Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон - Анна Данилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что?!
— Говорю же — некрасив, в общепринятом смысле этого слова. У него довольно крупные черты лица. Но он мужественен, элегантен, но самое главное — он очень умен, понимаешь? Очень! И взгляд у него, когда он смотрит на человека, как рентген. А еще — он копит в себе тайны. Много тайн! Он — сплошная интрига, понимаешь? Роковой мужчина, за которым я пошла бы на край света!
— Так отчего же не пошла?
— Не позвал, — сухо бросила Лиза и вернулась за стол. — К тому же брак — это вполне реальная вещь, понимаешь? То есть супруги должны уметь договариваться, учиться жить вместе, уступать друг другу… Еще брак — это совместные завтраки, обеды и ужины, сон — вдвоем, вместе в одной постели, стирка белья, пылесос… Ну, что там еще в твоей замужней жизни присутствует?
— Любовь, — улыбнулась Глаша.
— Вот! Любовь. Уверена, что она была бы односторонней — Гурьев бы об меня ноги вытирал, как о половичок, узнав, на какой пьедестал я его возвела.
— Я не понимаю, Лиза. Если ты так боготворишь этого Гурьева, если его имя не может не вызывать в тебе ассоциации, связанные с его шармом и прочим… Почему же ты не отреагировала на эту фамилию сразу же, когда я только ее назвала в связи с нашим делом?
— Странная ты, Глафира! Ведь ты упомянула его как посыльного. Мало ли Гурьевых в городе? Ладно, хватит об этом. Поехали есть твои обивные. Заглянем по дороге в магазин и купим вина. Самого лучшего. Ты не представляешь, сколько я заработала только за один сегодняшний день!
— Тогда, может, и велосипеды купим?
— Послушай, мне надо признаться тебе кое в чем…
Сна не было. С одной стороны, она могла бы продолжать молчать и не раскрываться перед мужем, тем более что деньги лежали в надежном месте и никто никогда не смог бы их найти. С другой — они бы могли их потратить на новую машину или сделать ремонт в квартире. И сколько, сколько можно делать вид, что их нет? Сколько можно бояться, что в тот момент, когда она станет расплачиваться за покупку, обнаружится, что номера купюр переписаны…
Она провела рукой по щеке мужа, вздохнула. Ей показалось сначала, что он не спит, поэтому она и произнесла эту фразу. А может, и лучше, что он спит?
Она слушала ровное дыхание мужа и представляла себе, как утром она оденется и отправится за город, на автомобильный рынок, где спокойно, в мечтах, проведет несколько часов.
Конечно, сегодня миллион рублей — не такая уж и большая сумма, но купить более-менее приличную машину на эти деньги можно.
Еще она представляла себе, как обрадуется муж, узнав, что у нее появились эти деньги. Он человек не мнительный и довольно-таки спокойный. К тому же он обладает завидной интуицией, а потому наверняка скажет, стоит ли им тратить эти деньги или отложить их до лучших времен. Вот только когда они наступят, эти лучшие времена…
Она вздохнула и нырнула под одеяло, обняла мужа, прижалась к нему.
— Поля? — вдруг услышала она. — В чем ты хочешь мне признаться?
Голос мужа прозвучал тревожным фальцетом, как-то обреченно, отчаянно.
— Ты что, изменила мне? С кем? Кто он?!
Он повернулся, и ей показалось, что глаза его горят в сумерках. В спальне все казалось синим, прохладным и тревожным. Она снова ласково потрепала его по щеке и поцеловала в ухо. Горьковато-сладкий запах его одеколона пробудил яркое, щемящее чувство нежности к мужу. Это он растревожился, подумал бог знает что, но она-то будет спокойной, ей не в чем виниться перед мужем. Какой же он странный, сразу подумал, что женщина может признаваться только в измене!
— Я не изменяла тебе. Я деньги взяла. — Она решила сразу, с первых же фраз, успокоить его. — Полгода тому назад. Целый миллион рублей.
— Какие еще деньги? — теперь проворчал он, словно уж эта-то тема не стоила того, чтобы его разбудили. Подумаешь — деньги!
— Меня попросили об одной услуге. Я согласилась. Не смогла от денег отказаться. Понимала, что надо будет отстегнуть заведующей, и сделала бы это, если бы все это произошло. Но ничего не произошло.
Муж повернулся на бок, улегся поудобнее и теперь смотрел в темноте на нее, пытаясь вникнуть в смысл ее слов:
— Я ничего, ничего не понял, Поля. Какие деньги ты взяла и за что?
— Летом ко мне пришел один господин и сказал — он хотел бы, чтобы регистрация брачующихся была произведена прямо на месте, в ресторане или еще где-то…
— И что? Разве это преступление?
— Не могу сказать, что преступление, но — как бы не принято…
— Но заведующая-то твоя тоже пару раз так регистрировала. Ты сама мне рассказывала.
— Да помню я, помню! Один раз свадьба проходила в музее, я тоже там была. Все прошло на высшем уровне, но там и брачующиеся были непростые.
— Помню. И что? Ты согласилась?
— Да, согласилась. И он мне конверт оставил. Сказал, чтобы я записала все данные новобрачных, готовила документы, а потом мне перезвонят и приедут за мной, уже с паспортами.
— И что?
— Что-что! Не приехали. А потом в газете напечатали статью об этом… Малинникове. Крупном бизнесмене. Это он должен был жениться. А он исчез, понимаешь? Потом нашли труп, вроде бы его…
— Но ты-то тут при чем?
— Про свадьбу в статье — ни слова, — сказала Полина.
— Значит, никакой свадьбы и не было, вот и все дела! Тебе звонили, что-нибудь объясняли? Ну, предположим — все отменяется, невеста или жених передумали жениться…
— Да. Сначала мне позвонил некто, думаю, это был человек самого Малинникова, буквально за пару дней до назначенной даты, то есть до четырнадцатого июня прошлого года, и сказал, что за мной приедут, чтобы я взяла все документы и прочее. Я собралась и приготовилась ждать, но буквально за полчаса до моего выхода из ЗАГСа мне снова позвонили и сказали, что свадьба расстроилась. Чтобы я не беспокоилась. Даже извинились…
— А про деньги они что-нибудь сказали?
— Нет, конечно!
— Вот и успокойся. Считай, что эти деньги тебе достались за беспокойство. Тем более что для тех людей, которые тебя нанимали, это вообще не деньги.
— Хочешь сказать, мне нечего бояться?
— Абсолютно. — Он помолчал немного, потом произнес: — Знаешь, а я ведь так испугался… У нас с тобой в последнее время не все гладко. Что-то ругаться мы часто стали. Или я тебя раздражаю, или нам просто нужно отдохнуть, поехать куда-нибудь… Словом, когда ты вдруг заявила, что тебе нужно в чем-то признаться, меня словно парализовало…
Бедный мой, подумала она, но вслух не стала его жалеть. Просто позволила ему себя обнять. Ну вот и все. И почему она не рассказала ему все это гораздо раньше? Чего испугалась?
— А что невеста? Как ее звали?