Вне корпорации - Эйтан Коллин

— Дело не в словах. Вы получили то, к чему стремились, — анонимность.

— Да. И чем больше анонимности, тем лучше. Вы хотите знать, почему Тутмос пролежал нетронутый столько тысячелетий? Он был таким маловажным правителем и жил так недолго, что о нем скоро все забыли. И прежде чем вы зададите следующий вопрос, я отвечу сам. Если можно так выразиться, я был во многом похож на Тутмоса. Да, я был богат и обладал какой-то славой, но в ходе истории я был просто точкой на экране радара.

— Не просто точкой, Джастин. Мы до сих пор неплохо знаем вашу жизнь.

— Майкл, уверяю вас, так вышло по счастливой случайности. Мне повезло: я исчез в такое время, когда средства массовой информации писали практически обо всем, и я, как ни странно, думал, что хуже уже не будет.

Майкл расхохотался:

— Вы правы!

— Кроме того, — продолжал Джастин, — во время Большого Краха, очевидно, было стерто целое море информации… Вот почему я оставался на виду, словно вишенка на кремовом торте. Уверяю вас, в мое время я был хорошо известен. Но, как гласит пословица, «миллиарду китайцев на это наплевать».

— Я знаю эту пословицу, — ответил Майкл. — Правда, численность китайцев с тех пор слегка выросла.

— Да уж, не сомневаюсь.

— Ладно, допустим, — продолжал Майкл. — Но почему вы не обратились в организации, которые занимались крионикой? Ведь в ваше время они уже существовали!

— Подобно пирамидам, такие организации представляли собой очевидную мишень, которая только и ждет, когда ее уничтожат.

Майкл кивнул:

— Зачем спасать себя одного? Мы все видели, какого размера гробницу вы воздвигли. Похоже, вы без труда могли прихватить с собой кого-нибудь еще.

Джастин поерзал на сиденье. Он заметил, что кресло пытается приспособиться к нему, чтобы ему было удобнее, как и кровать, на которой он очнулся после долгого сна. Но справиться с теми чувствами, которые он сейчас испытывал, с помощью манипуляций мыслящего кресла было невозможно, — пусть оно и было создано для решения и подобных проблем тоже.

— Я предложил одному человеку разделить мою участь, — вздохнул Джастин. — Он был моим персональным ассистентом… Но он отказался. Ему казалось, что неправильно жить дольше, чем тебе предопределено.

— Если я не ошибаюсь, — заметил Майкл, — такое мнение было очень распространено в ваше время… так сказать… стереотип мышления. Не вините себя!

— Я себя не виню, Майкл. Но вы правы, — продолжал Джастин. — Мысль о предопределенности смерти тогда превалировала в обществе. Точнее, превалировала в течение всей письменной истории.

Майкл сделал глубокий вдох и покачал головой:

— Хотя я много прочел по этой теме, приходится признать: я не могу понять, как общество могло упорствовать в таком алогичном суеверии. Скажите, те, кто считали, что смерть неизбежна, от медицинской помощи тоже отказывались?

— Нет, не отказывались. Но им смерть представлялась религиозным действом, а не болезнью, которую следовало лечить.

— А вот мы ее излечили!

— В самом деле? Что вы говорите! — улыбнулся Джастин. — Должен вам сказать, что мой ассистент, Себастьян, не был дураком. Во многих отношениях более умного и информированного человека я в жизни не встречал. Но он попал в ловушку, как птица в силок. И он, как миллионы его предшественников, не мог избавиться от самого мощного заблуждения всех времен — мысли о неизбежности смерти.

Майкл кивнул:

— Однажды я читал книгу на эту тему, она называлась «Культ смерти».

— Погодите, сейчас сам догадаюсь, — перебил его Джастин. — Та книга вас не тронула.

Майкл кивнул.

— Странно, — продолжал Джастин, — что вы вообще прочли ее дальше первой главы. Чтобы понять такую книгу, нужно думать так же, как люди, жившие в двадцать первом веке, а вы, конечно, так думать не можете. Все равно что я попытаюсь влезть в голову людям, жившим за триста лет до меня.

— Скажите, — спросил Майкл, — не египтяне ли подсказали вам мысль о сокровищах, которые, если верить слухам, зарыты в вашей гробнице?

— Все зависит от того, что за слухи до вас дошли, засмеялся Джастин.

— Что в саркофаге много золота, серебра и драгоценных камней, сейчас не таких ценных, но ведь вы тогда не могли этого знать.

Джастин кивнул:

— Слухи верны.

— Кроме того, говорят, что у вас есть и другие тайники, набитые произведениями искусства… Наш общий друг Омад даже уверяет, что у вас есть часы «Таймекс»!

— Были, — ответил Джастин. — Сегодня утром я их продал.

— В самом деле? — удивился Майкл. — Этого Омад мне не сказал. Сколько вы за них получили? Можете не отвечать, если не хотите.

— Тридцать восемь тысяч.

— В кредитах «Америкэн экспресс»?

— Да. Это неплохо?

Майкл засмеялся:

— Все относительно! Если считать неплохими дивиденды в одну целую двадцать пять сотых… Могли бы продать и подороже…

Джастин кивнул, пытаясь разобраться в том, что он только что услышал. Майкл сравнил прибыль Джастина не с полугодовым, например, доходом, и не сказал, что Джастин «заработал целую кучу денег». Нет, его доход во многом определялся дивидендами. Видимо, такой порядок давно вошел в обиход. Джастин вспомнил: когда-то богатство определялось количеством урожая, который человек собирал, допустим, с поля: сам-пять, сам-восемь… Так что на вопрос «Сколько ты заработал в прошлом году?» отвечали количеством урожая, которое собирал фермер. Чем выше число, тем больше восхищение. С развитием индустриального общества люди стали измерять богатство годовым жалованьем. А сейчас, с возникновением чисто корпоративного общества, очевидным признаком благосостояния стали ежеквартальные дивиденды.

— Если вы не возражаете, — сказал Майкл, — у меня к вам еще несколько вопросов.

— Выкладывайте!

Майкл изучающе смотрел на своего собеседника. Джастин четко формулировал свои мысли, был вдумчив, информирован, умен, от природы красив. Настоящий герой! Он олицетворял собой практически все добродетели утраченной цивилизации — настоящий подарок, да еще в красивой упаковке! Майкл решил завершить интервью в оптимистическом духе.

— Каковы ваши планы на будущее?

Не успел он задать вопрос, как прозвучал сигнал в комнате Джастина. Комната сообщила, что Нила и Омад просят разрешения войти. Джастин улыбнулся, словно прося Майкла о снисхождении.

— Впусти их! — разрешил Джастин комнате, не сводя взгляда с Майкла.

Вошли Нила и Омад. Омад прислонился к стене, а Нила села в изножье кровати.

Джастин посмотрел на Нилу:

— Наш добрый друг интересуется моими планами на будущее.