Игра в сумерках - Мила Нокс

– Нужно угадать имя, – тихо сказал ей Теодор. – Попробует каждый из нас. Мы справимся.

Шныряла кивнула и нахмурилась:

– Хорошо.

– Что ж… – Черные агатовые глаза Господаря поглядели на Тео, потом на Шнырялу. – Весною, когда пробуждается мое царство, я нахожу себе невес-сту, и она становится моей с-спутницей на время. Жизнь человека – лишь миг во мраке вечности, а мне уготовано познать второе. Дети мои, рожденные от людской женщины, не могут наследовать мне, ес-сли только во время испытания на с-совершеннолетие не докажут право на трон. Тогда сыновья станут принцами, но не ранее. Имя ис-стинное получить должен с-сын, с-став тем, кем должен стать нас-следник моего царс-ства.

Господарь Горы плавно обвел рукой зал, и змеи подняли головы.

– Ис-стинное имя, Господарево. Единственно верное. Если имя иное, испытание не выполнено. Некогда же случилось в моем королевстве нес-счастье: любимый сын мой не сумел пройти ис-спытания. Имя, полученное при имянаречении, было иным! Не людским, но и не королевским, а тем и другим одновременно! Кровь его человеческая была с-сильна. А перед испытанием один из людей проз-звал его людским именем – и с тех пор кровь его ни человека, ни змеи. И вынужден он ждать, покуда вновь не пройдет испытание – лишь тогда, быть может, стать ему одним из нас. Но – не раньше. Один из вас угадает его истинное имя, что дала земля при испытании, и заберет людс-ское, дабы позабыл он о прошлом и отринул кровь матери, но принял мою, кровь ис-стинного Гос-сподаря!

Господарь Горы хлопнул в ладоши и исчез. В это мгновение замершие было змеи вокруг задвигались. Они поползли по часовой стрелке, сплетаясь одна с другой, и в этом живом потоке Теодору почудилось очертание одного, исполинских размеров, змея, который скользил по стенам, закручиваясь в кольцо. Теодор с ужасом осознал, что эта скользящая тень и есть Господарь!

Сказки не лгали. Он действительно существует – и таких размеров, что мог охватить не только часовню, но, казалось, и кладбище, и город…

Тео сжался.

– Шныряла! Имя! Мы должны отгадать имя!

Кольцо смыкалось плотнее, и своды потемнели.

– Имя! Чье оно?

Девушка вздрогнула.

– Я не знаю, Теодор! – закричала она в ужасе. – Я не знаю, о чем он говорит!

– Змеи! – Теодор ткнул в потолок. – Они все – один Господарь! Если мы сейчас не назовем имя, они раздавят нас!

Шныряла нахмурилась и вскинула арбалет. Выстрел – и стрела исчезла в безумном черном потоке. Раздалось угрожающее шипение.

– Это была плохая идея!

Теодор запаниковал, как никогда в жизни. Он растерянно стоял, глядя на каменное войско впереди, – зачем оно здесь? Это все – его сыновья?

– Шныряла! Это – его сыновья, эти все камни! – Он обвел рукой армию гадов. – Сыновья!

Шныряла тяжело дышала. Она вспотела и пыталась вспомнить хоть какое-то имя… Что за имя требует Господарь? В голове метались обрывки мыслей, идей, картинок, воспоминаний…

В груди застучало так быстро и сильно, что Шныряле показалось, будто у нее два сердца. Она схватилась за бок и действительно ощутила странное биение. Шныряла засунула пальцы глубже под накидку и что-то нащупала. Она взглянула на находку, и в ее голове проявилась картинка.

Девушка вспомнила.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть змей, и в наступившей темноте Шныряле предстали картинки из ее детства…

Девочка. Вот-вот перестанет быть ребенком, превратившись в девушку. Синяк под глазом, чумазая, угрюмая. Бежит по темной городской улице, рыскает на мусорке, как собака, кормит бродячего пса – верного друга в переделках, слышит полицейский свисток и исчезает в канализационном люке. Здесь ее дом. Дырявое одеяло, какие-то тряпки. Пестрые обломки вещей: зеркал, расчесок, шкатулок, сложенные в кучу. Девочка греется, сжигая газеты и щепки, смотрит в темные своды канализации. Здесь, под землей, холодно и страшно.

Наступает весна, в канализацию просачиваются противные змеи – из каждой щели в земле. Девочка до ужаса боится их. Однажды она убегает от погони на окраине города и прыгает в неизвестный люк.

Здесь темно. Когда глаза привыкают, она вдруг замечает поодаль сидящего на корточках мальчика примерно ее возраста. На нем красивый зеленый костюм странного покроя, но лицо такое же чумазое, будто он откуда-то сбежал.

Девчонка протягивает ему хлеб.

– Будешь?

Мальчик откусывает и молчит. Он смотрит на нее так, словно первый раз видит человека.

– Странный ты. Как тебя зовут?

Он мотает головой.

– Ну и молчи.

Она хочет выбраться, но на лесенке с ужасом видит противную змеюку – та пробралась в темное место, укрываясь от яркого света. Девочка отдергивает руку, и тут кто-то ее отстраняет. Мальчик подходит к змее, смотрит на нее, и гадюка сползает к ногам. Поюлив там, словно пес, просящий прощения, змея уползает прочь.

Мальчик улыбается.

Девочка удивленно смотрит на него.

– Надо же! Спасибо.

Он смущенно доедает краюху.

Мальчик оказывается нездешним. Он не умеет говорить на языке девочки. Пока они прячутся, девочка учит его первым словам. Слова даются нелегко.

– Змея. – Девочка указывает на гадюку.

– З-зме-я, – медленно повторяет за ней мальчик, с трудом произнося непривычные звуки.

– Правильно!

Они вместе бродят по закоулкам. Девочка скрывается от погонь и задиристых бродяг, раз от раза встречая мальчика. Они становятся друзьями. Через какое-то время они уже могут говорить, перебрасываясь короткими фразами, что доставляет обоим невероятное удовольствие.

Наступает следующая весна, змеи вновь просыпаются, до ужаса пугая девочку. Но ее друг всегда рядом – едва он протягивает руку, змеи повинуются ему, как смирные котята, и пытаются ласково шипеть. Он любит змей. В отличие от девочки.

– Я бы хотел стать змеем, – говорит мальчик. – И ползать везде, как они. Сквозь земли, где угодно.

Девочка хмыкает:

– Ну и дурак.

– А кем бы хотела стать ты?

– Собакой.

Мальчик удивленно смотрит на нее.

– Как Крест. – Девочка прижимает к себе облезлую дворнягу. – Здорово иметь такой нюх – можешь найти любую кость. Учуять полицейских за три переулка. Если быть собакой, у тебя и оружие всегда при себе, клыки. Никто не тронет. Ты свободен, ведь человек тебя ловить не станет.

Мальчик качает головой. У него удивительные глаза. Даже во мраке видно, как они блестят. Девочка обращает внимание, что в груди как-то странно замирает при взгляде на него.

– Ты – не собака. Мне кажется… Ты слишком любишь свободу, и ты – не домашний… как это?