Остаточная деформация - Катерина Терешкевич

— … во всём разберёмся, слышишь?! Что бы ты ни натворил.

Михаэль с трудом узнал голос Ника, никогда бы не подумал, что тот может так — на надрыве, почти истерично. Голоса Штефана Михаэль не знал, но больше некому было так отвечать.

— Конечно, Ник. — Спокойно и приветливо, будто на лужайке в день Солнцеворота. — Теперь уже да.

— Всё можно решить, оптимизировать, ты во многом прав, но…

— Да вы уже дооптимизировались, — прозвучало устало. — К сожалению, остался только сброс на ноль. Ник, ты же видишь, что мне нельзя заговорить зубы, помолчи, а? Древо, ещё кто-то прётся… ладно, уже без разницы…

Михаэль без труда обогнал Аве, поэтому первым с разбега влип в рыжеватые перья Нудного Ника.

— Ни шагу! — рявкнул невидимый до поры ангел, хотя Ник с места не стронулся — скала.

Михаэль выпутался из чужих крыльев и оценил обстановку. Ох и нехороша же она оказалась…

— Чем он его так? — шёпотом спросил у Ника.

— Это не он, это я, идиот…

Габриэль, неприятный тип, соперник-соратник, падла скрипучая, висел на какой-то раме, привязанный за руки обрывками кабелей. Без признаков сознания, голова откинута назад — золотые волосы каскадом — но живой. Даже в завывании приборов можно расслышать. Петля из сырого фотоволокна затянута на исчерченном шрамами, а теперь ещё и обожжённом горле. Михель хорошо понимал, что будет, если Штефан дёрнет чуть сильнее, чем надо для демонстрации (гела убить трудно, но этот метод можно назвать надёжным).

Полускрытый фигурой Габриэля, ангел что-то настраивал на кремового цвета консоли. Здесь завывания аппаратуры казались не такими громкими.

Ник, невозмутимый Ник, кажется, действительно растерян.

— Подземный переход? — едва переведя дыхание, пропыхтел добежавший Авессалом.

— Да, — кивнул Ник. — Для избранных, по отпечатку ладони. Если бы не снотворное…

— … то он бы не рисковал, а просто убил Габи и отрезал руку, — беспощадно оборвал покаяние Аве. — Сейчас есть шанс.

Михаэлю шанс показался ничтожным, а трактовка событий — спорной, о чём он не преминул сообщить. Ангел, несомненно, всё слышал и развлекался.

— Штеф, — Авессалом повысил голос и сделал вперёд полшага — строго до одной линии с Ником — и четверть шага в сторону, чтобы лучше видеть собеседника, — что я могу сделать, чтобы ты отпустил моего сына?

— Не мешайте, — охотно, даже весело отозвался ангел. — Я просто уйду в ветвь, а Габи останется здесь. Надо же, Пети был прав насчёт вашего родства, я, признаться, не верил.

А Михаэль не верил Штефану. Он не оставит в живых Трубача (равно как и всех, до кого сможет дотянуться).

Ангелу было неудобно работать одной рукой, но он как-то справлялся, поскольку уверен: если отпустит конец шнура — Нику хватит и секунды. Да и самому Михаэлю хватит. Вся проблема в том, что не отпустит и, в случае чего, справится с удавкой за десятую долю секунды.

— Что ты собираешься делать в ветви, Штеф? — Авессалом больше не пытался приблизиться, только перебирал перья в окладистой бороде. — Ты же понимаешь, что это тупик?

— Гелио — это тупик. Гелы — тупик. Я знаю, что буду делать.

— Раз тебе всё равно, — вмешался Михаэль, которого томили бесполезные разговоры, — то подскажи, будь умницей, куда делся твой модифицированный йорн? И что именно ты ему поменял?

Штефан хихикнул. Гул установки сменил тональность, демонстрируя почти полную готовность к работе.

— Моего йорна в Гелио нет и никогда не было. Не тратьте времени на его поиски. Лучше поговорите о йорнах со стариной Габи. — Штефан заговорщически подмигнул. — Вы знали, что у рогатых здесь есть что-то вроде опорного пункта? Он ма-аленький, кисленький, но настоящий. Ему мало позволено, но кое-какие крохи с гельского пирога урывает. Скорее всего, какой-то договор. Это, почтенный Михаэль, чтобы вы не удивлялись — откуда, сцуки?! Или — ну как узнали, тв-вари?! — Он откровенно рассмеялся. — Именно поэтому я не убью его без повода с вашей стороны, почтенный Аве. Не надо ничего искать в бороде.

Михаэль катастрофически не успевал обрабатывать информацию, но на Аве глаз скосил. Тот медленно опустил руки, держа их так, чтобы Штефан видел. Ник, казалось, перестал даже дышать.

Ангел одобрительно кивнул и запустил последнюю стадию подготовки. Хрономембрана приветливо замерцала сиреневыми огоньками.

— Прощайте, ребята, — сказал Штефан достаточно дружелюбно. — Мне жаль, что всё будет не столь изящно, как я задумывал, но в сюрпризах тоже есть прелесть.

Он только начал разворачиваться к истончившейся мембране, как что-то пошло не так.

Мирное и чёрно-сиреневое вдруг раскололось хищным оранжево-алым до самого потолочного свода и рванулось навстречу ангелу потоком вулканической лавы. Вспышка была такой яркой, что Михаэль на несколько секунд почти ослеп (только плавали перед широко распахнутыми глазами переливчатые жгучие пятна).

Штефан закричал, всхрапнула загнанной лошадью установка — и хронопорт накрыло тишиной густой и вязкой, как болотная грязь.

Михаэль проморгался, морщась от ожога сетчатки. Зрение слегка уплыло в ИК-область, но он знал, что это быстро пройдёт. В воздухе стоял резкий запах — озон и гарь.

Обведённые тепловым контуром фигуры Ника и Аве суетились возле уже лежащего на полу Габриэля, и прочее, похоже, было им до святых ёжиков.

Трещина закрылась, сожрав Штефана навсегда. Ну, Михаэль надеялся, что навсегда. Но всё же интересно — как, сцуки?!

— А синхронизатор, между прочим, был совсем новый.

Михаэль вздрогнул и обернулся. Всеми забытый лаборант подпирал стенку в шаге от него. Пыльная и немодная физиономия выражала скорбь напополам с раздражением. Смотрел он на изуродованную раму, к которой минутой раньше был привязан Габриэль.

— Стребуй с Ника ещё один, — посоветовал Михаэль. — У него всё есть, а если нету, то он знает, где достать.

Лаборант посветлел.

— Я такую жалобу накатаю, — мечтательно сказал он, — что на «Оспорь меня» все лопнут.

— Лопнут, — согласился Михаэль. — В клочки. Ты как сумел подобраться? Ещё один тайный персонифицированный ход?

Лаборант пренебрежительно фыркнул:

— Это у членов Совета тайные ходы. У нас, простых гелов, обычная аварийная подсобка с отдельным входом и дублирующим пультом. Настроить на Трещину элементарно. Первый-второй — на максимум, третий — на минималку. Этот не мог сразу за всем следить. Проще простого.

Михаэль достал бы три синхронизатора неизвестно чего за право узнать — понял склочник, что «этот» не будет убивать, или нет. И скольких ещё нежелательных граждан Гелио он вот так — первый-второй на максимум, а третий на минималке — отправил на Паолу. Но узнать правду не было ни одного шанса даже за все синхронизаторы мира.

Лаборант замолчал. Возможно, он уже мысленно начал составлять свою звёздную кляузу.