Развестись нельзя спасти - Екатерина Серебрякова

– Как тебе говядина? По-моему, не стоит своих денег.

– Ну да, в магазине за такую цену можно найти килограмм, – Кирилл улыбнулся, не сводя с меня взгляда.

– Ты такая красивая. У меня есть для тебя подарок.

Я заинтересованно смотрела, как Кирилл достает что-то из внутреннего кармана пиджака. Наконец мужчина протянул мне красную бархатную коробочку, чем заставил сердце биться чаще.

Конечно, я допустила мысль, что там кольцо. А что еще думать, когда мужчина протягивает тебе такое? Но, в конце концов, я решила, что это глупо, и открыла крышку раньше, чем сердце остановилось.

– Какие красивые! – в коробочке оказались изумительные изящные серьги предположительно с бриллиантами. Они так переливались! И камни были точь-в-точь как цвет моих глаз. – Кирилл, это… Спасибо большое!

Я обошла стол, чтобы оказаться в объятиях мужчины и благодарно поцеловать его.

Без промедления я вынула из ушей серьги, которые Борис дарил мне на шестую годовщину свадьбы, сунула их в карман брюк и поспешила надеть новые украшения.

– Мне идет?

– Ты потрясающая во всем, – глядя на меня с восхищением, произнес Кирилл. – Я очень долго подбирал камень под цвет твоих глаз. Серьги красивые, но ты украсила их.

– Спасибо, – прошептала я прямо мужчине в губы. – В благодарность останусь сегодня для тебя только в них…

– Задержишься до утра? Я соскучился.

– Дома Галина Яковлевна, – попыталась оправдаться я, но Кирилл уже зубами развязал бант на шелковой блузке и осторожно прикусил нежную кожу на груди. – Впрочем, она поймет.

Уже ближе к полуночи я лежала на груди у мужчины и пальчиком выводила витиеватые узоры, наблюдая, как откликается тело Кирилла.

Он гладил меня по волосам и, кажется, смотрел на мою макушку и улыбался. Я ощущала, как одна его рука лежит на моей талии и дарит такое необходимое ощущение тепла.

Было здорово. Наверное, я могла бы лежать так целую вечность.

– Какие у тебя планы на следующую неделю? У меня есть билеты в филармонию на пятницу.

– В пятницу… Нет, вечером никак, извини. У меня запись к врачу.

– Что-то серьезное? – обеспокоенно спросил мужчина, приподнимаясь на локтях.

– Да нет, не переживай. Плановый осмотр, – однако мне была приятна забота, с которой Кирилл отреагировал. – Так что в филармонию без меня.

– Ладно. Отдам билеты родителям.

Я никогда не любила засыпать в объятиях, но в последнее время это стало самым любимым и удобным местом. Чувство защищенности было настолько сильным, что я спала как младенец.

А несколькими часами ранее в Подмосковье в пока что нашем с Борисом доме двое не спали.

Мужчина приехал навестить Галину Яковлевну и, само собой, обсудить меня.

– Как ты, мам? – женщина все это время сидела в столовой за столом, освещаемым тусклой старой лампой, и усердно прорабатывала эскиз президентского люкса будущего термального комплекса.

– Не мог спросить об этом по телефону? – не отрываясь от своего занятия, уточнила Галина Яковлевна. – Нормально я. Жива, здорова.

– Я был у Оли. Хотел поговорить, подвезти ее домой, а ее подвозят уже. Этот гад смазливый.

– Ты снова хочешь поговорить о Кирилле? О, вспомнишь о них, – женщина перевела взгляд на экран мобильного телефона, где высветилось только что пришедшее сообщение. – Оленька говорит не ждать ее сегодня, приедет утром.

– Хмырь малолетний! – выругался Борис и со злостью запустил кружку со стола в стену.

Та вдребезги разбилась, напугав Галину Яковлевну.

Мужчина тяжело дышал. Склонив голову над столом, он буквально пускал пар из ноздрей.

– Какого черта, мама? Моя жена! Моя Оля, с которой мы вместе рука об руку через столько прошли сейчас в объятиях этого типа! Ненавижу его, ненавижу!

В сторону отлетел стул, на котором сидел мужчина, и Борис нервными шагами стал измерять длину столовой.

От него исходила бешеная энергия. Этой ненависти хватило бы, чтобы вскипятить чайник.

Мужчина нервно хрустел пальцами и плотно сжимал тонкие губы. Его темные глаза стали еще темнее, от чего сам он сделался похожим на Дьявола.

– Ты смеешься, Борь? Оля встретила чудесного мужчину после того, как ты завел себе любовницу. Отнюдь не чудесную.

– На чьей ты стороне?

– На стороне адекватности, сын! – уж кто, а Галина Яковлевна умела внушать здравые мысли. – Ты ведешь себя эгоистично, пытаясь усидеть на двух стульях. Не прошло и двух суток, как ты помирился с Мариной, помнишь? Или любовница, или жена. Нужно выбрать. Нельзя упрекать Оленьку в отношениях с другим, пока сам ложишься в кровать не к ней.

– Ты права, – голос мужчины прозвучал твердо и уверенно. – Я совершил большую глупость, и сейчас должен все исправить. Если кто-то и должен страдать, то это я, а не две невиновные девушки. Ну и Корнев пусть страдает, заслужил.

Галина Яковлевна ничего не ответила. У нее было свое мнение на этот счет, оно отличалось и от мнения сына, и от моего. Но она тактично молчала. Не в ее положении было раздавать советы, касающиеся личной жизни других.

Со стороны могло казаться, что за неделю жизнь наладилась.

Каждое утро на работу я шла счастливой, Кирилл забирал меня, чтобы поужинать в ресторане или у него дома, пару раз мы ездили ко мне, чтобы провести время с Галиной Яковлевной и ее новаторскими идеями касательно термального комплекса.

Все было идеально, если не вдаваться в подробности.

Нет-нет, но я задумывалась, что значило все происходящее. Когда мы смеялись за обеденным столом в моем доме, когда делали заказ в ресторане, когда целовались на подземной парковке.

Все было так противоречиво и туманно… Больше непонимания нагонял только приближающийся развод.

– Ольга Владимировна, потрясающе выглядите, – во вторник Настя была приятно удивлена моим появлением.

Не то, чтобы я хотела показать Борису, кого он потерял, просто в шикарном платье с прической и макияжем, подавая заявление на развод, я чувствовала себя куда комфортнее.

– Спасибо. Все-таки не каждый день развожусь, – мы синхронно улыбнулись и прошли в мой кабинет. – Я уеду после обеда. Это не проблема?

– Нет, нет, я перенесла все дела. График у Вас на столе. Я сказать кое-что хотела…

– Говори, раз хотела, – теплое пальто перекочевало в шкаф, а сама я удобно устроилась за рабочим столом.

– Это не мое дело. Не ругайтесь только. Я подумала, что лучше Вы узнаете об этом сейчас.

– Настя, держать интриги – не твое. Говори уже!

Девушка явно не могла подобрать слов. Это означало, что новость не рабочая и отнюдь не приятная. В день развода это напрягало еще сильнее.