Всему вопреки - Салли Стюард

— Но при этом ты все равно осталась бы внучкой Дорис, так что этот выстрел не попал в «яблочко». Черт, да ей, быть может, просто позвонил старый приятель и попросил высвободить для него вечерок!

Ребекка тускло усмехнулась.

— Эту идею я бы тоже не назвала попаданием в «яблочко».

— Пусть так, но ведь ты понимаешь, к чему я клоню? Мы не знаем, в чем дело. Нельзя понять, почему человек совершает тот или иной поступок — если только сам он тебе об этом не скажет. И даже тогда нельзя быть уверенным, что он сказал правду.

Девушка швырнула подушку на кровать и откинулась, опершись на локти.

— Спасибо, что поделился со мной этим образчиком несказанной мудрости. Хочешь — верь, хочешь — нет, но я, как выяснилось, ничего не знаю о людях. Я поняла это с того самого дня, когда обнаружила, что я — приемыш.

Что ж, и горький сарказм лучше отрешенной скорби, которая владела ею всю дорогу до мотеля.

— Нет, тогда ты еще ничего не поняла — иначе не пустилась бы в бесполезные поиски. Если б ты еще в тот день ясно поняла, что не знаешь людей, то смиренно порадовалась бы и тому, что твои родители — я имею в виду Паттерсонов — любили тебя так долго. Гораздо дольше, чем это случается с другими.

Ребекка вздрогнула, как от удара, но Джейк-то знал, что именно это она и должна была от него услышать. И ему хотелось кричать на нее, трясти за плечи, ругаться последними словами, пока она не осознает правду, пока не перестанет страдать от каждого удара судьбы. А потом теснее прижать ее к себе и нежностью залечить ее раны.

Ребекка вдруг резко встала и подошла к одежному шкафу.

— Я знаю, что отец и мама любили меня, — сказала она тихо, глядя на отражение Джейка в зеркале — словно ей не хватало смелости обращаться прямо к нему. Голос ее звучал тихо, но твердо. — Они любили меня… и все человечество. Они были чудесными, замечательными людьми, и мне здорово повезло, что они пригрели меня после того, как от меня отказалась настоящая мать. Впрочем, они заботились обо всех несчастных. Комната для гостей в нашем доме никогда не пустовала. Жена, избитая мужем… Семейство, потерявшее работу… Если у кого-то из этих людей были дети, они помещались в моей комнате. Я почти ненавидела свою эгоистичную натуру, потому что мечтала, чтобы все эти люди куда-нибудь сгинули, а мама и папа любили бы только меня одну. Я получала от них гораздо больше, чем заслужила — теперь-то я это понимаю…

— Они любили тебя, Ребекка… а ведь в мире полным-полно людей, которые не получают даже этого. Только после своей смерти они перестали любить тебя, но даже их смерть не может изменить прошлого. Ты была им близка, Ребекка. Дорис Джордан тоже стала тебе близка, но потом это вдруг оборвалось, хотя она вовсе не умерла. Ты не знаешь, почему она тебя отвергла, да тебе и не нужно это знать! — Джейк с силой ударил кулаком по дверному косяку. — Черт подери, Ребекка, научись ты тому, что ничто в этой жизни не вечно! Любовь приходит и уходит, так что радуйся тому, что она есть, и не страдай, когда она исчезает. Ничто не длится вечно, в особенности любовь, это хрупкое чувство, которое всегда зависит от слишком многих обстоятельств, и эти обстоятельства никто не в силах изменить. Научись смотреть в будущее, а не оглядываться в прошлое.

— «Ничто не вечно», — медленно повторила Ребекка. — «Радуйся тому, что есть». Как ты?

— Да, как я, — отрывисто бросил Джейк и вдруг отчего-то понял, что не может больше смотреть, как отражаются в зеркале ее изменчивые русалочьи глаза. — Если понадоблюсь — я в номере двести восемьдесят семь, — быстро проговорил он и шагнул в коридор, плотно закрыв за собой дверь.

Джейк рывком сдернул покрывало, подоткнул под голову подушки и вытянулся на постели, даже не сняв джинсов. Спать ему не хотелось, и хотя он изрядно вымотался, мысли не позволяли ему как следует расслабиться.

Внешне простое дело — поиски настоящих родителей Ребекки Паттерсон — превратилось в один из самых сложных и опасных случаев, какие только ему довелось расследовать.

Что-то странное происходит с Дорис Джордан… И Джейк судил об этом не только по личному впечатлению от ее поступков и слов. Дорис не из тех, кто способен резко охладеть к человеку только из-за его неподходящего происхождения. Нет, должно было случиться что-то по-настоящему серьезное, чтобы эта славная, уверенная в себе женщина вдруг поддалась смятению и страху, повела себя настолько грубо.

Что за дикое дело — нелепость на нелепости!

Особенно если учесть его отношение к клиентке.

Хрупкой и уязвимой Ребекке нанесли жестокий удар, о чем Джейк предостерегал ее с самого начала. Этот удар должен бы укрепить ее решимость вернуться в Даллас, и ее отъезд одним махом разрешил бы множество проблем.

Например, он, Джейк, в отсутствие Ребекки сразу обретет способность логически мыслить. Пока она рядом, он постоянно думает только о ней и не может сосредоточиться на деле.

В дверь постучали.

Ребекка. Он знал это еще прежде, чем отворил дверь. Он всем телом ощущал ее близость — как тогда, в парке, в безумную июльскую грозу.

На ней был атласный белый халат, перехваченный поясом на талии. Белоснежная кожа словно светилась в полумраке, волосы прильнули к щекам влажными завитками, словно она только что приняла душ. Она посмотрела на Джейка, и в глазах, которые доселе отражали только боль и грусть, блеснул незнакомый, жесткий огонек.

— Возьми меня, — сказала она.

Джейк судорожно сглотнул, боясь, что ослышался.

— Что? — тупо переспросил он.

— Возьми меня. Займись со мной любовью. Сексом, если так тебе понятнее. Здесь, сейчас, в последнюю ночь, когда мы еще рядом. Станем на полчаса любовниками… или партнерами, если хочешь. Утром мы расстанемся и никогда больше не встретимся. Ты же сам сказал — ничто не вечно.

Джейк смотрел на нее, силясь понять, шутит она или говорит всерьез, и одинаково страшился и того, и другого.

На секунду лицо Ребекки дрогнуло.

— Ты… не хочешь?

Он молча отступил, пропуская ее в номер, закрыл дверь и повернулся к девушке. Она стояла так близко, что нежный аромат летних цветов щекотал и дразнил его ноздри… Джейк почти явственно ощущал, как между ними пробегает искра близости и страсти. Стоит протянуть руки — и Ребекка окажется в его объятиях. Только он никак не мог заставить себя это сделать.

— Господи, — сказал он тихо, — конечно, я хочу тебя. С той минуты, когда впервые тебя увидел. С того дня в парке я весь сгораю при одной мысли о тебе.

«Что же ты тогда медлишь?» — прочитал он в глазах Ребекки откровенный вопрос и сам себя спросил — а действительно, почему?

Не потому ли, что не хочет навсегда терять ее?

Не потому ли, что вдруг испугался самого себя?

Черт знает что! Лишь недавно он убеждал Ребекку, что все проходит, что любовь не вечна, что надо наслаждаться настоящим, не задумываясь ни о прошлом, ни о будущем… Прежде Джейк неизменно следовал этому принципу. Если Ребекка хорошо усвоила этот урок — тем лучше. Они доставят удовольствие друг другу, не заботясь о том, что будет после.