Вигнолийский замок - Даниил Аксенов

Эмилия села в кресло и сложила белые и ухоженные руки на коленях.

– Так все же получается, господин барон, вы тоже хотели изучать взрывчатые вещества? Иначе зачем тогда вы приобрели это завещание?

– Не совсем так. Я собирался купить шахту, стать золотопромышленником, – честным голосом ответил я. – А тот алхимик, его звали Блант, разработал отличный метод для очистки золота. Гораздо лучше, чем описано здесь, – я постучал пальцем по «трудам» Афинской академии. – Да и вообще эти академики почти все внимание уделяют големам и хиле. Остальное у них происходит между делом. Но меня так заинтересовала смерть Бланта, что я стал докапываться до ее причин и неожиданно обнаружил связь загадочных смертей алхимиков с их работами над взрывчатыми веществами.

Эмилия, похоже, поверила мне. Она еще немного поговорила со мной насчет грядущей войны и управления замком, а потом отбыла. Я же вернул завещание на место и крепко задумался.

Дело в том, что половина того, что сейчас услышала Эмилия о Бланте, не имела никакого отношения к действительности. Алхимик существовал, его дочь существовала, но никакого завещания не было. Я это «завещание» состряпал сам, а заодно купил и дом. Все это – чтобы проверять моих соратников.

Мне казалось, что вскоре придет время, когда нужно будет точно знать, кто работает на деймолитов, а кто нет. И вот время пришло: Эмилия первая подверглась проверке. Я уже никак не мог рисковать: эта девушка казалась мне необходимым человеком, и ее следовало посвятить во многие секреты.

Я рассуждал так: если член тайной организации, работающей на деймолитов, узнает о том, что где-то есть журналы убитого алхимика, то попытается эти журналы добыть, чтобы уничтожить. Но для этого придется войти в дом, о чем я сразу же узнаю. Причем войти в дом нужно до того, как я там «все переворошу послезавтра». Если в течение ближайших двух дней кто-то заберется в тот дом, значит, Эмилия работает на деймолитов, и наше общее дело находится в большой опасности.

Мне очень хотелось, чтобы Эмилия оказалась вне подозрений. Но следовало потерпеть два дня, только тогда я получу окончательный ответ.

Глава 28

Вопреки моим скептическим ожиданиям, воззвание Никера о войне против графа все-таки принесло свои плоды. Поначалу эти плоды выглядели большей частью как бедные рыцари на тощих кобылках и потрепанные маги на ослах и без гроша за душой. Первые желающие присоединиться к моей «справедливой» войне начали прибывать уже спустя сутки после написания воззвания.

Сначала приехал какой-то юноша с оруженосцем и заявил, что он – младший сын барона из соседнего графства, что он ненавидит всякую несправедливость и очень хочет узнать, за какие именно подвиги будут выдавать замки. Потом объявился маг в куртке, видавшей лучшие времена, который сразу попросил деньги и хилу в качестве задатка за свои будущие свершения. Затем пришли пешком три здоровых лоботряса в доспехах и прямо заявили, что лошадей проиграли в карты и теперь готовы на все, чтобы существенно улучшить свое финансовое положение.

Я подумал, что этим дело и ограничится, ведь первые добровольцы были путешественниками, проезжающими через наши края. Но нет! Следом за ними потянулись домоседы. Например, от одного-единственного барона соседнего графства приехало четверо младших сыновей со слугами и оруженосцами. Всего же у этого любвеобильного барона было семь сыновей и пять дочерей. Он привечал лишь старшего, а остальных отпрысков мужского пола с малых лет настраивал на то, чтобы они добыли себе имущество копьем и мечом. Объявилась небольшая разорившаяся школа магов, состоящая из четырех разодетых, но зверски голодных наставников, скрывающихся от кредиторов. На трех телегах прикатили юные «оруженосцы» сомнительного происхождения и без единого рыцаря. Впрочем, держать меч они умели.

Мы кое-как разместили первых прибывших в замке, но волна не стихала. Нищие рыцари и маги потекли полноводной рекой, но иногда попадались и хорошо экипированные личные враги графа Жоффруа. Эти прибывали со слугами, солдатами и запасными доспехами. Некоторым досталось место в конюшне, спешно переделанной в двухярусную гостиницу, а для тех, кто приехал значительно позже, пришлось ставить палатки во дворе.

Особо запомнился мне один тип по имени Бирн, рыжий малый в хороших доспехах и с отличным оружием. Он сказал, что его отец – вассал графа Жоффруа и поэтому он не станет принимать участия в штурме отцовского замка, хотя отца ненавидит, но с удовольствием поможет нам со всеми остальными замками.

По мере того как мои силы возрастали, ко мне потянулись делегации из Фоссано. Те цеха, которые раньше отказывались снабдить меня гарнизонами, вдруг изменили свое мнение. Когда количество моих «гостей» достигло ста, цех винокуров прислал мне десять подмастерий в подмогу. Когда воины и маги перестали помещаться в замке и в конюшне, цеха аптекарей и кондитеров-пекарей одарили меня двенадцатью новобранцами. Когда палатки захламили весь двор, сдались кузнецы и плотники. Они дали мне в общей сложности почти тридцать человек. Я был в шоке от такого наплыва и начал переправлять пополнение в Таглиат, Буретто и Фужеро.

– Ну что, Арт, убедился, как я прав? – по-детски радовался Никер и задавал мне этот вопрос при любой встрече.

Я только разводил руками, соглашаясь с его правотой. Еще три дня назад я мог бы поклясться, что ничего из затеи не выйдет. А сын виконта Никер, в отличие от меня, хорошо представлял себе количество дворян и магов, недовольных своим положением.

Окрыленный успехом, Никер теперь в конце каждого разговора со мной, как правило, показывал пальцем вниз и одним губами спрашивал:

– Все-таки кто это там, а?

Я уже не мог оставлять друга в неведении насчет Вилли, но как трудно было решиться сказать ему правду! Ведь, как ни крути, Никер – добропорядочный дворянин, воспитанный в строгих религиозных традициях. Пусть его вера в Многоединого не отличалась крепкостью, и он снисходительно относился к моим выходкам со жрецами, но какова будет реакция, если откроется правда о дядюшке? В один прекрасный день я все-таки был вынужден сказать Никеру, что сначала нанесу визит в Фоссано, потом вечером вернусь и приподниму покров со всех тайн.

Через полчаса после этого разговора я действительно выехал в Фоссано, чтобы проверить, как обстоят дела с домом, в котором якобы хранится журнал алхимика, и заодно встретиться с бургомистром.

Меня сопровождала охрана из двадцати человек, но на пустой площади Павших Героев я приказал охране оставаться на месте, а сам спешился и по узким улочкам направился к дому. После разговора с Эмилией прошло целых три дня, а не два, но раньше вырваться я никак не мог.

Наверное, мое сердце стучало чуть сильнее обычного, когда я отворил дверь и вошел в темную сырую прихожую. Если Эмилия помогает деймолитам, то в доме явно или неявно кто-то уже должен был побывать. Причем дураки перевернули бы тут все вверх дном, а умные постарались бы покопаться тихо, а потом подождали бы, пока я сам найду журнал.

Я опустился на корточки и внимательно посмотрел на потрескавшийся деревянный пол. Над ним были натянуты тонкие нити. Любой, не знающий о нитях, порвал бы их, даже не заметив этого. Я выпрямился и выдохнул. Все нити были целы.