Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

А я-то думала, что хуже себя чувствовать уже невозможно. Я ковыряю уголки подушки.

– Я… мм… вчера не говорила ему ничего странного?

– Не считая того, что ты вела себя как ревнивая подружка и заявила, что больше никогда не хочешь его видеть? Нет. Ничего странного…

Рашми шаг за шагом рассказывает мне подробности прошлой ночи, и ее рассказ периодически прерывается моими стонами.

– Слушай, что все-таки между вами произошло? – наконец спрашивает она.

– Ты о чем?

– Ты знаешь о чем. Вы двое неразлучные друзья.

– Не считая тех моментов, когда он со своей девушкой.

– Точно. Так что случилось?

Я вновь издаю стон:

– Не знаю.

– Вы… эм… ничего не наделали?

– Нет!

– Но он тебе нравится, и ты тоже нравишься ему.

Я прекращаю мучить подушку:

– Думаешь?

– Конечно. У парня встает, стоит тебе войти в комнату.

Я открываю глаза. Она выражается фигурально или видела это своими глазами? Нет. Сосредоточься, Анна.

– Так почему…

– Почему он до сих пор с Элли? Он же сказал тебе вчера ночью. Он одинок или, по крайней мере, боится одиночества. Джош говорит, что после всей этой кутерьмы с его матерью он боится что-либо изменить в жизни.

Выходит, Мередит была права: Этьен боится перемен. И почему я не поговорила с Рашми раньше? Теперь это кажется таким очевидным. Конечно, у нее есть доступ к информации, ведь Этьен болтает с Джошем, а Джош – с Рашми.

– Ты правда думаешь, я ему нравлюсь? – не могу удержаться я от вопроса.

Рашми вздыхает:

– Анна, он все время тебя подкалывает. Это классический синдром под названием «мальчик дергает девочку за косичку». И если кто-нибудь пытается сделать то же самое, он всегда становится на твою сторону и посылает приставалу куда подальше… – Она делает паузу. – Он ведь и тебе нравится?

Я стараюсь не расплакаться.

– Нет, – шепчу я. – Ничего подобного.

– Лгунья. Ты собираешься сегодня вставать или как? Тебе нужно перекусить.

Мы договариваемся встретиться в столовой через полчаса, и я понятия не имею, какой черт дернул меня это пообещать, потому что едва я встаю с кровати, как мне тут же хочется заползти обратно. Меня подташнивает, а по голове словно стучали битой. И в этот момент я понимаю, что от меня разит. Кислятиной и алкоголем. Волосы провоняли сигаретным дымом. А одежда. Какой ужас! Я бросаюсь к раковине, с трудом сдерживая приступ тошноты.

А там – вчерашняя рвота. И меня конечно же выворачивает. Опять.

В душе я вижу странные синяки на голенях и коленях. Непонятно, откуда они взялись. Я забиваюсь в дальний уголок душевой кабины и позволяю горячей воде струиться по телу. Струиться и струиться. Я опаздываю на двадцать минут. На завтрак. Или на ланч? Неважно… Париж припорошен снегом. Когда это случилось? Как я могла проспать снегопад? От ослепительной белизны хочется прикрыть глаза.

К счастью, за нашим столом сидит одна Рашми. Больше никого.

– Доброе утро, солнышко, – с ухмылочкой говорит она, разглядывая мои мокрые волосы и опухшие глаза.

– Чего я не могу понять, так это почему люди считают, что пить весело.

– Вчера вечером на танцполе ты неплохо повеселилась.

– Жаль, что я этого не помню.

Рашми подталкивает ко мне тарелку с тостом:

– Съешь это. И выпей немного воды, только немного. А то тебя снова стошнит.

– Я уже выпила.

– Что ж, хорошее начало.

– А где Джош? – Я откусываю маленький кусок тоста. Хотя я вовсе не голодна.

– Тебе станет лучше, если поешь. – Рашми кивает на тарелку. – Он еще спит. Ты же знаешь, что мы не каждую минуту вместе.

– Ага. Точно. Поэтому мы все время тусуемся вместе.

Ууупс!

Коричневая кожа Рашми покрывается румянцем.

– Знаю, для тебя это станет настоящим откровением, Анна, но проблемы бывают не только у тебя. Мы с Джошем сейчас не в лучших отношениях.

Я съеживаюсь на стуле:

– Прости.

Рашми вертит в руках крышку от сока:

– Проехали.

– Так все-таки… что у вас происходит?

У меня уходит целая минута, чтобы уломать подругу, но едва Рашми начинает говорить, ее буквально прорывает. Оказывается, они ссорятся гораздо чаще, чем я думала. Потому что Джош прогуливает школу. Потому что Рашми давит на него. Ей кажется, Джош страдает из-за того, что она уезжает на следующий год, а он нет. Мы все разъедемся по колледжам, а он останется.

Я раньше об этом не задумывалась.

Рашми переживает за свою младшую сестру, Санджиту, потому что та общается с подружками Аманды, и беспокоится за брата Никхила, над которым издеваются в школе, и она злится на своих родителей за то, что они постоянно сравнивают ее со старшей сестрой Лейлой, окончившей Американскую школу два года назад. Мер вечно занята своим футболом, а мы с Этьеном стали просто неразлейвода, и плюс… Рашми потеряла лучшую подругу.

Элли до сих пор ей не позвонила.

И в то время как Рашми изливает душу, мне становится стыдно. Я никогда не понимала, что ей не с кем поговорить. То есть я понимала, что Элли была ее лучшей подругой, которой больше нет рядом, но я как-то забыла, что у Рашми больше никого нет. Или, может, я решила, что Джоша ей достаточно.

– Но мы со всем справимся, – стараясь не разрыдаться, заканчивает Рашми. – Всегда справлялись. Просто тяжело.

Я протягиваю ей платок, и она сморкается:

– Спасибо.

– Не за что. Спасибо за тост.

Рашми улыбается, но тут же становится серьезной, заметив что-то у меня за спиной. Я оборачиваюсь, чтобы проследить за ее взглядом.

Там он.

Его прическа в полном беспорядке, и еще на нем футболка с Наполеоном. Настолько помятой я ее еще не видела. Этьен шаркает к месье Бутену с тарелкой… на которой лежит тост. Кажется, он не спал целую неделю. Но все равно красив. Мое сердце разбито.

– Что я должна сказать? – шепчу я. – Что обычно говорят в таких случаях?

– Глубокий вдох, – советует Рашми. – Сделай глубокий вдох.

Дышать невозможно.

– А если он не станет со мной говорить? Я же приказала ему больше со мной не разговаривать.

Рашми сжимает мою руку:

– Ты сможешь. Он идет сюда, так что я пошла. Веди себя естественно. Ты справишься.

Правильно. Я смогу. Все правильно.