Сила - Наоми Алдерман

В три часа ночи, вернувшись в гостиницу, он отсылает материал в Си-эн-эн. На фотографиях мужчина слизывает коньяк с половиц. Стеклянные осколки на салфетке. Слезы на щеке у Петра.

Утром, в самом начале десятого Тунде просыпается не пойми от чего; в глазах песок, спину и виски́ щиплет от пота. Тунде проверяет почту – интересно, что сказал ночной редактор. Тунде все материалы с приема первым делом обещал Си-эн-эн, но если будут слишком кромсать, он отдаст кому-нибудь другому. Пришло письмо – всего две строчки:

“Тунде, прости, мы пас. Отличный репортаж, блестящие фотки, сейчас мы такое не продадим”.

Ладно. Тунде отправляет еще три письма, принимает душ и заказывает кофейник крепкого кофе. Листает международные новости в интернете – по Бессарабии ничего такого, никто его не опередил, – и тут ему отвечают. Он читает. Еще три отказа. Та же история – пошаркаем ножками, толком ничего не скажем, что-то мы не видим тут сюжета.

Да и пожалуйста, зачем ему СМИ? Он зальет на ютуб.

Тунде коннектится к гостиничному вай-фаю, и… нет ютуба. Только краткое сообщение – дескать, этот ресурс недоступен в вашем регионе. Ладно, тогда через VPN. А шиш тебе. Мобильный интернет. Та же фигня.

Тунде вспоминает, что сказал Петр: “Она будет выгонять журналистов из страны”.

Если отправить материалы по электронной почте, их перехватят.

Тунде записывает DVD. Все фотографии, все видео, свой комментарий.

Кладет в мягкий курьерский конверт и задумывается. Куда слать-то? В итоге пишет на ярлыке имя и адрес Нины. Внутрь вкладывает записку: “Храни, пока не заберу сам”. Тунде и прежде кое-что у нее оставлял – заметки для книги, путевые дневники. Надежнее у Нины, чем таскать с собой или бросить где-нибудь в пустой квартире. Тунде договорится с американским послом, чтоб сложили в диппочту.

Если Татьяна Москалева и впрямь добивается того, чего она, судя по всему, добивается, ей пока не стоит знать, что Тунде все задокументирует. У него один-единственный шанс. Журналистов выставляли из разных стран и за меньшие грехи, и Тунде не обманывается: будет плевать, что он некогда с ней кокетничал.

Ближе к вечеру у него в гостинице забирают паспорт. Да это у нас тут просто новые правила безопасности, времена-то сложные.

Большинство не приписанных к корреспондентскому пункту уже разъезжаются из Бессарабии. На северном фронте осталось несколько военных репортеров в бронежилетах, но сообщать, пока бои не начались всерьез, особо нечего, а игры мускулами и угрозы тянутся уже пять с лишним недель.

Тунде не уезжает, хотя ему предлагают нехилые суммы за поездку в Чили – надо взять интервью у антипапы, выслушать ее мнение о Матери Еве. Всё новые мужские террористические группировки заявляют, что озвучат свой манифест, только если Тунде явится и запишет лично. Тунде не уезжает и берет десятки интервью у горожан по всему региону. Учит основы румынского. Коллеги и друзья спрашивают, на кой ляд, и он объясняет, что работает над книгой о Республике Женщин, а они пожимают плечами и говорят: “Ну ладно тогда”. Он ходит на службы в новые церкви – и видит, как их приспосабливают для новых целей или рушат старые. Он сидит в кругу при свечах, в подвале, и слушает, как священник ведет службу по прежнему канону – с сыном, а не матерью. После службы священник заключает Тунде в долгие крепкие объятия, прижимается к нему всем телом и шепчет:

– Не забудьте нас.

Не раз и не два Тунде говорят, что местная полиция больше не расследует убийства мужчин. Если обнаружен мужской труп, считается, что это отряд мстительниц по заслугам уплатил убитому за прошлые деяния.

– Даже мальчик, – говорит отец в жарко натопленной гостиной в одной западной деревне, – даже мальчик, всего пятнадцать лет, – что он мог наделать в прошлом?

Об этих интервью Тунде в Сети не упоминает. Понимает, чем кончится: стук в дверь в четыре утра, спешная погрузка на первый же самолет за границу. Об этой новой стране он пишет, точно турист-отпускник. Каждый день постит фоточки. В комментариях уже закипают: а где новые видосы, Тунде, где занятные репортажи? Но если Тунде исчезнет, подписчики заметят. Это важно.

Тунде в стране шестую неделю, и тут новая Татьянина министр юстиции дает пресс-конференцию. Слушателей негусто. В зале душно, стены оклеены бежево-коричневыми текстурными обоями.

– После недавних возмутительных выступлений террористов по всему миру, после того, как нашу страну предали мужчины-коллаборационисты, мы вводим новые юридические меры, – объявляет она. – Слишком долго наш народ страдает от рук тех, кто пытается нас уничтожить. Нам незачем гадать, как они поступят, если победят, – мы всё это уже видели. Мы должны защитить себя от тех, кто может нас предать… Поэтому сегодня вступает в действие новый закон: в паспортах и других документах всех мужчин страны должен присутствовать штамп с именем опекунши. Для любой поездки мужчине требуется письменное согласие опекунши. Мы знаем, на что способны мужчины, и не можем допустить, чтобы они объединялись… Все мужчины, не имеющие сестер, матерей, жен, дочерей или других родственниц, которые могли бы взять их под опеку, обязаны явиться в отделы полиции, и оттуда их направят в рабочие бригады, где все они будут скованы кандалами в целях защиты широкой общественности. Мужчина, нарушивший требования нового закона, будет приговорен к высшей мере наказания. Это также касается иностранных журналистов и прочих работников.

Мужчины в зале переглядываются – их с десяток, иностранных журналистов, работающих с тех еще пор, когда страна была зловещим перевалочным пунктом для торговцев людьми. У женщин такие лица, будто они разом ужасаются, ободряют и утешают. “Не переживайте, – как бы говорят они. – Вряд ли это надолго, а пока мы вас выручим”. Кое-кто из мужчин скрещивает руки на груди – обороняется.

– Мужчинам запрещается вывозить из страны деньги и другое имущество.

Министр юстиции переворачивает страницу. У нее там длинный список прокламаций мелким убористым шрифтом.

Отныне мужчинам запрещается водить автомобили.

Отныне мужчинам запрещается владеть бизнесом. Иностранные журналисты и фотографы должны быть наняты женщиной.

Отныне мужчинам запрещается в отсутствие женщины собираться больше трех, даже в помещениях.

Отныне мужчинам запрещается голосовать – поскольку многие годы насилия и деградации доказали, что мужчины не способны управлять и командовать.

В случае публичного нарушения мужчиной одного из этих предписаний женщина не только может, но обязана немедленно призвать его к порядку. Женщина, не выполнившая своего долга, будет считаться врагом государства и пособницей преступников, а ее действия – попыткой подорвать мир и гармонию в стране.

К этим указам прилагаются несколько страниц мелких поправок, разъяснений понятия “в сопровождении женщины” и оговорок на случай крайней медицинской необходимости, поскольку они же все-таки не звери. Министр юстиции зачитывает список, и в зале становится все тише.