Будапештский нуар - Вилмош Кондор

Оба боксера рухнули на стулья, поставленные в углы ринга. Помощники омывали им лица ледяной водой и обмахивали полотенцем. Пойва закрыл глаза и, тяжело дыша, откинулся назад. А Яцек отряхнулся и подскочил. Пойва поднялся только на звук гонга. Рефери махнул, и боксеры набросились друг на друга. Пойва применял всевозможные грязные приемы. Он обхватил поясницу Яцека левой рукой, а правой нанес удар по почкам. Вмешался рефери. На это Пойва невероятно шустро пустил в ход левый кулак и рассек Яцеку бровь. Рефери остановил их. Он посмотрел рану, убедился, что она несильно кровоточит. Яцек встряхнулся и пошел в атаку. Пойва в отчаянии пнул соперника коленкой в пах. Рефери снова вмешался. Толпа неистовствовала. Искаженные лица подбадривали боксеров, которые ничего из этого не слышали. Пойва обеими руками защищал голову. Яцек выбрал удобный момент и нанес удар по животу соперника, на что Пойва опустил левую руку. Тогда Яцек ударил соперника правой прямо по подбородку.

Время словно остановилось. Гордон даже издалека услышал треск костей. Пойва закинул голову назад, взгляд у него застыл, руки безжизненно упали. Он рухнул как мешок с картошкой. Публика на секунду замолкла, но тут же начала вопить. Яцек по-прежнему стоял на середине ринга, рефери затолкал его в угол и подошел к распластавшемуся на ринге телу, встал на колени и взялся за запястье поверженного боксера.

Многие уже двинулись к выходу. Рефери какое-то время держал запястье Пойвы в руке, потом отрицательно покачал головой. Он встал, подошел к Яцеку и поднял его руку. Но это видели немногие, потому что толпа уже валила по лестнице во двор. Рефери шепнул что-то Яцеку, тот кивнул, быстро поднял канат и пошел к железной двери. Гордон не двигался, правая рука безжизненно свисала вдоль тела, левой рукой он поднес ко рту сигарету. Железная дверь открылась, из нее вышли двое мужчин, один из них катил тележку. Зал опустел невероятно быстро, даже рефери уже поднимались по лестнице. Гордон стоял в тени и наблюдал за тем, как один мужчина запрыгнул на ринг и столкнул тело Пойвы на землю. Второй мужчина подхватил тело под мышки и затащил его верхнюю часть на тележку. Первый схватил ноги и тоже швырнул на тележку. Затем оба поторопились к железной двери.

Гордон поднялся по лестнице во двор. Наиболее смелые букмекеры и их клиенты второпях решали свои дела. Гордон прошел по коридору и вышел на заводской двор. У разгрузочной площадки стояла конная повозка, наполовину загруженная дровами. Дверь, ведущая на площадку, открылась, и из нее вышли двое мужчин, которых Гордон видел в подвале. Они тащили за собой мешок, затем взяли его обеими руками и кинули на телегу. Один из мужчин прыгнул за мешком, быстрыми движениями спрятал его между дровами. А второй прыгнул на козлы, щелкнул хлыстом, и дежурный тут же открыл ворота. Только они выехали за ворота, дежурный закрыл проход. Репортер вышел на проспект Губачи через боковую дверь и посмотрел вслед повозке, растворяющейся в темноте.

Гордон прогулялся до проспекта Шорокшари и встал на остановке. Подъехал одиннадцатый трамвай – Жигмонд выкинул окурок и сел.

Чем ближе к центру, тем ярче и светлее становился город. Почти все уже вернулись с работы, и уличная публика состояла прежде всего из тех, кто выходил на улицу в поисках вечерних увеселений. На Дунае покачивались подсвеченные корабли, этим тихим осенним вечером каждое окно крепости вырисовывалось очень четко. На площади Кальвина автомобили стояли в ряд, движение перед отелями было плотным. Сквозь окна ресторанов просматривались заполненные залы, кое-где мелькала первая скрипка. Среди высоких деревьев виднелось величавое здание Национального музея. На площади Аппони горели неоновые огни, здесь царил тихий хаос из автобусов, трамваев и телег.

В витрине ювелирной лавки огромные часы показывали точное время: было семь часов двадцать минут. Как раз подъехал девятнадцатый трамвай, Гордон заскочил в него и вышел на площади Луизы Блахи, перешел на противоположную сторону улицы и отправился в сторону редакции.

В кабинете осталась работать только пара человек. Гордон поздоровался с Валерией, повесил пальто на вешалку и подошел к столу. На этот раз женщина оторвалась от романа и хрипловатым голосом окликнула Гордона:

– Вам звонили.

– Правда? – Гордон развернулся.

– Кристина. Она просила, чтобы вы перезвонили, у нее какие-то сложности… – Валерия наклонилась ближе к бумаге, потому что не могла разобрать собственный почерк, – при заказе стола.

– Ясно.

– Или закатке салата, – добавила женщина и продолжила читать.

Гордон выдвинул стул, включил банкирскую лампу с зеленым плафоном и сел. Сначала он просто сидел, уставившись на пишущую машинку, затем полез в карман, достал записную книжку и пролистал ее. Установил бумагу в машинку, пододвинул к себе и медленно начал печатать. От Геллерта он так и не узнал ничего нового о Роне, а Иштван Лукач уже давно ждал статью, так что Гордон принялся записывать те мелочи, которые знал.

Вдруг к нему подошел стажер – прыщавый худой парнишка лет двадцати, в пиджаке, который был на размер больше.

– Чего тебе надо, дружище? – Гордон поднял на него взгляд.

– Прошу прощения, надо посмотреть эту статью, потому что мне ее завтра сдавать, – растерянно ответил мальчик и протянул Гордону напечатанный лист.

– Что это?

– Статья. Я… я ее написал, – пролепетал он. – В редакции не было никого, кто мог бы написать. Господин Лукач сказал, что вы больны.

– И?

– Он сказал, что завтра вы придете на работу, и я должен буду показать вам статью.

– Правильно. Вот завтра и покажете.

– Я бы очень хотел, чтобы вы сейчас ее посмотрели. Я такого еще никогда не писал, – сказал мальчик, лицо у него раскраснелось.

– О чем статья?

– О самоубийстве.

– Которое по счету на этой неделе? – спросил Гордон.

– Не знаю, господин репортер, – ответил мальчик.

– Дайте сюда.

Гордон положил лист перед собой и потянулся за красным карандашом. Боль уже утихла, так что он мог спокойно держать его в руке. Он читал, подчеркивал, вычеркивал, исправлял.

– Прошу вас, не убирайте слово «загадочный», – произнес мальчик.

– Почему? Самоубийство не может быть загадочным.

– Как же, – настаивал мальчик. – Недавно я звонил в Главное полицейское управление, и детектив сказал, что данное лицо скончалось при загадочных обстоятельствах.

– С кем вы говорили?

– С господином главным инспектором Срубианом.

– Тогда сейчас же идите к телефону и позвоните руководителю детективной группы Владимиру Геллерту. Скажите, что вы от меня. Возможно, он еще на работе.

Мальчик кивнул, а Гордон достал портсигар и закурил. Мальчик вернулся через пару минут.

– Руководитель детективной группы Владимир Геллерт сказал, что нет ничего загадочного, – сообщил он.