Трактат о хорошей работе - Тадеуш Котарбинский

Ныне считается, что удлинение рабочего дня сверх определенной меры не только не увеличивает производительность, но и ослабляет ее. И хотя бы поэтому, а не только из-за гуманности или в силу необходимости уступок рабочим стремление эксплуататоров максимизировать количество часов рабочего дня в капиталистической системе тормозится. Не следует ли ждать чего-то подобного в отношении усиления специализации? То, что специалист, как правило, делает свою работу лучше, чем «всезнайка», сомнению не подлежит. Но лучше ли работает тот, кто является сверхспециалистом, — вызывает серьезные сомнения. Приведем для наглядности мнение более чем десятилетней давности одного почтового работника, который постоянно был занят сортировкой поступавших писем на местные и иногородние. Он утверждал, что через несколько месяцев такой работы человек психически деформируется, впадая в состояние раздражительности и депрессии. Сортировщики мечтали, чтобы каждые два месяца их задания менялись: каждый сортировщик хотел бы поработать на регистрации заказных бандеролей, потом на отправке посылок и т.п. Они заверяли, что выполняли бы каждую из этих специальных работ лучше, чем если будут постоянно заниматься только одной. Уже сам отход таким путем от удручающей монотонности, лишающей свободы движений и поэтому ведущей к ошибкам, был бы источником совершенствования, хотя и представлял бы собой тормоз в процессе усиления специализации.

А что же тогда говорить о дальнейшем совершенствовании, ожидаемом в том случае, когда работник, получивший практический навык в области различных работ, изменился бы к лучшему, начал охватывать мыслью совокупность дел институции, когда эта совокупность начала бы его больше интересовать, становясь системой живительных стимулов для его интеллекта и делая его способным к решающему или хотя бы совещательному участию в определении хода функционирования совокупности… Идея политехнизации ставит рациональные барьеры против гипертрофии специализации.

Было бы большим недоразумением считать, что, голосуя за определенный оптимум перемены занятий, мы добиваемся возрождения стереотипа «мастера на все руки». Путь прогресса лежит в направлении планирования коллективного труда на все более высоком уровне и все разумнее функционально дифференцированного. Никто, будучи в трезвом уме, не может сегодня призывать к тому, чтобы уметь все, чтобы быть во всем впереди, выделяясь во всяком мастерстве. Тип универсального инициатора в стиле Леонардо да Винчи несовременен, он был хорош в начальной фазе различных видов мастерства. Образец Гиппия из Элиды, человека, который якобы «разбирается во всем», может существовать только в среде, где мало кто разбирается в чем-либо, или, точнее говоря,— никто ни в чем не разбирается, где любое мастерство и умение находятся еще в пеленках. Сегодня тот, кто «разбирается во всем», вероятно, по существу ни в чем не разбирается.

Другой девиз приобрел жизнеспособность и все упорнее проникает в сознание людей: хорошо разбираться в своей работе, быть хорошим специалистом в своей области, стремиться к достижению мастерства в чем-то определенном, понимая, что «ограничение рождает мастера». Значит, культ специализации? Да. Освобождение от удрученности специализации ожидает нас не на пути отказа от нее, а на пути углубления, расширения границ собственной области действий, на пути сопровождающего этот процесс качественного расцвета. В таком случае избавление от ограничения, созданного изгородями, состоит не в бегстве с перепрыгиванием через заборы, а в расширении и обогащающем возделывании местности, которая должна оставаться огороженной. Мы не провозглашаем девиза «заниматься многими разными вещами, не переставая заниматься чем-то одним», а пропагандируем лозунг «заниматься многими различными вещами путем наилучшего исполнения чего-то одного». Ф. Шопен чрезвычайно разносторонне выразил себя с помощью почти только одного фортепьяно. Его композиции для других музыкальных инструментов составляют немногие исключения. Удачно высказался по затронутой теме один научный работник. Он говорил, что развитие ученого должно напоминать клепсидру: должно начинаться с широкого энциклопедического основания, после чего должно следовать специализированное сужение и затем, наконец, опять постепенное расширение диапазона проблем. Пусть же отдельная специальность станет средоточием интеграции разнообразных дел, восстанавливая таким образом богатство и органичность внутренней жизни личности.

Но давайте наглядно раскроем абстрактную идею на конкретном примере. Сколько же несчастий предотвращено благодаря тому, что существует область медицины, занимающаяся глазными болезнями! «Узкая» это специальность — окулист — не правда ли? Одно лишь лечение заболеваний глаз и ничего больше. Как же легко именно это мастерство упомянуть как образец, exemplum ограниченности! И действительно, ничего более заурядного, истинное пребывание в тесных задворках, если заниматься глазами поверхностно, измеряя остроту зрения традиционным способом, выписывая стекла очков по установленной схеме, распознавая по общим признакам стандартные дефекты, рекомендуя или применяя для их устранения обычно применяемые процедуры, ограничиваясь при этом только определенными задачами, как если бы функции глаза составляли область, изолированную от совокупности жизненных процессов организма. Насколько же иначе представляется сущность врачевания зрения, если им занимаются с учетом того, что происходит с глазом и со зрением в зависимости от разнообразнейших процессов в организме — кровяного давления, работы сердца, почек и т.д. Оставаясь специалистом в области лечения глаз и занимаясь только этим, окулист работает в области, необычайно богатой, дающей возможность охватить совокупность функционирования человеческого организма. Он косвенно участвует в обширных сферах общей медицины, а также общей физиологии и патологии человека. То же самое можно сказать о стоматологии, дерматологии и многих других врачебных специальностях. И именно такие, можно сказать универсальные, в своей профессии специалисты становятся все нужнее. Все громче звучит требование: нужно лечить больного, а не только болезнь. Сквозь этот призыв просвечивает постулат выработки у врача отношения к локальным или своеобразным патологическим процессам с учетом происходящего в живой системе в целом.

Опередим упрек пытливого читателя, который мог бы справедливо снабдить знаком вопроса саму возможность общей реализации подсказываемой нами рекомендации. Действительно, не каждая специальность одинаково хорошо подходит для мероприятий, существенно расширяющих горизонты и зону активности специалиста, имеется и множество таких специальностей, которые, естественно, вынуждены оставаться наглядными иллюстрациями непоправимой узости, например — циклевка полов, прочистка печных труб и т.п. Что же ответить на это? Не остается ничего иного, как признать обоснованность замечания. Отсюда практическое предложение: стремиться к ликвидации специальностей такого рода. Ведь разделение труда можно осуществлять согласно различным возможным вариантам, и притягательная сила их может быть различной. Очевидно, с точки зрения возможного существенного обогащения активности специальность «сортировщик писем» — база безнадежная. В то же время с той же точки зрения специальность «почтовый служащий» представляется совершенно иначе (вспомните, что сказано об этом выше).

Однако стоит добавить, что формы интегрирования данной функцией прочих функций бывают различными. Формула «делая одно, делать многое» охватывает лишь форму интеграции. Ведь бывают случаи соединения более разомкнутого и более косвенного и все же способного основательно изменить конкретное содержание данной