Боги просят пощады - Татьяна Рябинина

Нет, там было что-то еще. «Ты у меня узнаешь!». Нет. «Сегодня ты у меня узнаешь». Кто-то сегодня у него что-то узнает. А уже потом «суки».

Похолодев, она замерла. Сердце, легкие, желудок превратились в огромные куски льда. Воздух замерз ледяной глыбой.

Она поняла, кто должен сегодня «узнать».

Глава 16.

Сгорбившись за рулем неказистой серой «шестерки», Ирина курила одну сигарету за другой. Дождь заливал лобовое стекло, дворники, натужно скрипя, едва справлялись с потоками воды. Крупные капли, казалось, барабанили не по крыше, а прямо по и без того взвинченным нервам. Ей хотелось завизжать. А еще - бросить к чертовой матери эту затею, продать квартиру, машину и поселиться навеки в Лемболово. Но перед глазами то и дело всплывала самодовольная физиономия Лельки, и Ирина, сцепив зубы, брала себя в руки.

Она просидела в этой чертовой консервной банке весь день, с семи утра. Свирин так не показался. Судя по слою грязи, покрывавшему «мерседес», он не выезжал с прошлой недели. Она позвонила на домашний номер. После седьмого гуда Олег снял трубку, послушал тишину и грязно выругался. Значит, дома.

Спина разламывалась, ноги немели. Ирина прикончила двухлитровый термос чая и пакет бутербродов. Хуже было с естественными потребностями, терпеть приходилось до последнего, а потом, умирая от стыда, бежать в ближайший подъезд.

Около половины восьмого она уже хотела ехать домой, но тут, покачиваясь, как пьяный, из дома вышел Свирин. Он сел в машину, та никак не желала заводиться. Минут через пятнадцать Олег вышел и тормознул грязный до невозможности «москвич». Ирина опыта слежки не имела и держалась слишком близко. Но, похоже, ни водитель, ни Свирин ничего не замечали.

И куда его только черт несет?

Ирина плохо знала новостройки и просто не представляла, как будет выбираться обратно. Кварталы одинаковых унылых домов все чаще сменялись черными кляксами пустырей. Кое-где щетинились прожекторами автостоянки, приютившие на ночь стада четырехколесных тварей. Тут и там, как волшебная звезда Кристофера Робина, тускло светились лампочки спящих башенных кранов: город перекисшим тестом выбирался из тесной квашни привычных очертаний.

Мелькнули и исчезли огни последней девятиэтажки, которая одиноким часовым вглядывалась в темноту. Асфальт сворачивал на север, строго на запад шла грунтовка. Свирин вышел из машины и запрыгал по ухабам. Его светлый плащ, словно кошачий глаз, ловил далекие отблески фонарей. Ирина вышла из машины и тут же по щиколотки увязла в грязи.

Дождь прекратился, похолодало. Налетевший северный ветер быстро расчищал небо, кое-где показались крупные яркие звезды. Пару раз Ирина слышала за спиной шум мотора и пряталась за худосочные кусты, но машины сворачивали.

Прямо за кустами пустырь едва заметно понижался неширокой котловиной. Со всех сторон блюдце окружали точно такие же заросли, листья которых уже успели поредеть. Днем здесь вряд ли удалось бы спрятаться. Ирина порадовалась, что, не в пример Свирину, оделась во все темное. С трудом ей удалось выровнять дыхание. Холодные капли пробирались за шиворот, в животе противно урчало. Похоже, здравый смысл изменил ей в очередной раз. Изменял-изменял, да и бросил совсем. Так страшно ей, наверно, еще никогда не было.

В детстве Ирина постоянно мечтала о приключениях, полных опасностей, о погонях, засадах и смертельных схватках со злодеями. Грезя наяву, представляла себя в разных авантюрных сюжетах. Разумеется, все в них всегда кончалось замечательно: злодеи были наказаны, пленники освобождены, сокровища отысканы. А в жизни все шло слишком скучно. И вот теперь она будто оказалась в самой середине своих оживших фантазий.

Оголенными нервами она вдруг почувствовала, что не одна в этой темноте. Кто-то еще прячется в кустах, затаив дыхание и замерев. Всем своим существом, превратившимся в огромный радар, она воспринимала присутствие человека, а может, и не одного. Кто они? Что тут делают? За кем следят? Горький сок паники брызнул в рот, словно она раскусила стебель молочая. Захотелось заорать дурным голосом и убежать, но горло сжала ледяная схватка спазма, а ноги отказались подчиняться.

Оцепенев, Ирина, наверно, забыла бы, зачем вообще приехала сюда, но единственное светлое пятно в темноте невольно притягивало взгляд. Постепенно глаза привыкли и начали различать что-то еще. Черный ящик в центре ложбины оказался чем-то вроде телефонной будки. Во всяком случае, там была дверца, которую Свирин, подойдя, открыл.

Он вошел в будку, и вдруг загорелся крошечный дрожащий огонек - зажигалка или спичка. Страх потихоньку ослабил хватку. Ирина изо всех сил напрягала глаза, стараясь разглядеть, чем занимается Олег, но так ничего и не увидела. Проглотив горькую противную слюну, она пошевелилась, чтобы освободить затекшую ногу. Вместе с горячей волной мурашек ее затопила злость на весь свет. И на себя саму - тоже.

Что, интересно, она тут рассчитывала высмотреть в потемках? Что она вообще рассчитывала высмотреть? Убийство? Ограбление банка? Передачу тонны героина? А даже если и так? Она снова подумала, что Свирин ее просто убьет. Нет, надо кончать с этим маразмом. Поиграла в «Зарницу» и хватит. Продать дачу, квартиру разменять. В одной жить, другую сдавать. Машину поменять на такую вот гадючью «шестерку»...

И все-таки какого черта он делает в будке?!

Олег вышел, и тут...

Она так и не поняла, откуда взялся этот мужик. Будто ночь сгустилась и материализовалась жутким монстром. Ирина застыла с открытым ртом, глядя, как тень преградила Олегу путь.

- Это моя будка! - донесся до нее хриплый голос, в котором угроза мешалась с глумливой уверенность в своей безнаказанности. - А ну-ка, дядя, плати контрибуцию.

«Компенсацию», - пискнула про себя Ирина, больно прикусив костяшку большого пальца.

- Что тебе нужно? - голос Олега, дрожащий, неуверенный, был нисколько не похож на его обычный, с ленивой полублатной растяжкой гласных выговор.

Ну что, Олежек, заиграло очко, мстительно подумала Ирина. Это тебе не дружков шантажировать и не баб в койку загонять.

- Мне, дядя, нужен твой бумажник. И часики.

Олег что-то заблеял.

- А теперь, дядя, я тебя, наверно, кончу. Голос твой мне не нравится.

- Да что я тебе сделал-то? - Олег сорвался на визгливый фальцет. - Я тебя и не видел даже.

- Не видел? Это хорошо. И не увидишь.

Что-то сочно щелкнуло, как будто открыли вакуумную упаковку сосисок. Олег то ли ахнул, то ли сдавленно вскрикнул.

Давай, давай, нашинкуй его в капусту!!!

Ирине действительно этого хотелось. На полном серьезе. Вспомнился давний сон, который гнойной занозой сидел в памяти, как и поцелуй взасос с одноклассницей, и жуткий момент, когда она плохо закрыла дверь туалета в поезде и вошедший парень застал ее висящей над унитазом в позе орла. Ей снилось, что кто-то напал на нее в подъезде, но она смогла вывернуться и ударить нападавшего бутылкой. А потом долго-долго била его ногами - по лицу, в живот, в пах, испытывая ни с чем не сравнимое пьянящее наслаждение. Воспоминание было острым и стыдным, как само наслаждение. Такой же стыд Ирина испытывала каждый раз в постели с Олегом. Это был своего рода катарсис: облегчение, освобождение после мучительной близости, почти насилия, и каждый раз она ненавидела себя за эту случившуюся помимо ее воли вспышку.