Крошка Доррит. Книга первая - «Бедность» - Чарльз Диккенс

Вот и Флора!

— Ах, ах, — пискнула Флора, откинув головунабок и становясь карикатурой на прежнюю Флору; так выглядело бы ее изображениев погребальной пантомиме, если бы она жила и умерла в классической древности, —ах, мне стыдно показаться на глаза мистеру Кленнэму в моем теперешнем виде,боюсь, он меня не узнает, я ведь стала совсем старухой, это так ужасно, такужасно.

Кленнэм поспешил заверить, что она измениласьне больше, чем следовало ожидать; в конце концов время есть время, он это насебе видит.

— Ах, но мужчина совсем другое дело, и потомвам грех жаловаться, вы выглядите чудесно, зато я простонала Флора, — я сталапросто урод.

Патриарх, видимо еще не уяснив себе, каковадолжна быть его роль в разыгрывающемся представлении, на всякий случайбезмятежно улыбался.

— Нет. Вот уж кто действительно не меняется, —продолжала Флора, которая, раз начав говорить, никогда не могла добраться доточки, — кто ничуть не меняется, так это папаша, посмотрите, разве он не такойже в точности, как был и до вашего отъезда, я нахожу, что это даже нехорошо сего стороны служить живым упреком собственной дочери, ведь если дальше такпойдет, люди станут принимать меня за папашину мамашу.

До этого, по мнению Артура, было еще далеко.

— Ай-ай-ай, мистер Кленнэм, нельзя быть такимнеискренним, — воскликнула Флора, — вы, я вижу, не утратили своей старойпривычки говорить комплименты, совсем как, помните, в те времена, когда, нукогда вы утверждали, будто ваши чувства… то есть я не то хотела сказать, я… ах,я сама не знаю, что я хотела сказать! — Тут Флора смущенно хихикнула и подарилаему один из своих прежних томных взглядов.

Патриарх, догадавшись, наконец, что его рольсостоит в том, чтобы как можно скорей убраться со сцены, встал и направился кбоковой двери, по дороге окликая свой буксир. Тотчас же из какого-тоотдаленного дока послышался ответный сигнал, и мистер Кэсби был благополучноотбуксирован из гостиной.

— Как, вы уже собираетесь уходить, — сказалаФлора, поймав взгляд, который Кленнэм, не знавший, как выпутаться из смешного идосадного положения, бросил на свою шляпу, — нет, нет, не верю, чтобы вы былитаким бессердечным, Артур — то есть я хотела сказать мистер Артур, — даже,пожалуй, следует говорить мистер Кленнэм — ах, боже мой, я сама не знаю, чтоговорю, — но ведь мы даже ни словом не вспомнили те счастливые дни, которыеушли и никогда не вернутся, а впрочем, может быть, лучше и не вспоминать о них,тем более что вас, вероятно, ожидает более интересное времяпрепровождение, иуж, конечно, я меньше всех на свете хотела бы помешать, хотя было время, когда— но я опять начинаю говорить глупости.

Неужели в те дни, о которых шла речь, Флорабыла такою же пустенькой болтушкой? Неужели то, что звучало для него тогдачарующей музыкой, было похоже на эту бессвязную трескотню?

— Я, право, не сомневаюсь, — продолжала Флора,сыпля словами с завидной быстротой, и из всех знаков препинания ограничиваясьодними запятыми, и то в небольшом количестве, — что вы там в Китае женились накакой-нибудь китайской красавице, оно и понятно, ведь вы так долго пробыли там,и потом вам нужно было расширять круг знакомств в интересах фирмы, так чтоничего нет удивительного, если вы сделали предложение китайской красавице, исмею сказать, ничего нет удивительного, если китайская красавица приняла вашепредложение, и она может считать, что ей очень повезло, надеюсь только, что онане из сектантов, которые молятся в пагодах.

— Вы ошибаетесь, Флора, — сказал Артур,невольно улыбнувшись, — ни на какой красавице я не женился.

— Ах, мой бог, но надеюсь, вы не из-за меняостались холостяком! — воскликнула Флора, — Нет, нет, конечно нет, смешно былобы и думать, и, пожалуйста, не отвечайте мне, я говорю сама не знаю что, вы мнелучше расскажите про китаянок, верно ли у них такие узкие и длинные глаза, какна картинках, вроде перламутровых фишек для игры в карты, а на спине виситдлинная коса на манер хвоста, или это только мужчины носят косы, а потом вотеще колокольчики, почему это у них такая страсть везде навешивать колокольчики,на мостах, на храмах, на шляпах, хотя, может быть, это все выдумки? — Флоранаградила его еще одним прежним взглядом, и тут же понеслась дальше, как будтона все ее вопросы уже был дан обстоятельный ответ.

— Так, значит, это все правда! Боже мой, Артур— ах, простите, я по привычке — мистер Кленнэм, следовало бы сказать — и как вымогли столько времени прожить в такой стране, ведь там, наверно, всегда темно идождь идет, иначе зачем столько фонарей и зонтиков, ну, конечно, это уж такойклимат, вот, должно быть, прибыльное занятие, торговать там фонарями изонтиками, раз ни один китаец без них не обходится, а какой странный обычайуродовать ноги с детства, чтобы можно было носить маленькие башмачки, а я и незнала, что вы такой любитель путешествий.

Тут Кленнэм, уже готовый впасть в отчаяние,был снова осчастливлен прежним взглядом, с которым решительно не знал, чтоделать.

— Ах, бог мой, — продолжала Флора, — какподумаешь, сколько произошло перемен за время вашего отсутствия, Артур — тоесть, конечно, мистер Кленнэм, никак не могу отвыкнуть, как-то само собойполучается — пока вы там изучали китайский язык и нравы, я уверена, что выговорите по-китайски, как настоящий китаец, если не лучше, вы ведь всегда былитакой способный и сообразительный, но это все-таки должно быть ужасно трудно, ябы наверно умерла, если бы попыталась прочесть хотя бы что написано на ящиках счаем, да, многое изменилось, Артур — вот, опять, само собой, хоть и неследовало бы — и главное все такие неожиданные перемены, ну кому бы, например,пришла в голову какая-то миссис Финчинг, когда она и мне-то самой не приходилав голову.

— Это ваша фамилия по мужу, Финчинг? — спросилАртур; его вдруг тронула задушевная нотка, звучавшая в ее голосе, когда она всвоей бессвязной болтовне касалась отношений, их некогда связывавших.

— Да, Финчинг, не правда ли ужасная фамилия,но сам мистер Ф. говорил, делая мне предложение, а он мне делал предложениесемь раз и после того еще великодушно согласился целый год «женихаться», как онэто называл, и вот он говорил, что это не его вина, раз такая фамилия иподелать он тут тоже ничего не может, что ж, это и в самом деле так, а вообщеон был прекрасный человек, на вас совсем не похож, но прекрасный человек.

Флоре, наконец, потребовалось перевести дух, иона на секунду остановилась. Но ровно на секунду: только поднесла к глазамсамый кончик носового платка и, отдав дань памяти усопшего мистера Ф. — тотчасже ринулась дальше.