Вигнолийский замок - Даниил Аксенов

Глава 27

Я шел к выходу из бункера, переваривая разговор с Каллистратом. Хотя маг не казался несчастным, в моей груди теплело сочувствие к нему. Это же надо – столько времени прожить в одиночестве в окружении глупых големов! Ведь он столетиями не поднимался на поверхность, не показывался людям. И еще меня интересовал вопрос, почему дядюшка Вилли игнорировал Хранителей.

Белый коридор почти уже привел меня к двери, ведущей наружу, но неожиданный звук за спиной заставил обернуться. За мной следовал одноглазый дефектный голем, тот самый, который напал во время моего прошлого визита в бункер.

Только половина головы кое-как держалась на короткой шее уродливого создания, другая половина куда-то пропала. Я уже был научен предыдущей встречей с этим големом и поудобнее перехватил дубинку. Оказалось – не зря. Голем высоко подпрыгнул с явным намерением оттолкнуться от потолка и нанести удар сверху бугристым утолщением на руке.

Я встретил его железным острием, которое пронзило грудь. Однако он навалился на меня всей массой, и мы оба рухнули на пол. Я сумел оттолкнуть противника и снять его с древка. Это позволило мне быстро подняться на ноги и закончить дело: я несколько раз вонзил острие в голема, а потом развернул дубинку и прошелся по врагу тяжелым навершием. Надо полагать, что в бункере есть уборщики, который уберут весь мусор, оставшийся после моего визита.

Когда я возвращался в Лиго, туман сгладил границы леса и поля, превратив все в единое зеленое пятно. За время моего отсутствия Никер, не вставая с кровати, развил бурную деятельность. Он мобилизовал всех обладателей разборчивого почерка, и теперь человек двадцать размножали Никерово послание, восседая за большим столом в главном зале. В послании говорилось, что я, барон Арт, не могу больше выносить несправедливые притеснения графа, объявляю большой поход как на самого графа, так и на его вассалов, и призываю всех воинов и магов, у которых осталось чувство справедливости, вступить в ряды моего войска. Самые доблестные воины получат замки, а остальные – деньги и добычу. Никер не шутил, он именно так и написал: «замки, деньги и добычу». Это выглядело так, словно он приманивает пиратов на службу.

Во дворе уже взнуздывались лошади, готовясь везти распространителей послания в разные стороны.

Я спустился к дядюшке Вилли. Сначала я не собирался рассказывать ему о встрече с Хранителем, ведь Вилли неоднократно предостерегал меня от посещения ядра бункера. Но потом я подумал: «Какого черта! Мне нужно знать, что тут вообще происходит!» И в тот же день Вилли услышал подробный рассказ о моем путешествии в Вигнолийский лес.

– Почему мы не наладили отношения с Хранителями? Они ведь могут пригодиться, – этими словами мой рассказ завершился.

Ответ раздался из пыльной темноты без задержек. Сначала дядюшка Вилли, как водится, упрекнул меня за то, что я полез туда, куда не следует.

– Вигнолийский лес опасен, Арт, – сказал он. – А бункеры опасны вдвойне. Я тебя предупреждал, чтобы ты не ходил туда лишний раз. У нас только что-то начало получаться, и было бы нехорошо все загубить. Занимайся людьми и обычными големами, а остальных творений оставь мне.

Впрочем, дядюшка все-таки сменил гнев на милость, видимо, решив, что я и в самом деле имею право знать ответ на свой вопрос.

– Хранителям нельзя доверять, – с сожалением произнес Вилли. – Твой Каллистрат еще ничего, держится, но многие другие просто не в своем уме. Понимаешь, Арт, у них утрачен смысл жизни. Раньше они были людьми, а потом превратились неизвестно в кого. Их хозяева погибли. Теперь они просто сидят в бункерах, производят големов и в лучшем случае спят. В худшем – безумствуют. Я не доверяю таким существам. Куда повернется их мысль завтра или послезавтра? Я не знаю. Их лучше не трогать, не взаимодействовать с ними. Пользы от них в любом случае будет мало, а вред может оказаться слишком большим.

– Но что с ними будет, если люди, допустим, окончательно победят деймолитов? – поинтересовался я.

– Они не вечные, – ответил Вилли. – Человеческая плоть не способна жить бесконечно, несмотря на ухищрения покровителей медицины. Не думаю, что они уже долго протянут. С их смертью проблема разрешится сама собой, и Вигнолийский лес станет обычным лесом.

Дядюшка по-прежнему мыслил чуждыми мне категориями. Через сколько Хранители умрут? Лет через пятьсот? Тогда мне от их смерти будет ни холодно, ни жарко.

Я вернулся в свои покои и воспользовался затишьем, чтобы обдумать одну штуку. Мой скафандр был недолговечным. Он не мог питаться, и его энергии хватало лишь на пару суток. Потом приходилось его разрушать и создавать новый, чтобы требовало расхода хилы. В мою голову забралась нечаянная идея, а что если использовать способ питания, не связанный с пищеварением? Например, фотосинтез, извлечение энергии из света. Я читал, кажется, в трудах Афинской академии, что некоторые маги создавали големов, «питающихся» с помощью углекислого газа и фотосинтеза. Практического применения это не имело, потому что такой энергии не хватало надолго. Однако в моей ситуации даже лишние день-два активной жизни скафандра очень сильно сэкономят хилу.

Я как раз нашел нужный том «трудов» и приготовился прочесть все, что касалось фотосинтеза у големов, как в дверь негромко постучали.

– Кто там? Заходите уже! – раздраженно откликнулся я.

Дверь слегка приоткрылась и в комнату, шелестя светло-зеленым платьем, проскользнула Эмилия.

– Господин барон, не уделите мне минуту? – спросила девушка, с интересом разглядывая большую синюю книгу на моем столе. – Я бы хотела поговорить о тайной организации, о которой я вам писала, о той, которая убивает алхимиков.

– И я бы хотел о ней поговорить, вот только что сказать? – откликнулся я. – Мы ничего о ней знаем.

Эмилия улыбнулась уголками губ. У нее была очень приятная улыбка.

– Мое письмо показалось вам ценным?

– Очень ценным и разумным. Благодарю вас за него. Я бы его вставил в рамочку и повесил на стену, если бы не сжег.

Девушка покачала головой, не сводя с меня глаз.

– Я иногда не понимаю, когда вы шутите, а когда говорите всерьез. Сейчас, кажется, шутите, господин барон. Но я хотела спросить, эти взрывчатые вещества могут дать большое военное преимущество, если использовать их не только против деймолитов, но и против людей?

– Огромное! – честно ответил я. – С их помощью можно создать новое оружие.

– А разве вы не собирались обзавестись таким оружием, господин барон? Я думаю, что вы не зря стали наводить справки об алхимиках. Я спрашиваю потому, что хотелось бы понять меру риска, которому мы все подвергаемся.

Вместо ответа я подошел к книжному шкафу и снял с верхней полки четвертую книгу. Там, между страниц, лежал желтый лист бумаги.

– Не так давно мне повезло добыть завещание одной женщины, жившей в Фоссано, – пояснил я. – Она указывает, как разделить имущество между ее детьми, но также упоминает о журналах своего отца, алхимика, который погиб при странных обстоятельствах. Похоже, он тоже интересовался взрывами. Вот послушай, что она пишет: «Мой отец преуспел во многих науках: очистка золота, приготовление купороса, обжиг киновари, создание черного порошка, который сильно горит и взрывается…» В завещании сказано, что журналы отца спрятаны в доме в Фоссано. Я пытался их найти, расспросил ее сыновей, купил у них этот дом, обшарил его на скорую руку, но тщетно. Сыновья сказали, что журналы или замурованы в стену, или закопаны в подвале. Может, послезавтра я снова поищу журналы. Все там переворошу на этот раз. Дом – пятый от восточных ворот, если двигаться вдоль канавы. Дверь окрашена в синий и зеленый цвета, его невозможно спутать с другими домами. Это секрет, конечно, его нельзя распространять.