Жажда. Тёмная вода - Ник Никсон

Как только наверху показались гвардейцы, Кобальт с Морошкой начали стрелять. Один противник упал замертво. Двое других сумели проскочить на площадку, укрывшись в нишах стен по бокам винтовой лестницы. Оттуда они открыли ответный прицельный огонь, остальные гвардейцы палили из дверного проема. Оглушающее эхо выстрелов прытью неслось по старому подвальному помещению, отражалось от толстых кирпичных стен и возвращалось раскатистым гулом. В воздух поднялась пыль, стало трудно дышать.

— Ну что там? — крикнул Грудинину Кобальт.

— Почти подобрал.

— Быстрее!

Кобальт вдруг заметил Локуса, стоявшего посредине между ним и Морошкой — прямо в зоне поражения. Махнул мальчику рукой, чтобы спрятался, но тот не двигался.

Морошка сменил рожок, перезарядил автомат и вдарил по гвардейцам очередью. Воспользовавшись моментом, Кобальт рванул к Локусу и на ходу толкнул его в глубину подвала. Мальчик упал в грязь, сделал кувырок назад и, приземлившись на задницу, замер с бешеными глазами.

Что творит этот пацан?

Пули выбили искры из чугунных перил, красные раскаленные мотыльки окатили Кобальта. Резкая жгучая боль пронзила кожу головы и шеи. Запахло паленым мясом. Кобальт бросился в укрытие. Зачерпнув мокрую вонючую грязь, принялся втирать ее в кожу, чтобы потушить обжигающие осколки.

Гвардейцы брали огневой мощью, но спускаться боялись. На лестнице они станут легкими мишенями, поэтому предпочитали поливать свинцом сверху. Использовать гранаты им, очевидно, запретили, чтобы не ранить мальчика.

— Есть! — крикнул Грудинин.

Морошка кивнул Кобальту, высунулся из — за угла и выпустил по ублюдкам половину рожка. Убедившись, что Кобальт благополучно перебрался к лазу, начал отступать. Он держал наготове гранату, чтобы подорвать лестницу, как вдруг пуля угодила ему в ногу.

Морошка упал, тут же попытался отползти. Гвардейцы с ожесточением старались его добить. Грудинин бросился к нему на помощь, схватил за обе руки, потащил.

Гвардейцы спустились и теперь палили прямо с лестницы. Кобальт снял одного прицельным выстрелом, и тот кубарем покатился вниз. Это охладило остальных, и они снова поднялись на площадку.

Высота лаза позволяла только ползти на четвереньках. Стены укреплены деревянными балками, с потолка время от времени осыпалась земля. Кобальт держал фонарь в зубах и думал только о том, чтобы их не завалило.

К счастью, этого не произошло, и они благополучно добрались до еще одной двери, которая была более массивной, и лаз в этом месте существенно увеличился в высоту и ширину. Пока Грудинин колдовал с замками, которых тут целых три, Кобальт завязал поверх раны на бедре Морошки ремень, чтобы остановить кровотечение. Судя по всему, артерия не задета, парню, возможно, повезет, и он выживет.

— Они сюда не сунутся, — сказал Кобальт, заметив, как Локус смотрит в обратном направлении. — Тварей они боятся больше чем людей.

— А мы? — спросил мальчик.

— Справимся.

Кобальт проверил патроны. Одна полная обойма. У Морошки полрожка.

— Справимся, — повторил Морошка.

— Замки поддаются легко, — сказал Грудинин. — Такое впечатление, что их открывали совсем недавно.

Кобальт заметил свежую смазку на дверных петлях.

Когда щелкнул последний замок, Грудинин глубоко и удовлетворенно вздохнул.

Отворив дверь, Кобальт почувствовал сырой гнилостный запах. Высунулся, осмотрел с фонарем коллектор. Река текла по центру в каменном устье и больше напоминала ручей шириной в полметра и глубиной по щиколотку.

Он спрыгнул на выложенный из отесанного камня двухвековой пол. Над головой нависал полукруглый кирпичный свод с непонятным белым налетом. С правой стороны, примерно в десяти метрах от них, коллектор поворачивал, а слева — куда им и дорога — был длинным и хорошо просматривался.

Локус спустился в коллектор самостоятельно. Кобальт и Грудинин помогли Морошке. Тот дрожал, лицо стало бледным, но глаза все так же оставались волевыми, что не могло не восхищать. Кобальт даже подумал, что Морошка стал бы отличным напарником в двойке.

— Спасибо, что вытащили меня, — поблагодарил он Грудинина.

— Ты столько раз меня выручал. Я еще должен.

— Сможешь сломать замки? — спросил Кобальт.

— А ты думал я умею только открывать?

Кобальт посветил фонарем туда, где мгновение назад стоял Локус, но не обнаружил его там.

— Вот черт. Куда он делся?

— Локус! Локус!

Был только один путь, по которому мальчик мог так незаметно уйти.

Коллектор за поворотом оказался более широким, по правой стороне во всю высоту громоздилась глухая клетка длиной не менее пятнадцати метров, состоящая из толстых стальных прутьев. Внутри нее валялись груды обглоданных человеческих костей.

Локус стоял напротив открытой калитки, смотрел внутрь и тихо плакал. Кобальт подошел, проследил за его взглядом. Сначала ему показалось, что в углу клетки валяется старая поеденная молью шуба. Однако затем шуба вдруг зашевелилась. У исхудавшей до костей твари не было сил, даже чтобы поднять облысевшую голову. Взглянув на пришельцев, она едва слышно простонала.

Сталкеры прозвали этих тварей подземными костоломами — за способность мощных челюстей перегрызать человеческие конечности одним укусом. Костоломы боялись света, поэтому в основном обитали в подземельях метро, питаясь крысами, трубными червями и забредшими по глупости людьми. Взрослые особи достигали размеров крокодила.

У калитки имелся электромеханический замок, который открывался по сигналу. И кто — то только что открыл его, надеясь, что тварь нападет на них. Только она уже ни на кого не нападет. Судя по худобе, не ела тварь несколько недель.

Кто и зачем построил клетку здесь? И почему эти неизвестные перестали кормить своего питомца?

— Иди обратно, — сказал Кобальт.

— Ей больно, — процедил Локус сквозь слезы.

— Эта тварь убила много людей. Она заслужила смерть.

— Человек поместил ее сюда, — Локус вытер слезы и медленно пошел в обратном направлении.

Кобальт направил пистолет твари в голову. Будто понимая, что ее дни сочтены, она послушно закрыла глаза.

Выстрел.

Он задержался, чтобы осмотреть кости. Были ли эти несчастные живыми или уже мертвыми? И как судьба занесла их сюда?

Даже через столько лет после катастрофы этот проклятый мир продолжает удивлять.

* * *

Они двинулись по коллектору в сторону Москвы — реки. На протяжении всего пути люки, ведущие на поверхность, были наглухо заварены, лестницы выкорчеваны с корнем. Изредка попадались ошметки одежды, личные вещи: расчески, украшения, часы, неработающие фонари. Тот, кто распорядился прорыть тоннель в коллектор, сделал это не ради эвакуации первого лица, а для совсем иных целей. Догадка подтвердилась, когда у перехода в центральный коллектор, они уперлись в решетку. Стальные прутья толщиной с большой палец глубоко погружались в бетонные стены. Ни двери, ни калитки — не единой возможности пройти.