Сага о Мрачных Водах. Аллеи Скверны - Илья Сергеевич Ермаков

улыбнулась и насладилась тем, что могла погладить Питера по волосам.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю, Питер.

— Да, мам. Ты говоришь об этом каждый день. Я уже успел запомнить.

На это раз Мелисента искренне посмеялась.

— И я не перестану тебе говорить об этом. И не перестану любить тебя. Никогда. Ты же это знаешь, милый?

— Да, мам, знаю-знаю. Я тоже люблю тебя.

Но слова Питера прозвучали странно. Или Скальду так показалось? Он не заметил в его выражении какой-то искренности. Возможно, Питер так сказал, что не расстраивать Мелисенту.

Именно так все виделось Скальду. И запоздала ответная улыбка Мелисенты лишь подтверждала эту догадку.

Она тоже не осталась всецело довольна таким признанием.

— Куда пойдем теперь?

— Мы же собирались в кино! — напомнил Питер.

— Ой, точно! Совсем забыла. Во сколько у нас сеанс?

— В пятнадцать-тридцать.

— У нас есть в запасе лишний час. Хочешь поиграть в игровые автоматы у кинотеатра?

— Да, конечно! Вот супер! Побежали скорее!

Солнце начало тускнеть. Питер вскочил, обогнул столик и схватил Мелисенту за руку. Вместе они поспешили к машине.

И мир накрылся серым туманом.

— Что это значит? — не понимал Скальд.

— Это наиболее значимые для нее воспоминания. Именно они появляются самыми первыми. Поэтому мы можем их видеть.

— Но кто этот ребенок? Он сказал, что не приходится ей настоящим сыном. Ты можешь показать мне что-то еще?

— Идем.

Скальд взял оленя за рога, и дым вокруг рассеялся. Они оказались в темной комнате. Кабинет. Над столом горел желтый свет. За столом сидела тучная женщина с кудряшками в сиреневом халате, а на другой стороне — Мелисента, одетая в белый офисный костюм. На коленях она держала черную сумочку.

— Как вы сказали его зовут? — спросила Мелисента.

— Питер. Очень славный мальчик! Ему не хватает материнской любви и ласки.

Мелисента взяла из личного дела, лежащего на столе, фотографию Питера и внимательно посмотрела на нее.

— Уверена, что он будет чувствовать себя в вашей семье свободным.

— Я бы хотела с ним познакомиться.

— Да, конечно. Но сперва — парочка формальностей. Мне нужны документы всех родителей. Можно мне посмотреть личные данные вашего мужа.

Мелисента замялась с ответом. Но все же сказала:

— Я не замужем.

— Но как же… я не могу отдать ребенка в неполную семью!

— Какой бред! Я стану ему лучшей матерью. В чем проблема?

— Понимаете, ребенок имеет право на полную семью.

— А я не имею право на ребенка?

Сотрудница приюта не ответила.

— Что ж… я поняла.

Мелисента открыла сумку и достала внушительную стопку пойку самой высокой ценности.

— Этого хватит?

Сотрудница удивленно уставилась на деньги. Кажется, она никогда еще не видела подобной суммы.

— Эм-м…

Ее руки потянулись к пойко.

— Питер мой? — жестко спросила Мелисента, остановив сотрудницу.

Та испуганно взглянула на Мелисенту, задержав руки над столом.

— А-м… да, разумеется. Я все оформлю так, как нужно. Вы сможете забрать Питера сегодня же.

— Превосходно.

Мелисента отклонилась на спинку стула, и сотрудница, почувствовав разрешение, потянулась к пойко и сгребла их на свою сторону стола.

— Я могу его увидеть?

— Да-да, конечно… пойдемте. Я провожу вас немедленно. Они как раз отдыхают и ничем серьезным не заняты после обеда. Думаю, он будет рад встречи с вами.

Две женщины встали из-за стола, покинули кабинет, и дверь громко захлопнулась.

Мир тут же обратился в дым.

— Значит, она взяла Питера из приюта. Это многое объясняет. Он не ее родной сын.

Но Скальд все равно не понимал слишком многого.

«Почему она усыновила ребенка? Что между ними случилось? Как они оказались по сторону Прохода? Как он умер? И откуда взялась проклятая Скверна?».

— У меня есть еще одно воспоминание, которое она не защищает, — сказал олень.

— Покажи его.

— Это будет последнее воспоминание. Больше я показать не в силах.

«Это плохо. Я хотел бы знать больше. Гораздо больше. Сведений слишком недостаточно, чтобы во всем разобраться».

— Хорошо. Пусть так.

Олень кивнул, и его сияние рассеяло туман вокруг.

Скальд оказался в стенах белой палаты. Родильное отделение. Вокруг метались акушерки и врачи. На специальной многофункциональной кровати лежала Мелисента. Ее черные волосы рассыпаны на белой простыне.

Она вжималась руками в края кровати. И тужилась.

— Еще немножечко! — говорили голоса вокруг.

— Продолжайте вот, так.

— Нужно еще немного помочь ему.

— Дышите, дышите. Не забывайте дышать.

— Тужьтесь сильнее, мамочка. Еще раз! Еще!

Мелисента издала громкий сдавленный вопль боли. Зубы сжались и заскрипели. Корпус немного приподнялся. Вены на шее вздувались.

Скальд не верил своим глазам. Он и не думал, что Мелисента когда-то рожала своего ребенка. Но, вспоминая прошлый эпизод, он уже догадывался, чем закончатся эти роды.

— Расслабьтесь, вот так. Сейчас тужиться не надо.

Они ждали.

Но ничего не происходило.

— Что такое? — растерянно произнесла Мелисента.

Ей не отвечали.

— Эй! Что происходит?

— Давайте еще немного…

— Не стоит, — ответил мужской голос врача.

Вид на Мелисенту для Скальд загородили спины врачей и акушерок. Но ему и не требовалось видеть, чтобы понять, что там происходило.

Он просто ждал. И ожидания оправдались — раздался крик.

Алый Вопль.

Но только не было всплеска крови.

И не в этот раз смерть настигла лишь одного из двоих.

— Нет! — ревела Мелисента. — Мой мальчик! Мой сыночек! Мой ребеночек! Нет!

Она отчаянно стучала ногами. А детского плача не было слышно.

— Дайте мне его! Дайте!

Но ей не давали.

— Нет! Не забирайте его! Сволочи! Твари! Отдайте мне моего сыночка! Мой мальчик… мой малыш… нет! Нет!

Она кричала, ревела, стонала.

Но никакая сила в мире не могла вернуть ей мертвого младенца.

На Скальда тут же нахлынули собственные воспоминания рокового дня, когда он думал, что потерял Натаниэля.

— Хватит. Я больше не могу смотреть на это.

Олень молча кивнул. Белая палата и все, что ее наполняло, растворилось в тумане.

Скальд снова ощутил под ногами воду. Брызнул свет. Туман рассеялся. Они вернулись к Маяку, стоявшего посреди бесконечной водной глади.

— Наше путешествие подошло к концу, — сказал олень.

— Но я ничего не узнал… Я не увидел, как открылся Проход. Не увидел, почему Натаниэль смог выжить.

— И все же ты узнал о Питере и о том, что Мелисента потеряла свое дитя в родах.

— Да… но какой это имеет смысл? Как Питер оказался на той стороне Прохода? Она была вместе с ним, когда открылся Проход… когда случился взрыв… Из-за чего это случилось?

— Открыть запертые воспоминания могут лишь их владельцы. Мы многого боимся. От многого бежим. И от собственных воспоминаний тоже. Особенно от тех, которые приносят слишком много боли. Или же