Краткая история всех, кто когда-либо жил. История человечества, рассказанная через наши гены - Адам Резерфорд

Но он возникает снова и снова. Прибывшие на американский континент европейцы почему-то решили, что американские индейцы генетически предрасположены к алкоголизму, и эта идея жива до сих пор. В 1802 году Томас Джефферсон написал письмо вождю ирокезов, приветствуя решение племени воздержаться от употребления «спиртовых жидкостей»: «Поскольку ваши люди не могут удержаться от болезненной привязанности к ним, я горячо приветствую ваше решение не использовать их совсем». Проблема зависимости очень сложна, поскольку при ее анализе приходится учитывать множество биологических, социальных и культурных факторов, включая социальный статус, уровень образования, семейную историю и перенесенные в детстве психологические травмы. Но на 50 % риск развития алкоголизма, по-видимому, действительно определен генетическими факторами. Однако у нас нет доказательств, что индейцы имеют какие-то версии генов, из-за которых они расщепляют алкоголь иначе, чем белые обитатели Америки. И не существует простого генетического фактора, который мог бы сделать человека алкоголиком. Зато у нас есть множество свидетельств тяжелого социального и культурного опыта индейцев, многолетних унижений в виде отсутствия работы, бедности и низкого социального статуса, а все эти факторы способствуют развитию алкоголизма. И тем не менее все еще жив миф о том, что высокий уровень алкоголизма среди индейцев – почти вдвое выше, чем среди белых иммигрантов в Америке, – отчасти объясняется генетическими причинами.

В 1880-х годах одновременно два врача идентифицировали ужасную новую болезнь, причем оба обнаружили ее в еврейских семьях. В одной еврейской семье в Лондоне Уоррен Тей заметил разрозненные красные точки на сетчатке глаз маленьких детей, а потом следил за постепенным развитием этой смертельной болезни, сопровождающейся атрофией нервов. Бернард Сакс из Нью-Йорка обнаружил похожие симптомы и предложил назвать болезнь амавротической семейной идиотией. Теперь эту болезнь называют болезнью Тея – Сакса. Это рецессивное заболевание хорошо изучено, его вызывает мутация гена HEXA. Ужасный синдром, при котором у маленьких детей развивается поражение мозга, влекущее за собой быструю смерть. За несколько лет после открытия Теем и Саксом новой болезни идентичные симптомы были описаны у детей из нееврейских семей, но поскольку болезнь Тея – Сакса уже прозвали «еврейской болезнью», было решено, что это что-то другое.

Так вот, болезнь Тея – Сакса не является «еврейской болезнью». Она примерно с такой же частотой встречается у франкоязычных жителей Луизианы и Квебека. Никаких «еврейских болезней» не существует, поскольку евреи не являются генетически различимой группой людей. Безусловно, в семьях и группах родственников более высок уровень генетического сходства, и болезнь Тея – Сакса долгое время действительно чаще обнаруживали у евреев ашкенази, чем у каких-то других народов. Но ею, тем не менее, болеют не только евреи, или евреи ашкенази, или евреи сефарды, или франкоговорящие жители Луизианы, или какая-то другая группа людей. Однако миф живет: когда я выступаю с лекциями на тему рас и генетики, меня часто спрашивают: «А что вы можете рассказать о еврейских болезнях, например о болезни Тея – Сакса?»

Здесь есть определенная ирония: генетикой евреев занимались больше, чем генетикой какой-либо другой нации. Возможно, это связано с большим количеством евреев среди генетиков и в целом среди ученых, а также с очень необычной историей еврейского народа, сделавшей его интересным объектом для анализа взаимодействия между генами и культурой. Именно в связи с этим интересом и были обнаружены многочисленные случаи болезни Тея – Сакса. Благодаря генетическому консультированию болезнь в популяции ашкенази теперь практически не встречается. Подозреваю, что вы можете назвать это мягкой формой евгеники – в «хорошем смысле слова», без применения насилия. Болезнь поначалу была названа «еврейской», и название закрепилось из-за предубеждений и неграмотности. Теперь, когда мы начали разбираться в механизмах генетики и наследования, назвать «еврейской» эту болезнь уже никак нельзя.

Несмотря на все научные открытия, аналогичные идеи все еще живут и в спорте. После победы Аллана Уэллса на Олимпийских играх в Москве в 1980 году в финальных забегах на стометровку больше не участвовал ни один белый спортсмен. По быстроте бега на 100 метров афроамериканцы занимали 13 верхних позиций из 20-ти за всю историю (оставшиеся семь позиций тоже занимают чернокожие спортсмены – из Канады или Ямайки). Подобные результаты вызвали к жизни теорию, что мастерство и успешность чернокожих людей в спорте объясняется их биологической и, следовательно, генетической природой, отличающей черных спортсменов от белых. Вспомните Джесси Оуэнса на пьедестале Олимпийских игр в 1936 году в нацистской Германии. Он выиграл забег на 100 метров с результатом 10,3 секунды и заработал еще три золотые медали. Позднее помощник тренера команды Дэн Кромуэлл объяснил это выдающееся достижение биологическим фактором: «Этот преуспел, поскольку он более примитивен, чем белый человек. Еще недавно в джунглях его умение бегать и прыгать было для него вопросом жизни и смерти».

Красоту невероятной победы перед лицом смертоносного расистского режима омрачила общая атмосфера расизма. Подобные расистские настроения чрезвычайно широко распространены в спорте и в обществе в целом. Социологи из Университета Коннектикута Мэтью Хьюи и Дэвон Госс проанализировали реакцию на победы чернокожих спортсменов за 100 лет и обнаружили, что идея «генетической предрасположенности» витала в воздухе постоянно[84]. На протяжении всего XX века появлялись различные гипотезы, пытавшиеся объяснить кажущееся численное превосходство выдающихся чернокожих атлетов. Наиболее популярной стала идея, что у чернокожих выше доля «быстросокращающихся» мышечных волокон – внутриклеточных белков, задействованных в быстрых движениях.

Скажу вам, что в этом контексте слово «черный» абсолютно бессмысленно. Генов, ответственных за цвет кожи, совсем немного, и они скрывают более глубокие генетические вариации внутри африканского населения по сравнению с остальными людьми. Отличие цвета кожи намибийца и нигерийца от цвета кожи шведа скрывает тот факт, что большинство генов этих африканцев различаются сильнее, чем гены каждого из них отличаются от генов того же шведа. Генетические различия внутри группы чернокожих людей слишком велики, чтобы подтвердить гипотезу о генетическом превосходстве чернокожих спортсменов. Известно, например, что в некоторых регионах Африки, в частности в высокогорных районах Эфиопии, живут люди с генетической адаптацией к условиям высокогорья. В этом отношении они больше похожи на жителей Тибета, чем на других африканцев, которых мы скопом называем «чернокожими». Однако такого признака нет у тех, кто живет южнее Сахары. При прочих равных условиях (гипотетическая ситуация) моя генетическая способность использовать кислород с помощью гена ACE такая же, как у большинства африканцев, но не такая, как у жителей Восточной Африки. Аналогичным образом, определенная версия гена альфа-актинина-3, связанного с быстросокращающимися мышечными волокнами, имеется у чернокожих спринтеров, но не является исключительным признаком африканцев или какой-то определенной региональной или культурной группы африканцев.