Кодекс скверны. Предтеча - Ольга Ясницкая

Достаточно быстро они вышли в круглый холл, от которого лучами расходились шесть коридоров. Перед каждым входом — изящная арка с цветочным орнаментом. Пол устилала гигантская мозаика с шестиконечной звездой. В каждой из ниш в стенах располагались статуэтки богов: Тин, Тейлур, Неф, Карна, Серера и Фидес. Почти у каждой фигуры божества лежали высохшие цветы, пшеничные колоски и золотые монеты.

Ровена уже собиралась свернуть в нужный коридор, но до боли знакомый голос громко окликнул по имени. Вздрогнув, она обернулась и постаралась изобразить подобие улыбки.

Юстиниан, в сопровождении пары Львов, неспешно пересекал холл. Тёмно-синий кардиган нараспашку, под ним жилет с серебряными пуговицами. Золотая цепочка часов тускло поблескивала при ходьбе. Начищенные сапоги звенели по мозаике стальными набойками.

Ровена бросила короткий взгляд на корону и сжала кулаки.

«Недолго тебе носить её, проклятый братоубийца!»

— И куда же ты так спешишь, дорогая племянница?

Опять тот липкий взгляд, от которого хочется с головой окунуться в ванну и долго смывать с себя всю эту грязь, пока не начнёт слезать кожа.

— Простите, дядюшка, я не заметила вас, — она учтиво поклонилась, стараясь не смотреть в глаза.

— Разве так приветствуют родственников? — Юстиниана насмешливо сощурился.

Ровена шагнула к нему и сухо чмокнула в щёку. Хотелось тут же утереть губы, чтобы избавиться от омерзительного тепла его кожи. Он провёл ладонью по её щеке и покачал головой:

— Ты уже не ребёнок, Ровена. Принцессам не подобает носиться по замку подобно служанкам.

Внутри всё сжалось от его прикосновения. Холодок пробежал по телу и, едва сдерживая дрожь, она смущённо опустила глаза:

— Простите, дядя, такого больше не повторится.

— Хотелось бы верить, — многозначительно хмыкнул он.

Ровена отвесила неловкий поклон и, сдерживаясь, чтобы не помчаться вперёд сломя голову, прошла под полукруглой аркой, после которой начинался коридор, ведущий в библиотеку.

По неловкому молчанию стало ясно, что Восемьдесят Третья обо всём догадывалась. Не удивительно: такое не скрыть от женских глаз, особенно после того случая с окном.

Как же это отвратительно! Как вообще у такого достойного человека, как её дед, мог родиться такой сын?

Нужно было отвлечься от этой мерзости, забыться хотя бы ненадолго. Она вдруг вспомнила о том осквернённом и повернулась к Восемьдесят Третьей:

— Ты уже говорила с новенькими?

— Пока нет, госпожа. Ещё рано.

— Не думаю, что стоит затягивать, мы должны быть уверены в каждом. Любая, даже маленькая оплошность, может обойтись слишком дорого.

— Я поговорю с ними.

— Пожалуй, лучше сделаю это сама в ближайшее время.

— Слишком рискованно, — покачала головой Восемьдесят третья. — Кажется, они неплохие ребята, но я не до конца уверена.

— Расскажи мне о них.

— Ничего особенного, госпожа. Держатся немного особняком, но это нормально для новичков, привыкают пока.

— Что насчёт девчонки? Не запомнила её номер. Как она? Сильно же ей досталось на смотре.

— Пятьдесят Девятая? Она в полном порядке. Во всяком случае Сорок Восьмому досталось похлеще.

— Сорок Восьмому?

— Тот, с татуировками, — пояснила невольница.

— Ах, да, верно. Надеюсь, ничего серьёзного?

— Нет, госпожа. Обошлось всего парой швов.

Слова невольницы звучали так обыденно, будто та рассказывала о скучной прогулке по парку. Наверное, для неё, принцессы, росшей, пусть и какую-то часть жизни, в заботе и любви, подобное звучит как из ряда вон, а для них это привычное дело.

— Я так поняла, эти двое пара? Они так отчаянно защищали друг друга на арене, — Ровена попыталась придать своему голосу как можно больше безразличия.

Не стоит выказывать своей заинтересованности, нужно быть осторожной со всеми.

— Нет, госпожа, просто друзья.

Невероятно! Если он ради дружбы способен на такое, на что будет готов ради любви? Если, конечно, он способен любить. Всё же стоит присмотреться к нему, как знать, возможно он сможет дать ей хотя бы нечто, похожее на преданность.

Они остановились у двери, за которой уже начиналась библиотека.

— Лучше жди меня здесь. Если кого-то увидишь, постучи трижды. Но погромче, чтобы я услышала.

Восемьдесят Третья поклонилась:

— Удачи, госпожа.

Встреча с Юстинианом придала азарта. Тот случай, когда ненависть работает на руку. Если понадобится, останется здесь даже ночевать, пока не найдётся хоть что-то стоящее.

Ровена обвела взглядом книжные полки и зашагала прямиком к архивам. Первым делом нужно проверить всё, что относится к году гибели отца. Можно также выбрать пару лет до и позже. Не исключено, что заговор созрел задолго до его осуществления. Но что именно она ищет? Контракты? Расходы? Переписки? Газетные вырезки? Это может быть всё что угодно. Было бы глупо надеяться, что Юстиниан оставил хоть один явный след, но, вполне вероятно, за него это могли сделать другие по глупости или небрежности.

Она принялась перебирать тугие папки в ящиках, аккуратно рассортированных по годам. Тонны пожелтевших листов с какими-то отчётами, цифрами, таблицами, вплоть до деловых переписок и устаревших соглашений.

Да здесь понадобится не один месяц, чтобы всё это изучить! Ровена глубоко вдохнула и принялась бегло просматривать бумаги. Многие тут же отметались, как бесполезные. Некоторые требовали тщательного исследования и откладывались в аккуратную стопку, но действительно ценной информации пока не обнаружилось.

Когда гора из «подозрительных» документов выросла до толщины энциклопедического тома, она едва не разрыдалась. Помощи извне ждать бесполезно. Всё это предстояло изучить самостоятельно, а за окном уже сумерки.

Она провела в архивах не меньше пяти часов. За всё время Восемьдесят Третья лишь однажды просигналила, но, как потом выяснилось, только для того, чтобы справиться о делах и предложить принести что-нибудь съестное.

При тусклом свете лампы чтение давалось с трудом, от усталости начало двоиться в глазах. Ровена взглянула на часы: время близилось к полуночи, а у неё чуть больше, чем ничего. Всего несколько листков, испещрённых мелким почерком.

Нет, всё это не то. Лишь тонкие намёки, и их ещё предстояло изучить. Вполне вероятно, что они не имеют к делу никакого отношения. Она отложила очередной лист и взяв следующий, содрогнулась: таблицы и сплошные цифры с непонятными заголовками и пометками.

Лучше вернуться завтра. На свежую голову и работа спорится. В этих дебрях не разберётся даже тот, кто их и начертал.