БронеМашина времени - Владислав Морозов

— Идут, — сказала Катька почему-то шепотом. Я приник к биноклю. Точно, по полосе мимо У-2 и УТ-2 прямиком к Як-7В быстро шел высокий мужик в нашем полушубке с ремнем и портупеей и шапке. Это остроносое лицо с рубленым шрамом на левой щеке трудно было с кем-то спутать — сколько раз я его в хронике видел… За ним семенил шустрый типчик в летном шлеме и комбинезоне.

— Давай, докладывай, — сказал я Катьке, видя, как пилот садится в переднюю кабину «яка» и запускает двигатель. Наша Кэт нацепила наушники и нагнулась над рацией. Из выхлопных патрубков «яка» пошел сизый дым. Винт пару раз дернулся и начал вращаться, поднимая тучу снежной пыли. В бинокль я четко видел, как к Скорцени подбежали два мужика командирского вида. Один — в советского образца полушубке и ушанке, второй — в обычной немецкой зимней куртке и каске, оба с автоматами «Штурмгевер-44». Скорцени, нервно размахивая руками, отдал им какие-то распоряжения, после чего полез в заднюю кабину Як-7В. Вот где пришлось увидеть живьем эту легендарную личность… Да еще на расстоянии выстрела. Я совершенно спокойно мог изрешетить его из ДП, но по гениальному замыслу отцов-командиров сегодня ему надо было непременно дать уйти. Вот незадача…

Сухой резкий свист заставил меня поднять голову. Над аэродромом на малой высоте с невероятной скоростью проскочили два остроносых и, несомненно, реактивных двухмоторных самолета. Прилетели, эцилопы… Это явно были Ме-262, их, как и рожу Скорцени, было почти невозможно с чем-то спутать.

— Вот теперь он точно уходит, — крикнул я Кате. — Истребительное прикрытие пожаловало!

— Передала! — отозвалась моя напарница.

Между тем реактивные «мессера», заложив резкий вираж, сделали круг над аэродромом. Скорцени сдвинул вперед крышку фонаря кабины над своей головой, и зелено-голубой Як-7В с крупным белым номером 13 (нет, точно, ему этот аппарат подсунули с умыслом!), покачиваясь на неровностях, порулил на старт. Когда «Як» оторвался от земли и пилот повел машину в сторону недалекой линии фронта, появился Заруба с ребятами. Они были все в снегу, тяжело нагруженные и очень довольные. Рвякин тащил два автомата «Штурмгевер-44», с массивными приборами инфракрасной подсветки и ночными прицелами, а также два ранца с питанием для этих приборов. Жвакин нес хитрую штуковину, похожую на увеличенный по длине и в диаметре блок стволов от еще пока не изобретенного пулемета «Миниган». Я не без труда узнал в штуковине «Флигерфауст» — изобретение сумрачного тевтонского гения, направленное специально против штурмовой авиации противника. Из этого многоствольного агрегата можно было стрелять по самолетам с плеча, выпуская залпом солидный «кулак» из небольших неуправляемых ракет. Насколько я помнил, «Флигерфаустов» немцы в конце войны выпустили всего несколько сотен, и на фронт попасть они практически не успели. И вот теперь я увидел это оружие «в натуре». Забавно. Кроме «Флигерфауста», Жвакин тащил два лотка с боеприпасами к этой адской машинке. Мухин пер на себе какую-то модификацию хорошо знакомого мне противотанкового трубообразного «Панцершрека» и ракеты к нему. Но самым довольным выглядел Заруба, тащивший две пухлые полевые сумки и нетяжелый рюкзак из немецкой камуфляжной ткани. Видимо, и там, и там были какие-то документы.

— Ну, как? — спросил я Зарубу.

— Мирово! — ответил он, подняв вверх большой палец, и спросил: — Клиент улетел?

— Так точно!

На всякий случай я осмотрел небо в бинокль. «Як» с «клиентом» на борту уже скрылся на горизонте.

— Тогда передавай, что мы готовы! — скомандовал Заруба Катьке и приказал нагруженным ребятам: — Всем залечь и не высовываться!

Повисла зловещая тишина. Только возле аэродрома тарахтели моторы машин и танков… Тишина была удивительной — такой оглушительной в последние минуты перед тем, как в воздухе над нашими головами возник сверлящий душу рев. У меня под шапкой зашевелились волосы…

А через секунду последовал тяжкий, потрясший землю удар. Аэродром и его окрестности разом скрылись в кипении огня и дыма. Н-да… Скрипач не нужен… Поскольку Скорцени отбыл, по его людям, используя заранее пристрелянные ориентиры, отработали два дивизиона установок М-31. Тех, что нашими солдатами именовались «Андрюша» и «Лука Мудищев». Такими фигульками чуть позже разносили в щебенку укрепления Кенигсберга и Поморского вала. В общем, ходить и достреливать уцелевших не было смысла…

Сразу после того, как «андрюши» допели свою «арию», в небе и на земле возник шум иного рода. Первыми мы увидели самолеты. По безоблачному морозному (по европейским меркам) небу проскочили на большой скорости три или четыре девятки «лавочкиных». Похоже, в этой операции основная часть драки должна была состояться в воздухе. И, словно подтверждая это, на немецком берегу Одера замолотили зенитки…

Потом до наших ушей долетел отчетливый лязг гусениц и шум моторов. Через несколько минут в поле нашего зрения возникла торжественная процессия. Впереди, покачиваясь на неровностях, катился маленький граненый броневичок БА-64Б, окрашенный в белый цвет. Из открытой сверху башни броневика торчал тонкий ствол ДТ и радостная физиономия Фельдмана в шапке с опущенными ушами. За броневичком тяжело ползла «пантера» в типовом немецком камуфляже. На броне немецкой «кошки» сидели несколько автоматчиков в белых маскхалатах, старательно размахивающих красным и белым флагами. А из открытого люка механика-водителя торчала голова Клепко, увенчанная ребристым танкошлемом. Личико у него тоже было, мягко говоря, довольное. Я обратил внимание на нестандартность захваченной «Пантеры». У танка была маленькая башня и пушка без дульного тормоза со стволом толще обычного. По-моему, это была «Пантера-F» или «Пантера-II» — один из последних вариантов этого легендарного немецкого танка, существовавший в лучшем случае в виде прототипов или предсерийных машин. Еще одна диковинка, которую мне довелось в этот день увидеть во всей красе. За «пантерой» ехал зеленый «студер» с тентованным кузовом.

— Как прошло? — спросил Заруба у Фельдмана, когда БА-64Б поравнялся с нами.

— Как в аптеке, — ответил Фельдман.

— Пленных взяли?

— Как приказали. Двоих — командира машины и механика.

— Архизамечательно! — сказал Заруба и, повернувшись к нам, приказал: — Сворачивайте связь и грузитесь в «студер». На сегодня кина больше не будет.

Уже вечером, на базе, Заруба посвятил меня в некоторые детали. У Скорцени была от силы неделя на подготовку операции, которую по личному указанию фюрера приказано было именовать «Winter Uberraschung» (Зимний сюрприз). Тем не менее, он успел сформировать для этой операции «специальный танковый батальон № 151». В батальоне было триста пятьдесят человек. В их число входило около сотни натуральных русских предателей, экипированных в советскую форму (их одолжили для операции в 1-й дивизии генерала Власова), остальные были уцелевшими ветеранами, воевавшими под командованием Скорцени в Арденнах и Венгрии, или танкистами из частей СС, откомандированными в спецбатальон вместе с техникой. Из техники «батальон № 151» имел три трофейных танка Т-34-76, два, трофейных же, броневика БА-10, пять «пантер» (в том числе один новейший прототип), десять штурмовых орудий Stug-III, а также три десятка легковых вездеходов и грузовиков. Дополняло экипировку батальона разнообразное ручное оружие, среди которого, как я имел возможность убедиться лично, имелись весьма интересные экземпляры.