Норман. Шаг во тьму - Владимир Белобородов

Остановился, почувствовав чей-то взгляд. Напротив стояла Раза. Она махнула мне рукой, приглашая за собой. Шли мы недолго. Эльфийка привела меня к искореженному дубу.

– Смотри, – ткнула она пальцем.

Я понимал, что смотреть надо магическим взглядом, но ничего не видел.

– Сядь, – нервно произнесла ведьма.

Я сел на землю. Она обхватила мою голову руками.

– Смотри.

Меру я ничего не понимал, но потом перед глазами стали появляться красные нити силы, повторяющие странные изгибы ствола, бордовый туман кроны, толстые жгуты переплетающихся корней, наполненные маной.

– Он берет и отдает. Нельзя только брать. Таковы законы природы. Если ты только берешь, ты умираешь. Отдай ему свою силу. Отдай разум. Стань им.

Очнулся я от созерцания дерева, когда наступил рассвет. Зары рядом не было. Я огляделся. Все изменилось. Все деревья вокруг казались теперь живыми.

Лагерь, когда я вернулся, почти свернули.

– Ну что, нашел? – спросила Нейла.

– Что нашел?

– Себя. Раза сказала, что ты пошел себя искать. – Нейла явно заготовила колкости по этому поводу.

– Короткоухие не могут найти себя, – сделала замечание пробегающая мимо Егоза.

– А длинноухим уши надо укоротить, – парировал я, – а то слушают то, что для них не предназначено.

– Ну так что? – с ехидцей смотрела на меня Нейла.

– Знаешь, – абсолютно серьезным голосом произнес в ответ, – да, нашел. Я – это ты. А ты – это я. Наше место в этом лесу.

Нейла некоторое время с легкой оторопью смотрела на меня, оценивая мое душевное состояние. Потом, видимо, она уловила смешинку в моих глазах и запустила в меня моим же шлемом.

– Осторожней. Шивак мне голову оторвет, если испортим.

– Не наговаривай на гнома, – прихрамывая и опираясь на Зору, подошел только что упомянутый.

– А, ну да. Ты забыл добавить «старого».

– Молчал бы, слышал я о твоих приключениях после академии.

– Там я был…

– Нор, – позвал Эль.

– О, еще один инвалид, – поддел я эльфа.

– Энурлен зовет.

Глава, Паэлан и Серый разглядывали нашу карту.

– Предлагаю идти вдоль реки, – вещал оборотень, – возможно, на мост наткнемся.

– Что думаешь? – спросил Энурлен.

– Правильно говорит. Только немного позже, давайте излучину срежем. Нам сейчас на «Проклятый дом» выходить нельзя.

– Почему? – удивился оборотень.

– Если наши следы затеряются, нас будут встречать по пути к нему.

– А в самом доме?

– Не думаю. Там, во-первых, народ обосновался, а во-вторых, все-таки пусть маленькая, но крепость. Гномы не отдадут ее без боя. Предлагаю выйти к Веселым Травам, а потом домой. В поселке оставим раненых, эльфов, узнаем новости, может, лошадей у Кальда выпросим.

– Ладно, пусть будет так, – согласился Энурлен. – А не просветишь, чего ты такой взъерошенный и бодрый?

– Себя искал.

Все молча смотрели на меня.

– Не обращайте внимания.

После совета я заглянул к полуживому Новеру. Близко меня, правда, не подпустили. Хасан был обмотан нитями силы, ветками и тряпками. При этом я заметил, что наряды некоторых эльфов заметно укоротились. Я издалека попытался достучаться до Новера. Отсутствие какой-либо реакции настораживало и угнетало. После посещения второй палаты «лазарета», где все обстояло немногим лучше, я наконец добрался до своего временного жилища. В шалаше застал Ручу и Нейлу, собирающую вещи, ну как собирающую, вытаскивающую наружу мой шлем и доспехи. Я обнял большую голову хасана и, еще не успев успокоиться после посещения Новера, прошептал:

– Я всегда буду рядом. Если вдруг что… я заменю отца.

Тут же вокруг головы заструился легкий туман. В прошлый раз я не совсем ощутил это. Но теперь знал – я вновь «крестный отец». И вернее всего, со всеми вытекающими в виде ограничения расстояния от подопечных. Руча лизнула меня языком и едва не сорвала только-только начавшую нарастать на лице кожу.

– Забавно, – раздалось сзади, – значит, чужих опять успел усыновить? А своих?

Нейла явно почувствовала, что произошлю во время хасаньего ритуала.

– А свои и так мои. – Я, повалив Нейлу на хвойные лапы, устилающие дно шалаша, задрал рубашку и легонько укусил ее животик.

Лапы хасана прижали мои ноги, а Нейла, извернувшись, оказалась сверху. Похоже, будущие мамаши спелись.

Дорога из-за отсутствия дождя и выглянувшего солнца пошла веселее. По пути, пользуясь относительной безопасностью, тренировался ощущать стаю. Местоположение и настроение распознавал сразу, но единения не чувствовал, вернее, чувствовал, но не так, как в бою.

– Шивак, – поравнявшись с гномом, решил узнать про вторую мою сущность, едва не лишившую жизни в битве с личами, – расскажи про память предков.

– Да что рассказывать? Я сам толком ничего не знаю.

– Расскажи, что знаешь. Не поверю, что сын настолько знатного гнома несведущ в данном вопросе.

– Что ты хочешь знать?

– Все, Шивак, все.

– Не знаю я.

– Шивак! Не выводи меня. Просто расскажи. Я сам обладаю этой памятью.

– Потом.

Судя по тому, что рядом с нами находилась только Лейка, гном действительно не мог рассказать всего. Хотя взгляд последней в связи с этим фактом не предвещал ему ничего хорошего.

Дорога по Темным землям с эльфами походила, скорее, на прогулку, если сравнивать с нашим путешествием в сторону Элискона. Пользуясь этим, я пытался совершенствоваться в магии. Плетения хоть и выходили корявыми, но запоминались. Потеряв плетение памяти, я понял, чего лишился, но теперь уже до выхода из Темных его не накинешь.

На следующую ночь мы остановились в заброшенной крепости. Если бы не Темные земли, я бы хотел жить в такой. Крепость всем своим видом внушала уверенность, что защитит тех, кто внутри нее. Стены были выложены из поистине огромных блоков, при этом щелей между ними не имелось. Крепостной ров создавал, скорее, впечатление озера вокруг стен. Берега рва соединял каменный мост, над которым, венчая стену, возвышались две башни. Когда проезжали под ними, казалось, что на тебя сейчас выльют раскаленное масло.

– Гномы строили, – с плохо скрываемой гордостью произнес Шивак.

Последний пролет моста когда-то был подъемным, а сейчас покоился в опущенном состоянии. Закрытые решетчатые ворота преградили нам путь. Боковая калитка, окованная металлом, выдержала около тридцати ударов «воздушного кулака», прежде чем слетела с петель. За ней была полуопущенная решетка.