Всему вопреки - Салли Стюард

Джейк привлек девушку к себе и поцеловал. Она ответила на поцелуй с таким пылом, что он удивился.

И вдруг желание, закипавшее в нем, перехлестнуло через край. Ни о чем больше не думая, Джейк одной рукой теснее прижал к себе Ребекку и, не прерывая поцелуя, другой рукой принялся распутывать пояс ее халата. Девушка помогала ему, а ее губы между тем становились все горячей и податливей, и влажный язык лукаво и сладостно касался его зубов, проникал в глубину рта, словно намекая на грядущее наслаждение.

Она и прежде не была застенчива, но сегодня ночью целовалась особенно дерзко и откровенно, отвечая на его пыл такой же неудержимой страстью.

Пояс наконец соскользнул на пол, халат распахнулся, и Джейк увидел, что под ним ничего нет — даже той коротенькой полупрозрачной сорочки, которая была на Ребекке в первую ночь. Ладонь его скользнула по жаркой атласной коже, очертила полную грудь, напрягшийся нежный сосок, и желание вспыхнуло в нем еще сильнее, хотя всего миг назад казалось, что такое невозможно.

Он не мог дождаться той минуты, когда снова ощутит всем телом ее податливую нежную плоть, когда вновь погрузится с головой в бездну страсти и взлетит на вершину немыслимого блаженства.

Они разом соскользнули на измятые простыни, и когда Джейк одним движением проник в нее, он поразился тому, как сладостен оказался этот миг — еще сладостней, чем прежде. Тела их двигались в неистовом слитном ритме, и когда наслаждение достигло наивысшей точки, он закричал и тут же услышал ее крик.

Потом они замерли, прильнув друг к другу и слыша, как согласно, оглушительно бьются их сердца.

Джейк откинул с ее лица влажные от пота пряди и бережно поцеловал в лоб — с нежностью, которая была лишь слабым откликом только что сотрясавшей их бури.

— Ребекка, — шепотом позвал он.

— Мм?

Он и сам не знал, что хотел сказать. «Это было потрясающе. Ты чудесная. Замечательная. Самая лучшая». Все эти слова казались такими беспомощными… Да и вовсе не они вертелись у него на языке.

Ребекка приподнялась, и Джейк помимо воли теснее притянул ее к себе.

— Не уходи, — услышал он собственный голос и поразился тому, какой прозвучал в нем испуг.

То, что произошло между ними, никак нельзя было назвать холодным и безличным словом «секс».

— Пить хочется.

Тогда он разжал руки и, сев на кровати, смотрел, как девушка идет к дверям ванной. Ивовая веточка. Гибкая, изящная, совершенно нагая, нестерпимо прекрасная.

В ванной зашумела вода, и минуту спустя Ребекка вернулась с полным стаканом. Присев на край кровати, она протянула стакан Джейку.

— Спасибо, — сказал он и сделал глоток. Вода оказалась теплой, безвкусной — ну и что? Пить из стакана, к которому только что прикасались губы Ребекки, было так же волнующе, как пробовать на вкус ее гладкую солоноватую кожу.

— Ну что ж, — сказала Ребекка, и по ее голосу, по тысяче разных примет Джейк понял, что угар страсти развеялся и сейчас она вдруг почувствовала неловкость. — Что ж… пожалуй, я пойду. Увидимся утром.

Она встала и наклонилась, чтобы поднять валявшийся на полу халат.

— Уходишь?

И Джейк опять поразился тому, какая тревога прозвучала в его голосе. Что за черт?..

Он заставил себя блаженно улыбнуться и протянул к ней руку.

— Это была только закуска. Неужели ты уйдешь, не распробовав главного блюда?

Девушка заколебалась, потом решительно отбросила халат, улыбнулась в ответ и скользнула в объятия Джейка. Просто чудо, как хорошо было ощущать всем существом ее гибкое атласное тело. На сей раз они не спешили, медленно и дразняще лаская друг друга, и Джейк, сдержав порывы нетерпеливой плоти, покрывал поцелуями ее изумительное тело, покуда волна наслаждения снова не накрыла их с головой.

Потом он погасил свет и крепче обнял Ребекку. Как ни был он утомлен и пресыщен страстью, но близость ее волновала его по-прежнему, с той же пугающей силой.

Ну и что? Утром Ребекка уедет. Им было хорошо вдвоем, но завтра их пути разойдутся. Так бывало и раньше — он уже сбился со счета, сколько раз. Однако ни одна женщина прежде не дарила ему такого острого, незабываемого наслаждения только тем, что засыпала, утомленная, в его объятиях. Завтра, жестко напомнил себе Джейк. Завтра она уедет. Радуйся тому, что есть. Ничто не вечно…

Он теснее сомкнул объятия, погружаясь в зыбкий беспокойный сон.

Ребекка осторожно высвободилась из объятий Джейка и соскользнула на пол.

Больше всего на свете ей хотелось провести с ним всю ночь, вместе проснуться утром и, быть может, опять поддаться соблазну страсти, а потом вместе завтракать, обмениваясь нежными, понимающими взглядами. Беда только в том, что с Джейком такое невозможно… Да и не только с Джейком. Он был прав — ничто не вечно. Все проходит… И ей пора твердо выучить этот урок.

Спотыкаясь в темноте, она кое-как разыскала халат, оделась и вышла из номера, тихонько притворив за собой дверь.

Постель в ее комнате так и осталась аккуратно застланной, дразня глаз своей стерильной пустотой, а простыни на постели Джейка теперь измяты и пряно пахнут их кожей.

Надев шорты и легкую майку, Ребекка вышла к бассейну. Небольшой, квадратный, выглядел он не слишком заманчиво, но девушку искушала мысль о ночном купании. Так приятно было бы скользить в неподвижной воде… Только жаль, что она не прихватила с собой купальника.

Справившись с искушением окунуться, Ребекка села на бортике бассейна и опустила в воду босые ноги. Два часа ночи, и дневное тепло давно уже улетучилось. Вода в бассейне остыла и приятно холодила кожу.

Вокруг тишина, запертые двери, за которыми крепко спят постояльцы мотеля. И Джейк спит в своем номере, далеко отсюда. Они так неистово любили друг друга, а потом все кончилось.

Ничто не вечно.

Некоторым удается надолго сохранить любовь, как, например, это удалось ее приемным родителям. Они любили друг друга до самой смерти. Любили так сильно, что с королевской щедростью делились своей любовью со всем миром.

Минувшая неделя подарила Ребекке новый опыт, и в его свете, быть может, стоило бы сейчас заново переосмыслить прошлое. Наверное, она была не права, считая, что Бренда и Джерри Паттерсоны любили ее недостаточно сильно. Просто в их великодушных сердцах хватало места для всякого, кто нуждался в любви и участии, но это еще не значит, что она, Ребекка, не была им особенно дорога.

Не всякому дан этот дар всеобъятной любви. Вот ее настоящие родители совершенно его лишены. Они неспособны любить даже собственную дочь.

Джейк и Дорис тоже казались ей близкими людьми, и все же в этой близости недоставало чего-то очень важного.

Чем страдать от бессердечности своих настоящих родителей, лучше бы порадоваться, что на ее долю выпала неподдельная любовь и нежность родителей приемных.