Дважды невидимый фронт. Ленинградские чекисты в тылу врага - Альберт Стародубцев

На следующий день Соколов доставил меня в пос. Сиверское в „ГФП“, где меня допрашивал сотрудник отдела „1 Ц“ 18-й немецкой армии зондерфюрер Майзнер, которому я рассказал то же, что накануне Крюкову-Соколову.

После этого Майзнер в присутствии Крюкова-Соколова, он же по кличке „Борода“, предложил мне вступить на службу агентом для выявления советских патриотов. Я дал согласие. Майзнер в моем присутствии приказал Крюкову-Соколову, чтобы он доставил меня в свою группу и использовал в работе в качестве агента-опознавателя.

От Майзнера Крюков-Соколов в тот же день доставил меня к себе в группу в г. Красногвардейск и с тех пор, то есть, примерно с 25 ноября 1943 года я стал служить в контрразведывательной группе. На третий день нахождения в контрразведывательной группе я был вызван в кабинет Крюкова-Соколова вместе с состоявшими там на службе Чернышовым Николаем и Борисенок Василием.

Крюков-Соколов сказал нам, что старшим среди нас будет Борисенок и перед нашей группой ставится задача ходить по городу, посещать рынок и опознавать участников подпольного комитета, которых задерживать. Опознавать должен был я.

Мне по этому поводу Крюков-Соколов дал следующий инструктаж: следуя по улицам города, посещая рынок и другие места, где собирается народ, я должен среди жителей опознать известных мне членов подпольного комитета и лиц, связанных ним. После опознавания я был обязан сказать об этом Чернышову и Борисенок, а последние должны были принять меры к задержанию опознанных мною лиц.

Для этой цели мы были одеты в изорванную одежду, Борисенок и Чернышов вооружены пистолетами. С 28 ноября 1943 года и до дня эвакуации из Красногвардейска мы своей группой ходили по городу и опознавали участников подпольного комитета и партизан, известных мне.

За это время мною были опознаны и задержаны участники подпольного комитета, укрывавшиеся в городе, Петров Владимир, Мартынов и один по имени Юрий. Все они были задержаны и сданы Крюкову-Соколову.

На основании моих данных и данных арестованного лесничего о том, что подпольный комитет партизанского движения из города Красногвардейск ушел в лес и там продолжает свою работу в подполье, была создана группа из агентов Петрова Владимира и Черникова Павла, и эта группа направилась в лес. Там они нашли местонахождение комитета, все сведения о комитете передали Крюкову-Соколову, после чего была организована операция по аресту участников комитета. В этой операции принимал участие и я, будучи вооружен револьвером системы „наган“.

Во время операции были арестованы все члены подпольного комитета с их семьями. В частности, было арестовано 7 мужчин, 7 женщин и 7 подростков, среди которых были и малого возраста дети. Всего нами были арестованы 21 человек, то есть, весь состав комитета с семьями. В числе арестованных членов Гатчинского подпольного комитета были Разумихин Николай, Костенко Ефим Ефимович и Колесников Виктор.

Мужчины после ареста были сданы под стражу в „ГФП“ в пос. Сиверское и судьбу их я не знаю. Не знаю также, куда были помещены остальные арестованные».

Касаясь своего участия в деятельности партизанского отряда, Комаров показал: «Находясь в лесу в партизанском отряде с 7.11–22.11 1943 года, я три раза ходил в г. Гатчину с заданиями. Первый раз 10 ноября пошел в г. Гатчину в подпольный комитет узнать в отношении получения оружия для отряда, где мне сказали, что оружия пока нет. Во второй раз я пошел 15.11 получить головки к снарядам. И в третий раз пошел 20.11 узнать насчет вооружения отряда. 21.11 я узнал, что комитет из Гатчины выехал, а 22.11 руководителем антипартизанской группой ст. лейтенантом Крюковым-Соколовым я был задержан и направлен в жандармерию в гор. Гатчина.

В разведку в гор. Гатчину в подпольный комитет меня послал начальник отряда ст. лейтенант Евгений (Корзун. — Авт.), фамилию не знаю, с задачей узнать, когда будет оружие для партизанского отряда».

О себе Комаров сообщил, что летом 1944 года перешел в 675-й русский охранный (карательный) батальон, которым командовал известный своими зверствами Феофанов, участвовал в карательных операциях против партизан, а затем служил в РОА. Тем не менее советский суд, который почему-то считают негуманным, счел возможным сохранить ему жизнь. Едва ли предатель такого рода мог рассчитывать остаться в живых в любом другом воюющем государстве.

Напарник Комарова — В.Л. Петров сдался в плен в августе 1941 года в районе Колпино. Из лагеря военнопленных бежал и с сентября 1941 года проживал в Красногвардейске. Весной 1943 года поступил на службу в РОА. При допросе в сентябре 1945 года он показал:

«На службе в РОА я находился около пяти месяцев, а затем совершил побег в леса около Гатчины, где скрывался до декабря 1943 года. В лесу скрывалось много жителей Красногвардейска, а также много бежавших из РОА, которые не желали с немцами отходить в тыл. Немцы в то время вели усиленную подготовку к своему отходу. Находившийся в лесу существовавший в г. Красногвардейске подпольный комитет партизанского движения пытался организовать и объединить их на борьбу с немцами.

Сразу после побега из РОА я прибыл в Волосово, где познакомился с поваром или рабочим кухни при гражданском лагере Комаровым Федором Васильевичем, вместе с которым и еще другими лицами бежали в лес. Один из нашей группы, бежавший в лес, был связан с подпольным комитетом партизанского движения гор. Красногвардейска (Гатчина).

От комитета он взял какой-то пакет и имел задачу перейти через линию фронта для связи с командованием частей Красной Армии. Мы также все с ним двинулись к линии фронта в целях ее перехода, но потом побоялись, и большинство высказало мнение возвратиться обратно.

Комаров сказал, что он возвратится на свое место и станет снова работать поваром или рабочим на кухне. Я же сказал, что не могу возвратиться, так как совершил побег из РОА, и что останусь в лесах около Гатчины. Так было и сделано. Спустя некоторое время к нам в лес явился Комаров и привел к нам из города людей для укрытия. Нам он рассказал, что людей в лес он сопровождает от комитета партизанского движения, в котором, якобы, работает связником.

В лесу вокруг нас образовался большой лагерь укрывавшихся. Кто-то, видимо, донес, так как в лесу была сделана чистка антипартизанским отрядом, который размещался в Дружной Горке.

После этого я, потеряв своих друзей, пришел в гор. Красногвардейск и стал укрываться у себя на квартире вместе с пришедшим со мной из леса Мартыновым Яковом Степановичем, который скрывался потом в другом доме. В гор. Красногвардейске я скрывался около 10 дней, но потом потерял связь с Мартыновым и стал его разыскивать, так как одному мне было скучновато. Я узнал, где он скрывался. Хозяйка этого дома мне сказала явиться вечером, и она устроит мне свидание с Мартыновым. Примерно в начале декабря 1943 года вечером, уже было темно, я пришел в дом, где скрывался Мартынов, но его там не оказалось. Хозяйка дома мне сказала, что к ним в дом приходил Комаров и с ним Мартынов. Они только что ушли. Перед уходом между ними произошел разговор о предполагаемом моем посещении дома. Мартынов предлагал дождаться моего прибытия, но Комаров настоял пойти, не дожидаясь меня, оставив для меня адрес, куда я должен явиться для дальнейшего укрытия от немцев. Перед этим я долгое время не видел Комарова и поверил его записке, думая о том, что он также скрывается сейчас и что вместе нам будет лучше скрываться. Хозяйка в разговоре заметила, что я свободно могу их в пути догнать, я быстро пошел в указанном направлении, в скором времени действительно на проспекте 25 Октября догнал Комарова и Мартынова, шедшими с еще одним мне незнакомым человеком, которого впоследствии я знал как Константина — добровольца из разведывательной группы изменника Крюкова-Соколова. (Грудзинский Константин Владимирович, 1925 г. р., уроженец Гатчины, который, как и его мать — Грудзинская Ядвига Константиновна, 1899 г. р., был немецким агентом и входил в контрразведывательную группу Крюкова-Соколова. — Авт.).