он действительно не знал, и информацию о котором не мог считать с сидящего рядом.

— Значит, душа смертна, да? Ты так думаешь?

— Ты почему так решил?

— Но ты же говоришь, что…

— Я говорю, что мы не в состоянии сейчас это постичь. Это мы несовершенны, как инструмент познания. И мы не знаем, что там, после смерти. Религиозное учение строится на бездоказательных догмах. Чтобы пустить его в себя — нужно принять несколько положений на веру. Всё остальное может быть сколько угодно логичным, но в основе религий лежит слепая алогичная вера в чудо. А вера — путь для страха перед неизведанным, который словно цемент связывает потом всё в твоей жизни. Верой ты сам впускаешь в себя страх, а потом борешься с ним с помощью религиозного канона.

— И ты не веришь в бога? Совсем?

— Верить можно. Нельзя выстраивать обман из не присущей вере логики. Не нужно объяснять веру. Не нужно заставлять бога пить и есть. Вера — личное миропознание человека. Выстраивание веры на кирпичах логики — ложь. В лучшем случае — самообман, в худшем — мошенничество и обман более глупых. Зачем ты меня об этом спрашиваешь?

— Да потому что ты!.. — лицо наследника вспыхнуло. — Ты!.. Хоть что-нибудь ты не знаешь⁈

— Ничего я не знаю, — невольно улыбнулся Дерен. — Всё, что ты сейчас слышишь, я считал с тебя самого, теми словами, которые ты поймёшь. Все принципы и веры человека — внутри этого человека. Нужно найти их и сонастроить с тем, что ты видишь вокруг. Всё остальное — маски, россыпь лжи на кирпиче слепой веры в чудо.

Я зевнул. Ничего так себе парни принципами мерялись. Понятно, что Неджел просто уснул.

Дерен на экране выдвинул кушетку на середину карцера.

— Давай уже делом займёмся? — сказал он, и начал очищать от листьев ветки из оранжереи.

— Ты не имеешь права меня бить, я наследник крови! — голос Эберхарда звучал неуверенно, но вычленить эту неуверенность смог бы не каждый.

— Это на тебе в каком-то месте написано? — спросил Дерен. — Повернись, я почитаю?

Наследник сделал шаг к стене.

— Боишься