Вне корпорации - Эйтан Коллин

Мош устал. В конце концов, ему уже почти двести лет — возраст начинает сказываться. Как будто ежедневной суматохи в больнице было недостаточно, теперь он настроил против себя GCI, да еще приходится разбираться с роем жадных репортеров. Представители прессы шли на всевозможные уловки, чтобы проникнуть в больницу. Кто-то вел себя откровенно глупо — так, один репортер попытался выдать себя за брата Джастина. Другие шли на всевозможные жертвы. Один идиот выстрелил себе в ногу, чтобы попасть в больницу. Мош с радостью подписал для последнего рекомендацию на психоревизию. Невыносимым было другое — мир быстро вспомнил, что Мош Маккензи, бывший член совета директоров GCI, живет и здравствует. И это оказалось очень плохо. Выходя в отставку, Мош знал, каким безжалостным может быть корпоративный мир — даже по отношению к отставникам. Вот почему перед уходом он заключил своего рода старомодное джентльменское соглашение. Он будет управлять своим частным феодом до тех пор, пока обещает держаться в тени и не вмешиваться во внутреннюю политику GCI. Короче говоря, он добровольно согласился исчезнуть.

Но из-за Джастина он не сдержал своего слова. Пришлось сделать определенные шаги, и мир, так же как и GCI, начал вспоминать, что Мош Маккензи — не только человек, с которым нужно считаться, но и тот, кто когда-то баллотировался на пост Председателя.

Мош окинул взглядом конференц-зал. На него смотрели усталые лица: Нила, доктор Ван, Гил Теллар и Элинор. Мош мысленно улыбнулся, вспомнив, что именно в таком составе, минус Элинор, всего неделю назад они были так взволнованы перспективой своей «находки», что заранее планировали безбедную жизнь на пенсии. С тех пор многое изменилось… Никто из них за прошедшую неделю ни разу не выспался, и все начинали понимать: в будущем им предстоит спать еще меньше. Как только кто-то выходил за дверь, на несчастного тут же набрасывались стервятники-репортеры. Если они пытались связаться с кем-то за пределами больницы, всякий раз их переговоры пытались прослушать. Бежать оказалось невозможно. Интерес общества к Джастину становился определенно нездоровым. Ну а они теснее других общались с человеком, который еще ни с кем не говорил, если не считать единственного интервью «Ежедневным земным новостям». В прессе его рисовали романтическим героем из прошлого, который пошел на непомерный риск, чтобы достичь нирваны. Во всех домах и учреждениях только и говорили, что о Джастине Корде. Любые сведения о нем немедленно загружались в Нейро и с жадностью поглощались. Почти вся информация охотно распространялась бесплатно, если не считать нескольких независимых компаний, которые продавали их с прибылью. Городок, в котором Джастин родился, привлекал толпы туристов… Точнее, за звание «родного городка Джастина» спорили пять населенных пунктов. Вещи, которыми он владел, какими бы непрочными они ни были, продавались на торгах по заоблачным ценам. Все, кто занимались бизнесом под названием «Джастин Корд», преуспевали. К сожалению, ни один из тех, кто занимался самим Джастином Кордом, не мог помочь Джастину Корду.

— Нам нужно придумать, как убрать его и нас со сцены, — устало констатировал Мош.

— До этого еще далеко, — подал голос Гил. — Пожалуй, легче было бы предотвратить Большой Крах!

Доктор Ван откашлялась:

— Большинство людей радуются и отраженной популярности. Они греются в лучах славы других людей, событий или действий. Таких людей сравнительно нетрудно убрать со сцены. Достаточно отодвинуть их подальше от источника славы, и мир почти сразу теряет к ним интерес. Актер перестает играть, или спортсмен перестает выступать и так далее. Но Джастин светит не отраженным светом. Он сам излучает славу. Вы не можете отделить его от него самого. Придется подождать, пока миру надоест Джастин, пока его слава угаснет, но, боюсь, ждать придется долго.

— К сожалению, доктор, я с вами согласен, — кивнул Мош. — Меня вот что интересует. Может, нам удастся переместить свет прожекторов на что-то другое?

— Мош, — укоризненно заметила Элинор, понимая, на что намекает муж, — мы не выкинем этого славного человека на улицу!

— На какую улицу, Элинор? Едва только Джастин выйдет за дверь, он станет одним из богатейших людей в Солнечной системе!

— Более того, — вмешался Гил, — возможно, он уже богат. Джастин передал мне список акций, которыми он владеет, и произведений искусства, которые ему удалось припрятать, если, конечно, его тайники уцелели.

— Хочешь сказать, у него есть еще кое-что, кроме тех сокровищ, которые мы нашли в его криокапсуле? — спросила доктор Ван.

— Вот именно.

— Значит, — заметил Мош, — перед тем как заморозиться, он прятал ценности в тайниках по всему миру?

— Да, — ответил Гил. — По крайней мере, так утверждает он сам.

— Богат он или беден, — не сдавалась Элинор, — мы не можем выставить его на улицу!

— Нам и не нужно его выставлять, — ответила Нила, предотвращая ссору. — Он сам хочет уйти. Точнее, вначале он хочет созвать пресс-конференцию, а потом уехать в Нью-Йорк.

— Почему вы мне ничего не сказали? — воскликнул Мош, глядя на Нилу в упор.

— Я пыталась, — ответила она, — но вы все не давали мне и слова вставить!

— Интересно, почему? — спросил Гил, не нуждаясь в ответе и не ожидая его.

Все засмеялись.

— Да, да, — сдавленно фыркнула Нила, — очень смешно, Гил! Но факт остается фактом, Джастин в самом деле хочет уехать.

Мош вздохнул с облегчением. Как замечательно все складывается! Он-то думал отправить Джастина в круиз на частном космическом корабле, за долгий срок Джастин успел бы слетать на облако Оорта и дальше. Путешествие заняло бы год, а по возвращении он бы легче приспособился к новой жизни. Или, если бы Джастин предпочел другое, он мог бы стать одним из многих путешественников по Солнечной системе, которые возвращаются домой, только когда приходит охота. Но теперь такое путешествие — вопрос спорный. Джастин все решил сам, причем за гораздо меньшие деньги.

— Он в самом деле готов выйти в свет? — спросила Элинор.

— Тебе, наверное, кажется, что не готов, — ответила доктор Ван, — но мы с Нилой проверили его биофизические показатели. Он в отличной форме! А если у него и случаются эмоциональные встряски, я еще не встречала человека, который бы лучше его это скрывал.

Ошеломленный Гил произнес:

— Знаю, я не специалист и все такое, но разве на адаптацию такого человека, как он, не требуется больше времени?

— Какого — такого? — спросила Нила.

— Такого старого, — ответил Гил. — Не говоря уже о том, что все и вся, что было дорого для него, ушло безвозвратно!

— Только не его природа, — возразила Нила. — Джастин привык иметь дело с реальностью, а не бежать от нее! Он принимает мир таким, какой он есть… — «И старается одержать над ним верх», — подумала она.

Мош побарабанил пальцами по столешнице, но перестал, заметив, что делает это слишком громко.