Под опасным солнцем - Мишель Бюсси

Остаешься один.

Я снова погружаюсь в книгу, Элоиза снова всматривается в барельеф Гогена и внезапно произносит:

— Любите и будьте счастливы. Правда, художникам легко бросаться такими фразами? Они их выдают и бросают, для них это почти игра, способ оставить след после себя, когда их не станет. А мы на это ведемся!

Элоиза никогда столько не говорила. Ни с кем. Во всяком случае, насколько мне известно. Почему именно сегодня? Почему именно со мной? Потому что она хочет со мной подружиться?

Потому что… я читаю этот роман?

— И эта книга Пьер-Ива тоже такая, правда? — продолжает Элоиза, поглаживая свою косу, как будто прильнувшего к ее шее зверька с шелковистой шерсткой. — Пьер-Ив складывает это все у нашего изголовья, этот гимн любви, наша жизнь пропадет даром, если мы не будем стремиться к луне, улетать к звездам и кометам, которых нельзя упустить. Хорошо написанная книга — будто зеркало, зеркало нашей жизни, только в нем она отражается улучшенной, это зеркало нашей удавшейся жизни, какой она могла бы стать. А книги Пьер-Ива написаны хорошо. Он умеет говорить о женщинах, о месте женщин, говорить с женщинами. Чтобы вернее их обмануть!

Грубый черный шрам на белом листе подчеркивает последние четыре слова Элоизы.

— Почему ты так говоришь?

Взгляд Элоизы снова притягивает книга, потом она поднимает глаза на меня.

— Мы ведь с тобой похожи, правда? Пьер-Ив разбил нам сердце своими лживыми обещаниями. Мы все потеряли из-за него. И все же ни ты ни я на него не в обиде. Он не виноват. Зеркало никогда не виновато… Никто не заставляет нас в него смотреться.

Я стараюсь сдержаться, превратиться в бесчувственную древесину секвойи. Пьер-Ив разбил тебе сердце, дорогая моя? Ты тоже спала с ним, Элоиза? Так я должна тебя понимать? Еще одна любовница! Ты хочешь, чтобы я в это поверила? Любовница куда более привлекательная, чем я.

Я вспоминаю клятвы ПИФа после любви, всегда после любви, я была его самым драгоценным сокровищем, его тайной невестой, мечтающей о самой прекрасной океанской бутылке, его главной книгой в единственном экземпляре и единственным выходом из лабиринта изломанной жизни… Может, он всем своим любовницам давал одни и те же обещания?

Мне хочется пить, внезапно жажда напала. А я, словно предчувствуя признания Элоизы, захватила с собой две бутылки пива «Хинано».

— Хочешь?

Я знаю, что Элоиза пить не станет. Открываю одну бутылку. После вчерашнего мне сегодня с утра все время приходится бороться с желанием выпить. Вот так и начинается алкогольная зависимость? Чтобы компенсировать зависимость от мужчины?

— Нет, спасибо, — мягко отказывается Элоиза.

А у нее от чего зависимость? От этих двух маленьких темных призраков?

Нас миллион, и мы смеемся над миллионом напротив нас.

Но хоть два миллиона и смеются, а все равно в зеркале

Ты совершенно один.

Подношу бутылку к губам, делаю глоток.

— Нет, Элоиза, это не так. Нам приходится смотреться в зеркало. Мы так запрограммированы. Мы должны быть совершенными. Думаешь, Пьер-Ив собрал нас здесь для этого? Соединить пять читательниц, чтобы сложить из них совершенную женщину? Правда, это на него похоже? Каждая из нас считала себя идеалом женщины, невестой, избранницей, фавориткой? Ты, должно быть, тоже чувствовала, что он пишет для тебя, для тебя одной?

Элоиза кивает.

— Но на самом деле ни одна из нас не была достаточно совершенной для него. Ни одна не обладала всеми достоинствами. Идеальную женщину Пьер-Ив создал как драгоценный сплав, составил как эликсир, соединив несколько личностей.

— Как тики, — шепчет Элоиза.

Я понимаю, что она хочет сказать. Делаю еще глоток.

— Вот именно, как тики! Он сам наверняка и заказал их. Чтобы нас предупредить. Ни одна женщина не обладает всеми достоинствами. Ни у одной нет всех ман. Но он, эгоист, хочет, чтобы все они принадлежали ему… И каждая из нас, эгоцентричных, думает, что сможет их ему дать…

Мы стареем вдвоем под ударами времени,

Но когда со смехом приближается смерть,

Остаешься совершенно один.

Элоиза нервно теребит косу, тянет ее к губам, покусывает. Я догадываюсь, что ей хочется вытереть косой мокрые глаза. Она вот-вот заплачет.

— Думаешь, Пьер-Ив нас обманул? Думаешь, его книги врут? Думаешь, все книги врут? Думаешь, такой у него был фантазм, у Пьер-Ива, собрать всех нас здесь, чтобы всеми нами на свой лад обладать?

— Я думаю, это общий фантазм всех мужчин.

Кто-то едет!

Мы поворачиваемся и сначала слышим ревущий мотор, потом видим, как наверху по дороге, ведущей в деревню, проносится странный черый фургон.

На бешеной скорости.

Янн помог мне встать. Присел у обочины и ждал, пока я, не сводя глаз с остановившегося в конце дороги подозрительного черного фургона, с трудом распутывала лианы, обвившие мои щиколотки.

— Да уж, — сказал мой капитан, — гналось бы за тобой племя людоедов из соседней долины, еще немного — и принесли бы тебя в жертву на паэпаэ.

Я содрала последние лианы. Было обидно и досадно. Смотрела, как Чарли хромает от фургона вверх по узкой грязной тропинке к старому кладбищу Тейвитете. С ним шел человек помоложе, красавчик в черных джинсах в облипку и белой рубашке. Мануари? Татуировщик, которого Танаэ позвала, чтобы помог садовнику Пито перенести тело ПИФа в погреб под ее фаре? Они для этого сюда приехали, не из-за меня, во всяком случае, так они сказали… Но что было бы, если бы Янн не появился? Это Танаэ их прислала, а Танаэ врет! Она не хочет, чтобы узнали, кто скрывается на старом кладбище, узнали то, что вчера узнала Фарейн.

Утреннее солнце старалось вовсю, сушило мокрую дорогу, превращало воду в теплый пар. Ухватившись за протянутую руку Янна, я распрямилась, встала босыми ногами на дымящийся асфальт.

— Как ты меня нашел?

— Танаэ мне сразу сказала, что ты исчезла.

— И ты побежал за мной?

— А ты думала, я позволю тебе разгуливать одной по острову? Ты могла напороться на кого угодно, не только на таких безобидных людей, как Пито и Мануари.

Оба уже скрылись там, где дорога терялась в лесу. Может, Танаэ послала их туда, поручив все зачистить? Они не хотели меня задавить, всего лишь объезжали, когда я бежала по дороге, — и мой капитан скушал их версию!

До чего они все меня бесили с самого утра своими попытками меня защитить. Так и хотелось крикнуть Янну: «Отстань, ты мне не отец!» Но я сдержалась.

— Ладно, капитан, круто, что ты оказался здесь. Проводишь меня до старого кладбища?