Шестое вымирание - Элизабет Колберт

Сучи настолько привыкла находиться среди людей – кто-то кормит ее лакомствами, кто-то засовывает руки в прямую кишку, – что Рейнхарт позволил мне немного побыть с ней наедине, пока сам ушел по другим делам. Я гладила ее волосатые бока, будто она была просто огромной собакой (на самом деле ближайшие родственники носорогов – лошади[86]). Хотя я не могу сказать, что Сучи произвела на меня впечатление игривого животного, она действительно показалась мне ласковой, а взглянув в ее чернющие глаза, я увидела в них – готова поклясться! – некий проблеск межвидового узнавания. Тогда же я вспомнила предостережение одного сотрудника зоопарка: если Сучи внезапно решит мотнуть своей громадной головой, то легко сломает мне руку. Вскоре пришло время взвешивать Сучи. На весы, встроенные в пол соседнего отсека, смотрители положили куски бананов. Когда Сучи медленно приблизилась к угощению, весы показали 684 килограмма.

Очень большие животные, разумеется, стали такими большими не просто так. Уже при рождении масса Сучи была тридцать два килограмма. Если бы она появилась на свет на Суматре, то могла бы пасть жертвой тигра (хотя сейчас и суматранские тигры на грани исчезновения). Однако, скорее всего, ее сумела бы защитить мать, а у взрослых носорогов нет естественных врагов среди хищников. То же относится и к другим так называемым мегатравоядным; взрослые слоны и гиппопотамы настолько велики, что ни одно животное не осмеливается их атаковать. Медведи и большие кошки также вне досягаемости для других хищников.

Преимущества громадности таковы – назовем их стратегией “слишком большой, чтобы кого-то бояться”, – что, казалось бы, с точки зрения эволюции это удачный ход. И действительно, в различные периоды на Земле жило множество исполинских существ. К примеру, ближе к концу мелового периода Tyrannosaurus были лишь одной из групп огромных динозавров; существовали также род Saltasaurus (чьи представители весили около семи тонн), Therizinosaurus (крупнейшие представители достигали десяти метров в длину) и Saurolophus (динозавры этого рода, вероятно, были еще больше).

Сравнительно недавно – на закате последней ледниковой эпохи – громадные животные обитали почти повсюду. Помимо шерстистых носорогов и пещерных медведей, в Европе водились туры[87], гигантские олени и крупные гиены. Среди североамериканских исполинов были мастодонты, мамонты и западные верблюды, массивные родственники современных. Также там жили бобры размером с современных гризли, саблезубые кошки смилодоны и гигантские ленивцы Megalonyx jeffersonii массой около тонны. В Южной Америке обитали свои гигантские ленивцы, а также токсодоны, млекопитающие с телом носорога и головой бегемота, и глиптодонты, родственники броненосцев, иногда выраставшие до размеров автомобиля Fiat 500s. Континентом с самой странной и разнообразной мегафауной была Австралия. Там водились дипротодоны, грузные сумчатые, похожие на вомбата размером с носорога, сумчатые львы (Thylacoleo carnifex), хищники размером с тигра, и гигантские короткомордые кенгуру, достигавшие трех метров в высоту.

Даже на многих относительно небольших островах были свои крупные животные. На Кипре водились карликовые слоны и карликовые бегемоты. Мадагаскар приютил три вида карликовых бегемотов, семейство исполинских нелетающих птиц, известных как эпиорнисовые, а также несколько видов гигантских лемуров. Мегафауна Новой Зеландии была примечательна тем, что состояла полностью из пернатых. Австралийский палеонтолог Тим Флэннери сравнил данный феномен со своего рода воплощением мысленного эксперимента в реальной жизни: “Это показывает нам, как мог бы выглядеть мир, если бы млекопитающие вымерли 65 миллионов лет назад вместе с динозаврами[88] и планету унаследовали бы птицы”155. В Новой Зеландии в ходе эволюции возникли различные виды моа, заполнившие экологические ниши, в иных местах занятые растительноядными млекопитающими вроде носорогов и оленей. Самые крупные моа – Dinornis novaezealandiae и Dinornis robustus – достигали почти трех с половиной метров в высоту. Интересно, что самки были почти вдвое больше самцов156 и что обязанность высиживания яиц предположительно ложилась именно на отцов. Также в Новой Зеландии водилась огромная хищная птица – орел Хааста, который охотился на моа и имел размах крыльев два с половиной метра.

Diprotodon optatum – самое крупное сумчатое, когда-либо существовавшее на Земле

Самые крупные моа достигали трех с половиной метров в высоту

Что же случилось со всеми этими бробдингнегскими животными? Кювье, первым обративший внимание на их исчезновение, считал, что они вымерли в результате последней катастрофы – “переворота на поверхности земного шара”, который произошел незадолго до начала письменной истории. Отвергнув катастрофизм Кювье, более поздние поколения натуралистов оказались в замешательстве. Почему исчезло так много крупных животных за столь сравнительно короткое время?

“Мы живем в зоологически обнищавшем мире, который недавно лишился всех самых крупных, самых свирепых и самых странных форм жизни157, – заметил Альфред Рассел Уоллес. – И для нас, несомненно, гораздо лучше жить в мире, где их уже нет. Но все же это безусловно удивительный факт, которому почти не уделяют достаточно внимания, – столь внезапное вымирание такого большого количества крупных млекопитающих, произошедшее не в одном каком-то месте, а на большей части земного шара”.

* * *

Зоопарк Цинциннати, как оказалось, находится всего в сорока минутах езды от национального парка “Биг-Боун-Лик”, территории, где когда-то Лонгёй нашел зубы мастодонта, вдохновившие Кювье на создание теории вымираний. Сейчас этот национальный парк позиционируется как “место зарождения американской палеонтологии позвоночных”, а на его веб-сайте можно прочитать стихотворение, воспевающее роль этого места в истории.

Как-то раз, навестив Сучи, я решила съездить в этот парк. Конечно, неизведанных земель времен Лонгёя там давно нет, и район постепенно поглощают пригороды Цинциннати. На выезде из города я миновала стандартный набор сетевых магазинов, а затем ряд новых поселков, в которых кое-где еще продолжалось строительство. Через какое-то время я оказалась в царстве лошадей. Сразу за фермой, называвшейся “Дерево шерстистого мамонта”, я свернула ко входу в парк. “Охота запрещена” – гласил первый из установленных там знаков. Другие указывали направление к кемпингу, озеру, магазину сувениров, площадке для мини-гольфа, музею и стаду бизонов.