Rotten. Вход воспрещен - Джон Лайдон

Затем был сам гиг. Изначально возникла кое-какая проблема. Сьюзи носила свастику. Берни, который поставлял оборудование, очень оскорбился из-за этого. Поэтому вместо использования аппарата группы The Clash, нам пришлось арендовать оборудование у кого-то еще.

Самое главное, что я помню из всего концерта, это то, что Джон подошел прямо к сцене и стал аплодировать и высоко прыгать. Джон Лайдон и Джон Грэй были в зале прямо в центре толпы. Возможно, это был акт взаимной любезности. После концерта газета Evening Standard брала у нас интервью.

К нам тогда подошли два человека. Одним из них был Нил Стивенсон, который работал с Pistols. Он хотел стать нашим продюсером. Второй – Кенни Мортис, который стал нашим барабанщиком. Они оба сказали, что это было самое лучшее, что они когда-либо видели.

Все шло как по маслу. Как только появилась музыка, специализированные издания начали распространять информацию о событиях и концертах. Не было никаких диверсий. Pistols и еще несколько групп принимали участие в фестивалях. Тогда мы были единственными группами, которые представляли английскую музыку. Если и были какие-то другие коллективы, то им совсем не уделяли внимания. На нас же падали все лучи славы. Чем больше музыки мы пытались сделать, тем в большее количество мест нам открывался доступ. Я вовсе не хочу заявлять, что был родоначальником музыки в Англии. Я бы, скорее, сказал, что мне была дана возможность, которую я мог использовать, а мог и упустить. Но это было прекрасное время. Нам было просто необходимо что-то особенное. Время говорило само за себя и диктовало нам свои условия. Ты даже не мог себе представить, что у тебя может появиться подобная возможность.

Могу сказать, что Pistols избавили рок-н-ролл от застоя.

По прошествии времени, возможно, кто-то скажет, что все было не так, поскольку результат этого движения был весьма печален. Кто-то сочтет период нигилистическим, но я не соглашусь с этим мнением. Я думаю, что это было честное время. Если посмотреть на это с точки зрения того, что происходит сейчас, то можно сказать, что все шло в довольно позитивном ключе. Оппортунизм присутствовал во всем. Это были восьмидесятые, полные денег. Pistols были как раз теми, кто не зарабатывал много, но мы пытались предоставлять людям как можно больше позитива тех хиппи, которых считали страусами, прятавшими головы в песок. Ничто из этого – ни асексуальность, ни нигилизм – не подходит для описания того времени. Было много юмора и провокации, многие люди веселились за счет других людей. Не стоит считать тот период особо музыкальным. А еще я никогда не пойму людей, которые воспринимают период как асексуальный, потому что в тот момент уже вовсю происходили многие вещи, связанные с сексом. Хотя соглашусь, что тогда на повестке дня был отнюдь не секс. Я вообще никогда не придавал особого значения тем стереотипам, которые наше общество пыталось выстроить.

Мы просто бунтовали и всегда создавали какие-то необычные ситуации. В нашей жизни не было ничего экстремально развратного и пошлого. Однако все равно тот период нельзя назвать асексуальным. Разве не Джон назвал секс «двухминутным выжиманием странных звуков»? Он разделял точку зрения Боя Джорджа[54], который говорил, что он лучше выпьет чашку чая, чем будет тратить время на секс.

ГОВАРД ТОМПСОН: Рядом с группой Sex Pistols не тусовались сотни красивых девушек. Это были случайные симпатичные девчонки. Фишка была не в том, чтобы их одеть или раздеть, а в том, чтобы сделать это все провокационно и шокирующе. Помимо всего прочего, это движение дало популярность разным элементам типа кожи, винила и латекса. Я вам скажу, что экстремальные сексуальные тенденции кардинально изменили взаимоотношения между мужчинами и женщинами. Я уверен, что после концерта все просто шли домой, стягивали шмотки и делали все то, что делали обычно.

СТИВ СЕВЕРИН: Если бы правительство тогда почувствовало что-то неладное, то эти люди никогда в жизни бы не догадались, откуда ноги растут и какую именно форму обретет это «неладное». Как обычно, правительство сначала бьет кулаком, а потом задает вопрос. Конечно, в самом начале все движение было подпольным, и мало кто знал о существовании панка. Полиция и консулы видели несколько странно одетых людей, которые гуляли по улицам. Все начало развиваться на концертах, в клубах, где выступали Sex Pistols. В приципе не происходило ничего такого, за что полиция или правительство могли начать точить на нас зуб. Уже позже Джон подвергался разного рода атакам и нападениям, что, однако, больше связано не с самой музыкой, а с провокационными статьями в прессе и инцидентом на шоу Билла Гранди.

Я не воспринимал Малкольма как какого-то манипулятора.

Мой любимый скандал приключился именно на «Шоу Билла Гранди». В самый разгар ситуации, когда все только накалилось до предела и начало бомбить, Малкольм решил, что группе конец. Он думал, что участники просто развалили проект. Однако вместо этого группа оказалась на первых страницах прессы.

Как только мы закончили давать интервью на шоу и после того, как Стив и Джон успокоились, мы снова вернулись в гостиницу.

Там были группа, я и Сьюзи. Стали звонить все телефоны одновременно. Мы поднимали трубки и слали звонивших куда подальше. Мы также прикинулись «службой приема жалоб и предложений», пытаясь отбиться от чокнутых звонил: «Да вы что, не врубаетесь? По-моему все, что вы видели, было яснее некуда!»

Малкольм был взбешен: «Кто вам разрешал отвечать на звонки? Отвалите нахрен от телефонов!» – вопил он.

Шоу Гранди было кошмаром. Появились ТВ-передачи, которые начали следить за эволюцией новой культуры молодежи. Программы очень интересовались, что это было такое и с чем это все едят. В то время было очень много случаев, связанных с предположениями наугад. Взрыв Pistols был просто неизбежен, по-другому и быть не могло. Они были прекрасны, и неважно, что говорили разные фанатики и противники. Но случилось еще кое-что, что привлекло к ним внимание общественности.

Сила, с которой они были выброшены в центр внимания прессы, стала поворотным моментом. Pistols стали пугать людей, я не знаю, по какой причине, но все это было крайне странно.

Малкольм тоже не понимал, что происходит. Его роль была неправильно интерпретирована. Все было непонятно, запутано. Именно поэтому снаружи они выглядели столь агрессивными. Это невозможно как-то охватить, невозможно как-то понять. Поэтому и полиция, и правительство решили размазать их по стенке. Кульминация всего трэша случилась во время празднования юбилея королевы. Это был первый признак того, что с группой все не совсем в порядке. Полиция и бунты пугали Малкольма.

Мне кажется, он не переносил, когда ситуация выходила из-под контроля.

Даже тогда, когда он думал, что все контролирует, Малкольм становился заложником большого количества неконтролируемых событий. Особенно это стало проявляться в момент, когда группа начинала вводить в смятение людей на улице, но максимум, что Малкольм мог сделать, – это нанять телохранителей. Стало страшно пытаться вообще что-либо делать. По иронии судьбы, когда Pistols выступали в самом сердце Лондона, случаев насилия не было. Однако в других местах у них была дурная слава агрессоров. Pistols удалось привлечь огромное количество молодых слушателей, среди которых они пользовались большим успехом. Они сыграли на этом. А многие из слушателей принадлежали к культуре соулбойз.