Кружева лжи - Анастасия Дока

Пустое лицо.

– Марк?

Снова взял себя в руки.

– А может вы предпочитаете необычные? ВРАЧ, однозначно, привлечёт внимание к малышу. Как думаете?

– Плохая мысль, – окончательно успокоился Андре.

– Вы правы. Имя должно вызывать эмоции. Как Виталина.

И снова лицо на долю секунды изменилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Виталик?

Ухмылка скользнула по лицу всего на мгновение, но этого ничтожного времени хватило, чтобы детектив сделала свои выводы.

– Конечно вы с ВРАЧОМ оказались намного умнее полиции.

– Селивёрстова! – Рукавица кольнул её сначала интонацией, а затем и взглядом.

– В убийствах замешана женщина. Я понимаю, кто это, – продолжила Александра, – не понимаю другого. Почему вы её защищаете? Чурина вам что-то обещала?

– Чурина? Вы ошибаетесь. – Теперь ухмылка явно сияла на губах. Глаза отчётливо смеялись.

Александра мысленно пыталась разобраться в происходящем. Андре её путает, или она действительно ошиблась? Но, если это не Чурина, как объяснить его реакцию?

– Вы думаете, что всё знаете, но ошибаетесь. Вы ни черта не знаете. Пока я сижу здесь, ОНА выполняет свой план.

– Вы подтверждаете, что это она.

– Она. Но сколько таких «она» может быть, а, детектив? ОНА и до вас доберётся, не волнуйтесь. Планам свойственно меняться в угоду высшей цели.

– Высшая цель – это убийство? Хорошо же понятие морали у НЕЁ. А где же совесть, сочувствие, в конце концов?

– Справедливость – это главное. Убитые стоили того, чтобы… – замолчал.

– Чтобы… – Селивёрстова поднялась с места и грозно нависла над Андре. – Чтобы что? Не усугубляйте своё положение. Начали говорить, говорите.

– Зачем? – в его позе, мимике появилась наглость. Словно, до этого была игра в забитого зверя.

Александра с ужасом осознавала: она ошибалась всё это время. И не только в личности убийцы, но и в том, что Андре расколется. Нет. Чурина его слишком сильно держала. Но чем?

– Значит, вы не собираетесь облегчать собственную участь, – сделала вывод Александра, присаживаясь обратно. – Что ж. Ваш выбор, ваше право. Сын придётся расти без отца, но он не станет первым ребёнком из неполной семьи. Подумаешь, одним больше, другим меньше. Верно?

– Верно. Жена родит, и мы разведёмся. Я уеду. Вместе с НЕЙ. ОНА обещала.

– Любовь. Странно слышать это от человека, лишившего жизни четырёх женщин.

– Я их не убивал. Моя задача – высылать картинки и мешать вам, тараканам.

– Тараканы. Любимое выражение Чуриной. Да у вас полная идилия! Одно слово на двоих!

– Мы всю жизнь искали друг друга и будем вместе.

– В тюрьме.

– На свободе. Ловите вашу Чурину. А мы с НЕЙ уедем. А кто вы: тараканы, муравьи неважно. Вы насекомые.

– У нас есть твоё признание, подонок, – вставил Рукавица. – И за смерть Маши ты ответишь по полной.

Андре молчал. Самодовольно. Нагло.

– Андрей Владимирович, выйдем, – попросила детектив.

Рукавица поднялся.

Александра, обернувшись у двери, бросила задержанному:

– Андре, пока нас не будет, подумайте, что вам дороже: срок за организацию преступлений, взлом компьютерной системы плюс, конечно, помощь полиции и в итоге светлое будущее с НЕЙ после досрочного освобождения? Мы поможем. Или приговор за пять убийств, совершённых лично вами, а также попытку убить меня, известного детектива, никаких поблажек и письмо, где вы разрываете связь с вашей любимой?

– Я никого не убивал, и ты мне на хрен не сдалась!

– И тем не менее, вы пытались меня убрать. Или… – она широко улыбнулась, – не пытались? Выбор за вами.

Дверь захлопнулась. Андре ещё что-то кричал, но его полностью игнорировали.

– Ты что задумала? – хмурился Рукавица. В допросной бесновался Андре. – У нас есть все основания задержать Чурину и посадить их обоих!

– У нас нет признания. Он сказал, что не знает Чурину и разрешил её поймать. А ОНА – это кто угодно, любая женщина.

– Но её выражение?

– Тараканы? Не доказательство. Я понимаю, как вы хотите упрятать мерзавца за решётку, но вы также, как и я прекрасно понимаете, сейчас задержать Андре мы можем только на тех же условиях, что и Ареева.

– Селивёрстова, мы надавим и докажем, что…

– Не докажем, если Андре запоёт другую песню. А он это сделает. Роль за ролью. Ожидать можно чего угодно. Мы его придавим, но другим способом. Он должен сам всё рассказать. Должен испугаться. Понять, что у него есть будущее с НЕЙ только в том случае, если он нам поможет.

– Ничего не понимаю. Так кто же эта ОНА?

– Продуманная дрянь, способная на всё. Я позвоню Чуриной, поболтаю. А вы возвращайтесь в допросную и убедите его в том, что без содействия ему кранты. И да, скажите, что за НЕЙ уже выехали. Пусть понервничает.

– За Чуриной?

– За НЕЙ. Поиграем на его поле. Никаких имён, фамилий. Только местоимения. Только мнимая уверенность. Сможете?

– Саша, ты забываешься.

Она улыбнулась.

В который раз Вита поднимала настроение Снежане. План шёл как по маслу: подруга нервничала, комплексовала. Страдала. Её разум податливой губкой впитывал все слова, что вылетали из уст Виталины.

Лживые слова.

И снова Снежана верила. Наивно обнимала, благодарила. Вела себя, как тряпка. Как та, что не заслуживала жизни.

С детства Виталина Чурина ненавидела, презирала, считала недостойными существования слабых людей. И сама таковой никогда не была. Да, узнав правду, она дала слабину, но быстро нашла выход, как справиться с обуревающей злостью. Всё оказалось просто. Пришлось убить обычную кошку.

Это была первая, но не последняя смерть.

Зверя утопила в колодце на участке своих же соседей, пока дочь хозяев бегала домой за куклой.