БронеМашина времени - Владислав Морозов

С этой мыслью я потащился умываться. Проделав утренний туалет и попив кофе, я решил заняться восстановлением провалов в памяти. Хотя никаких провалов не было. Я помнил, что было вчера, неделю и год назад. А 12 лет в окопах «Демилитаризованной зоны» и почти 4 года Великой Отечественной воспринимались мной не иначе как чрезмерно длинные и детальные цветные сны…

Я включил комп и проверил электронную почту. Свежих сообщений было два. Одно от знакомого журналиста Андрюхи Беленького из Северобайкальска: «Привет, старик! Похоже, насчет колчаковского золота ты оказался прав. Все выходит именно так, как ты предполагал. Если интересуют подробности — позвони». Второе сообщение было с незнакомого адреса: «Здорово, Теркин! Как я и обещал, встречаемся сегодня, 10 мая, в 18.00 в вашем Парке Победы, за памятником. Еще советую заглянуть в шкаф и правый верхний ящик твоего рабочего стола. Будешь приятно удивлен. Крепко целую. Твой Заруба на Прикладе». Блин, не успели расстаться, а он уже тут как тут… Оперативно работает…

Я сунулся в шкаф. Н-да, режиссер Леонид Гайдай в своей великолепной комедии «Иван Васильевич меняет профессию» только одну вещь недодумал. На мой взгляд. Когда в конце фильма лежащая в углу шапка Мономаха обращается черным котом, становится сразу понятно, что вся описанная в картине история — фикция. Дескать, инженеру Тимофееву все это привиделось. От переутомления и последствий удара током…

В моем случае шапка Мономаха осталась лежать в углу… В шкафу обнаружилась моя лейтенантская форма. Свернутая мной перед уходом на крайнюю операцию. Бриджи, гимнастерка, пилотка. Ремень с портупеей и пустой пистолетной кобурой. В кармане гимнастерки — документы на имя В. Теркина. Над карманом два ордена Красной Звезды и Отечественная война 1-й степени (у моего деда было наоборот — две Отечественных войны и одна «Звездочка» плюс медали)… Вот только сапоги были не те — новенькие, чистые, ни разу не надеванные «хромачи». Ну, как тут память потерять, если не дают?!

Конечно, сомневаюсь, что я эту форму когда-нибудь на себя надену. Не люблю я всяких «ряженых», которые в последнее время расплодились во множестве. Нет, я еще могу понять пацанов студенческого возраста, пялящих на себя униформу солдат Великой Отечественной. У них еще свербит в попе недоигранная в детстве «войнушка», где каждый час можно умирать и оживать… Но когда здоровые мужики предпенсионного возраста нацепляют отвратительно пошитые мундиры войны 1812 года или Гражданской войны в США (идиотизма последних я понять вообще не в силах. Может быть, они тешат себя надеждой, что если будут играть в импортные, американские цацки, то их позовут в эти самые Штаты, на какой-нибудь всемирный форум подобных уродов имени Ретта Баттлера?) с киверами из папье-маше — это уже клинический случай. Хотя, к примеру, военно-историческую миниатюру я очень ценю и уважаю. Она как-то ближе к нормальному искусству вроде живописи. Не то что все эти «любительские спектакли с переодеваниями»…

А в правом верхнем ящике стола неожиданно обнаружилась папка с небольшой подборкой документов — от газетных вырезок до выписок из архивных дел. И я не помнил, чтобы я когда-то клал в тот ящик похожую папку. И было в этой папке много интересного. Подполковник Николин Э. Л., бывший военком Пролетарского РВК, оказывается, уже второй год тянул срок. Его приловили на получении взяток за откос от армии. То ли брал больше положенного, то ли не хотел делиться… Дали четыре года… Юрик Гречкин стал бандюком, и его застрелили из восьми стволов во время очередной разборки еще в 1994-м… Мишаня Коркин в этой жизни стал владельцем автосалона и усиленно продвигал на Краснобельский рынок какие-то офигенные южнокорейские внедорожники. Подтверждением чему служила статья из местного полуглянцевого альманаха «Бизнесмен»… Старлей Чепцов в этой жизни стал капитаном и погиб, в числе прочих в Чечне в январе 1995-го. Его обгоревший, объеденный собаками труп идентифицировали с помощью анализа ДНК только через год с лишним…

Было в той папке кое-что и про героев другой войны. Хотя не скажу, что меня эта информация сильно обрадовала. Почти все мои сослуживцы по спецподразделению «7-40» к этому времени уже умерли. Что удивляться — лет-то сколько прошло… В частности, Е. Васина умерла в 1998-м, ее потомки, по данным из папки, живут в Москве и Питере. Жив-здоров оказался только наш летчик-универсал Славка Кинев. Он, оказывается, неслабо полетал после войны. За Корею стал Героем Советского Союза, а с конца 1950-х трудился в своей любимой Полярной авиации. За освоение Антарктиды он позднее получил еще одну Золотую Звезду. На сей раз — трудовую. Судя по газетной статье о нем из той же папки, разменяв девятый десяток, он все еще был вполне бодр, в твердом уме и здравой памяти…

В общем, мне было о чем поразмыслить. В моем активе было старое расследование по колчаковскому золоту, до сих пор покоящийся в затопленном бункере таинственный «диск», судьба оставленных мной конвертов с предсказаниями будущего (учитывая, что один конверт я отправил товарищу Сталину, да и Киневу нечто подобное я тоже в свое время оставил) и еще много чего… Предстоял непочатый край работы…

А к 18.00 я пошел-таки на встречу с Зарубой. Благо пресловутый парк находится от меня в трех кварталах… Едва выйдя из двора, я увидел на углу Рустика. Он о чем-то оживленно трепался с двумя девками, полуодетыми по последней моде. Их гогот был слышен за квартал. В своей канареечной ветровке с капюшоном и широченных штанах он ничем не напоминал того малолетнего снайпера из другой жизни. Да и морда лица у него была весьма справная и туповатая, видно, от сытой жизни… И правильно — на хрена нам война? Пошла она на… Вон какие рядом телки, чего еще желать? И пусть у них совсем нет мозгов, а словарный запас состоит из десяти междометий (и те матерные), зато у них офигенные дойки и голые немытые пупки. Все при них… Тут не то что воевать — учиться-то неохота… При этом почему-то принято думать, что это поколение размножится и «поднимет Россию». Вопрос: а оно им надо? Поднимать-то? Эх…

Подходы к парку были изрядно загажены во время вчерашних торжеств. Возле битком набитых урн лежали груды мусора, в которых преобладали разнокалиберные пивные флаконы и рваные пакеты из-под чипсов и сухарей. На некоторых пузырях и упаковках присутствовали военно-праздничные атрибуты вроде этикеток «Сухарики Гвардейские»… Кое-где на фонарных столбах еще болтались георгиевские ленточки. Такие же ленточки валялись в некоторых урнах. День Победы у нас… С победной же символикой, мать ее… Убрать это безобразие теперь должны не скоро… И тем не менее хорошая погода и относительное малолюдие все-таки настраивали меня на лирический лад…

На полпути к парку у меня произошла еще одна «историческая встреча». Я лицом к лицу нарвался на Светлану Дитлову. А точнее, на ее здешнего «клона». Без всякого сомнения, это была она. Хотя узнать ее было сложно. Совершенно другая прическа и цвет волос. Другое выражение лица. Короче, все другое… И ничего в ней не осталось от того самооборонного медика. Эта Дитлова не смогла бы спасать под огнем чьи-то жизни и умереть от смертельной раны. Передо мной была обычная, задерганная жизнью хабалка, возрастом под полтинник. На ней были укороченные брюки капри по последней моде, матерчатые туфли-шлепанцы без задников, плюс какие-то блузка с ветровкой навыпуск. Брюки были явно тесноваты, отчего ее задница казалась непропорционально большой, чего за той, другой, Дитловой никогда и никем не замечалось. И лицо у нее было не припухшее, как я его запомнил, а какое-то загорелое, злобно-высохшее. В одной руке — туго набитый пакет. В другой — мобильник, по которому она не переставала трепаться. Действительно, что за баба в наше время без мобильника? Рядом с ней шла прикинутая с покушениями на моду девочка лет десяти-двенадцати, наверное, дочь… Меня Дитлова не узнала, да и не могла узнать. Ну и бог с ней. Жива, и ладно. В той-то реальности она года три как мертвая…