Воскреснуть, чтобы снова умереть - Ольга Геннадьевна Володарская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тут вроде есть русские магазины?
— Да, но я в них не хожу. Там меня мучает ностальгия.
— Борь, а ты был женат? — спросила вдруг Рая.
— Официально нет. Но у меня есть дочь. Или я тебе уже говорил об этом?
— Мне — нет.
— Значит, Маше. Точно, ей. — Марков налил еще рома им обоим. У него осталось одно не обглоданное ребро, но он уже не хотел его. Насытился так, что готов был лопнуть. — Ты музыку любишь? — спросил он.
— Очень. И пою хорошо.
— В караоке?
— Нет, я не хожу по заведениям. Мне домашние застолья нравятся, с песнями, плясками, анекдотами. Народные я пою. Русские, татарские, армянские. — Она подвинула к себе стопку. — А почему ты спросил про музыку?
— Хотел, чтобы ты плей-лист свой включила. Что сейчас в России слушают? У нас тут до сих пор «Руки вверх» и Шура.
— Ты просто по ресторанам с дискотекой не ходишь, — улыбнулась Рая. — В них российские новинки крутят.
— То есть ты ходишь?
— Заглянули с дочкой ради интереса в один клуб, но быстро ушли. — Она достала телефон, пробежала пальчиком по экрану. У нее были красивые руки: миниатюрные, гладкие, с нюдовым маникюром. Яркий Боре не нравился, казался хищным. Не ногти — когти окровавленные, как у хищной птицы. Ужас! — У меня лирика одна. Включать?
Он согласно кивнул. Сейчас рок слушать не хочется. А именно его Боря любил, не только «Короля и шута» и «Сектор газа», но и иностранцев. А вот шансон не мог терпеть. Даже хороший, того же Круга. В его песнях та же ложная романтика, как и в фильмах о ментах из Петербурга.
Зазвучала композиция неизвестного исполнителя с сочным мужским голосом. Текст — набор слов, часть из которых Борис не понимал, но мелодия неплохая и вокал приятный.
— Это кто?
— Холидейбой.
— Да, сильно я отстал, — хмыкнул Боря. — А Викдейбоя пока нет? Не для праздников, для будней? Или Мандейбоя? Кто-то должен любить понедельники.
— Наташа обожает этого парня.
— Он красавчик, да? — Он вспомнил портрет парня на пляжной сумке.
— Естественно. Обычных ребят она не замечает. В кого такая?
— Не в тебя разве?
— Намекаешь на мое короткое увлечение Валерой? Это был сбой программы. Но в этом есть часть твоей вины.
— Моей? — переспросил Марков и снова разлил ром. Сам он был трезвым, как стекло, поскольку очень плотно поел, а Рая немного захмелела, и это ей шло. Щечки у нее разрумянились, глаза заблестели, улыбка стала чаще появляться.
— Ты нас в храм Идущего Будды привез, лапши на уши навешал про его знаки, и после я упала на Валеру.
— И ты решила, что это боженька тебе пинка дал? — Марков развеселился. — Не зря же ногу от земли отрывал. Не идти собирался, а тебя отправлять в объятия мужчины мечты?
— Смешно тебе, — сокрушенно покачала головой она. — А женщины в это верят. Даже такие, как я, здравомыслящие.
Марков вспомнил Машу. Вот уж кто поверил ему, так это она. Но это и неплохо, наверное. Ребенка теперь родит. Почему-то Боря не сомневался в том, что зачатие произошло. Как говорят, чего хочет женщина, того хочет бог? Если так, то Маша точно забеременела. И, кажется, он догадывался от кого…
— Я, наверное, больше не буду ром, — сказала Рая после того, как выпила. На сей раз она передернулась.
— Ты его с фрешем смешай. Будет вкусно.
— Нет, хватит алкоголя. У меня голова от него болит.
— Это не проблема. — Марков протянул руку к своему рюкзаку и достал из него универсальный тайский бальзам.
— Знаменитая панацея? Лекарство от всех болезней? — Он именно так рекламировал бальзам, когда они ехали в автобусе на Квай. — Моя бабушка так же верила во вьетнамскую «звездочку». При простуде только ею и лечилась. Умерла от воспаления легких.
— От этого «звездочка» не лечит, как и этот бальзам. Но помогает и при простудах, и при различных болях. Нужно правильно применять. — Марков встал, чтобы вымыть руки. Сделав это, он смазал пальцы бальзамом и подошел к Рае со словами: — Сейчас я тебе покажу, что нужно делать, чтобы купировать головную боль. Откинь голову, закрой глаза.
— Зачем?
— Массаж сделаю. Вотру «панацею» правильно.
— Глаза закрывать зачем?
— Чтобы расслабиться. Но если не хочешь, держи открытыми.
— Лучше так, — и просто отвела их в сторону, потому что взгляд ее упирался в пах Маркова. Она сидела, он стоял, поэтому женщине было неловко.
— Если тебе будет комфортнее, встань.
Она тут же вскочила. Борис ростом был невелик, хотя среди тайцев выделялся. А вот корейцам почти всем был по ухо — в массе они высокие. Сто семьдесят три сантиметра Маркова — это не много, но и не мало. Можно сказать, средний рост. Боря в юности страдал из-за этого. На турнике висел, чтобы вытянуться еще хотя бы на два сантиметра. Но ничего не помогло. Марков так и остался невысоким. Но сейчас, когда он стоял рядом с крохой Раей, казался себе великаном. Ему это понравилось.
— Ты чего улыбаешься? — спросила Раиса.
— Умиляюсь. Ты такая маленькая, хорошенькая. Как фея.
— Скажешь тоже, — фыркнула Рая. Но ей было приятно услышать такой комплимент.
— Я приступаю, — предупредил Марков, затем коснулся указательными пальцами ее висков.
Рая легонько вздрогнула.
— У меня руки холодные?
— Немного.
Такого быть не могло. У Маркова они всегда были горячими. Даже когда он замерзал (как давно это было!), ладони оставались той же температуры, что и всегда. Другие пацаны, вынырнув из Воронки, на пальцы дышат, а он ими свой нос греет. Именно он леденел, и был несколько раз зимой отморожен.
— Тебе неприятно? — поинтересовался Марков. Не все любят массаж головы. Как и прикосновения посторонних. Одно дело к массажисту обратиться, а другое — дать себя трогать левому мужику.
— Нет, мне хорошо. Продолжай.
«Значит, я ее волную? — предположил Марков, продолжая массаж. — Женщины вздрагивают не только от страха или брезгливости. От возбуждения тоже!»
— Как это ни удивительно, но боль ушла, — проговорила Рая, не открывая глаз. — Она была слабой, но усилилась бы, если бы не ты…
— Это все волшебная мазь.
— Боря, я уже купила ее у тебя, — засмеялась она. — Три баночки. Хватит уже рекламы.
— Я просто не умею принимать комплименты.
— О, в этом мы похожи. Я все еще перевариваю твою фею.
— Говоришь так, будто ты ее съела.
Ее улыбка стала шире. И пока Рая не растянула губы, Борис ее поцеловал.
Глаза открылись. Зеленые, красивые. Но немного испуганные.
— Я же говорил, что ты мне нравишься, — прошептал он и снова склонился над Раей, чтобы вернуться к