Кто такая Мод Диксон? - Александра Эндрюс

Потом она села за кухонный стол и уставилась на телефон. Что оставалось делать, кроме как ждать, когда перезвонит Мэсси? До сих пор она находилась в странном подвешенном состоянии. Она и не Флоренс, и не Хелен – она никто.

На самом деле это давало определенную свободу. Если ты никто, то ни за что и не отвечаешь.

Она снова сняла трубку и позвонила Нику. Он ответил почти сразу:

– Привет, ты как?

– Ты еще на пляже?

– Ага, но могу уже свалить.

– Приезжай.

Забыться, забыться…

Флоренс лежала на диване, положив голову на колени Ника, и неотрывно смотрела на угол кофейного столика, на котором лежал пакетик с травкой и стояла помятая банка чипсов «Принглз» со вкусом пиццы. Было десять вечера. Несколько часов назад Амира подала им на ужин запеченные овощи и баранину на гриле, и все набросились на еду, как звери. Теперь, сытые и вялые, они валялись в гостиной. Ник что-то фальшиво напевал. Напротив них на диване верхом на Лиаме сидела какая-то девушка, которую Флоренс видела впервые. Мэг уткнулась в свой телефон.

Флоренс заставила себя сесть. Ник, воспользовавшись этим, наклонился к столу и начал скручивать косяк. Флоренс вышла на заднюю террасу. Ей было зябко – после бури воздух стал прохладнее. Она легла на один из шезлонгов и подняла глаза к небу.

Мэсси так и не перезвонил, зато несколько раз звонила Грета. Флоренс попросила Амиру сказать, что ее нет дома. Она понятия не имела, о чем с ней говорить. Даже будь она достаточно трезва, чтобы рассуждать здраво, она не была готова вести беседу про смерть Хелен, свою неудачную попытку присвоить ее имя или про труп, найденный у дома на Крестбилл-роуд. Хорошо бы Грета никогда не узнала о том, что она пыталась стать Мод Диксон – теперь это казалось ужасно глупым, к тому же Флоренс все еще хотела, чтобы Грета помогла ей когда-нибудь опубликоваться.

Она пошла на кухню и достала из холодильника бутылку с водой. Опустошила ее наполовину одним глотком. Ее наконец начало отпускать после всего, что она выпила и выкурила.

Она прошла через холл, где Мэг придерживала входную дверь.

– Слушай, Хелен, хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала она. – Это Флоренс. Она только что приехала.

Мэг открыла дверь пошире – в проеме появилась светловолосая широко улыбающаяся женщина в вишнево-красном платье. Она протянула руку Флоренс и произнесла:

– Привет. Ты, должно быть, Хелен.

Флоренс застыла. Есть эмоции, такие как ярость или страсть, которые ускоряют течение времени. Но испытывая шок, человек словно выпадает из жизни, из времени и пространства, и в этот момент его мозг перенастраивается – рушатся старые и создаются новые нейронные связи. Она ничего не ответила и только смотрела.

Перед ней стояла Хелен Уилкокс, погибшая неделю назад в автомобильной аварии.

– Мы с Флоренс только сегодня днем познакомились, – сообщила Мэг. Войдя в привычную роль, обратилась к Хелен и указала на Флоренс: – Хелен – писательница.

– О, неужели? – Хелен приподняла брови. – Как интересно!

Флоренс молча кивнула.

– Я всегда хотела быть писательницей, но у меня совсем нет воображения. А ты просто придумываешь персонажей из ничего? Целую жизнь? Невероятно! – Хелен весело рассмеялась.

Флоренс наконец обрела дар речи:

– А ты что здесь делаешь?

Хелен озабоченно наморщила лоб.

– Ох, прошу прощения. Мэг сказала, что ничего, если я приду, я совсем не хотела навязываться.

Мэг недоуменно взглянула на Флоренс.

– Конечно, ты можешь остаться, – заверила она Хелен. – Чем больше народу, тем веселее.

– Пойдем со мной на кухню, – сказала Флоренс. – Сделаю тебе выпить.

– Все в порядке. Я не пью.

– Тогда возьмем тебе воды. – Она тронула Хелен за плечо, словно хотела потянуть ее за собой.

Хелен бросила на Мэг вопросительный взгляд. Мэг в свою очередь спросила Флоренс:

– У тебя все нормально?

– Все хорошо.

Она поняла, что ситуация доставляет Хелен удовольствие.

– Давайте просто пойдем в гостиную, о’кей? – предложила Мэг, беря Хелен за руку. Флоренс поплелась за ними, как собачка на поводке.

Мэг торжественно представила Хелен – естественно, как Флоренс, – всем присутствующим. Она точно так же представляла Флоренс всего несколько дней назад. Флоренс посмотрела на Ника – интересно, вспомнит ли он, что именно этим именем ее называла Эми, но он только кивнул и сказал:

– Супер.

Флоренс села на диван, застыв в напряженной позе. Хелен устроилась в кресле и закурила. Она выглядела совершенно непринужденно. Более загорелая, чем в последний раз, когда Флоренс ее видела, в остальном она выглядела, как и прежде. Ни синяков, ни царапин, ни переломов.

Флоренс почувствовала, что поневоле возвращается к своей прежней роли просителя, осторожничает и пытается подстроиться под острые углы Хелен. Если Хелен хочет играть в эту игру, так и быть, она подыграет.

– А ты откуда? – спросила она.

– Флорида, – ответила та с улыбкой.

– А конкретнее?

– Порт-Ориндж.

– Никогда не слышала.

– Неудивительно. Городок ни то ни се.

– Ничего, то и се сильно переоценивают.

Хелен улыбнулась – похоже, она была в восторге. Флоренс показалось, что в ее глазах мелькнуло что-то еще, возможно удивление. Она почувствовала, что краснеет от удовольствия.

– Ты давно путешествуешь? – Флоренс продолжила разговор.

– Неделю или около того.

– Где? Здесь, в Марокко?

– Немного. Совсем недавно была в Рабате.

– И что тебя туда занесло?

– Ездила по делам.

– А чем ты занимаешься?

– Производством.

– Что производите?

– В основном винты.

Флоренс расхохоталась.

– Винты, – она не могла сдержаться, – для лодок, я полагаю?

– На самом деле, для всех морских судов.

Все остальные внимательно следили за их пикировкой, поворачивая головы то в одну, то в другую сторону, словно зрители на теннисном матче.

– Народ, а вы знакомы, что ли? – медленно спросила Мэг.

– Нет, конечно, – ответила Хелен.

Флоренс только покачала головой, не переставая улыбаться.

Дальше события развивались по обычной схеме. Компания в итоге отвлеклась от Хелен и Флоренс – все постепенно пьянели. Но Флоренс больше не притронулась к алкоголю, а Хелен вообще только курила. Обе они словно медленно перемещались на передний план картины – их изображения становились все резче и четче, тогда как остальные превращались в размытый фон.