Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы - Джон Эплби

«Король констеблю Нортгемптона: приветствия. Мы повелеваем тебе без задержки доставить Генри, сыну графа Дэвида, подателя этого письма, всех заложников того же графа Дэвида, которые находятся под твоей опекой».

«Король Сэйру, графу Винчестера: приветствия. Мы повелеваем тебе, как только граф Дэвид присягнет нам на верность, вернуть ему его замок в Фотерингей, который мы поручили твоим заботам. Если, волею случая, он умрет до того, как присягнет нам на верность, ты передашь замок нам».

23 июня король написал Гуго де Бове, командиру наемников, которые ждали распоряжений в Дувре. Иоанн велел ему не задерживать солдат, а незамедлительно отправить их домой — на другую сторону канала. Он также проинформировал об установлении мира в королевстве Стефана Херенгода и велел ему не собирать больше штрафов из-за баронского восстания, вернуть деньги, которые он мог собрать после достижения окончательных договоренностей 19-го, и освободить всех пленных и заложников, взятых во время беспорядков.

Действовал ли Иоанн в это время по чистой совести и с честными намерениями, сказать невозможно. Имеющиеся свидетельства предполагают, что да. В любом случае, сразу после того, как он приложил свою печать к хартии, он предпринял ряд шагов к выполнению тех ее положений, для которых было достаточно одного только его приказа. Его письмо, распускающее иностранных наемников, — лучшее подтверждение его уверенности в том, что кризис миновал и непосредственной опасности больше нет.

Другим признаком его убежденности в том, что мир наконец достигнут, является тот факт, что он начал собирать драгоценности, которые ранее поместил для сохранности в разные религиозные учреждения. Вещи, упомянутые в приведенной ниже расписке, может быть не самые ценные, показывают, что Иоанн любил украшать себя.

«Король всем и пр. Да будет известно, что в пятницу, следующую за днем рождества святого Иоанна Крестителя, мы получили в Винчестере из рук Николая, каноника Уолтхэм-Эбби, 13 серебряных чаш общим весом 50 марок и 3 унции с половиною, одну брошь с 6 сапфирами и 6 гранатами, и еще одну брошь с 3 сапфирами и 3 гранатами и разными другими камнями, и третью брошь с 2 сапфирами, 4 гранатами, 2 жемчужинами и небольшой бирюзой, и четвертую брошь с 2 сапфирами, 4 гранатами, 2 жемчужинами и другими мелкими камнями, и пятую брошь с маленькими сапфирами и маленькими гранатами, и шестую брошь с 8 зелеными яшмами. Также один ремень из гладкой черной кожи, которым король должен подпоясываться, и еще один ремень из красной кожи с маленькими изображениями льва, и третий ремень из резной красной кожи, и четвертый ремень из красной кожи с камнями на пряжке и язычке с рельефными частями, и пятый ремень из красной кожи с 11 зелеными яшмами, и шестой ремень из черной кожи с камнями на пряжке и частях ремня. Все это было доверено аббату, приору и монастырю Уолтхэма для сохранения по нашему приказу, и в качестве свидетельства этого мы изготовили настоящее письмо. Засвидетельствовано мною лично в Винчестере в двадцать седьмой день июня семнадцатого года нашего правления».

Бароны, однако, были настроены иначе. Они оставались в Лондоне со всеми своими силами и не выказывали намерения расходиться. Они с недоверием наблюдали за королем, и, вероятно, Иоанну казалось, что они снова готовятся применить силу, накапливая недовольство. Чтобы поддержать свой боевой дух, продемонстрировать силу и обеспечить зрелище для своих друзей и союзников, жителей Лондона, они 6 июля устроили турнир в Хаунслоу.

Роберт Фицуолтер, «маршал армии Бога и Святой церкви», и другие видные представители этой армии пригласили письмом на турнир Вильгельма д’Альбини. После того как он бросил короля в мае, Вильгельм поддерживал баронов при Раннимеде, а потом удалился в свой замок Бельвуар. Они указали на стратегическую важность Лондона и предупредили, что некоторые люди только и ждут, чтобы они покинули город, поэтому они не сделают этого. Они согласились провести турнир, ради обеспечения безопасности — своей и Лондона, — и предложили Вильгельму явиться с лошадьми и оружием и покрыть себя славой. В конце письма Роберт Фицуолтер добавил: «Тот, кто окажется лучшим, получит медведя, который некая леди пошлет на турнир».

Возможно, потому, что у него уже был медведь, Вильгельм не принял приглашения и остался в Бельвуаре.

Даже если у него когда-то было намерение придерживаться положений хартии и подчинить свои действия враждебному контролю баронского комитета, Иоанн быстро осознал, что они продолжают замышлять недоброе — недаром же они остались в Лондоне. Соответственно он начал принимать меры, чтобы освободиться от унизительного соглашения и отомстить опозорившим его людям. Если верить Роджеру Вендоверскому, он желал нанести удар по своим врагам одновременно двумя мечами, духовным и материальным. Чтобы заточить духовный меч, он послал Пандульфа в Рим, чтобы тот показал папе хартию и, несмотря на обещание не делать этого, потребовал освободить его от клятвы соблюдать ее.

Льстивый язык письма, которое Пандульф повез в Рим, являет собой разительный контраст с весьма несдержанными выражениями, использованными Иоанном при обращении к папе ранее.

«Почтенному сеньору и святейшему отцу Иннокентию, милостью Божьей верховному понтифику, от Иоанна, милостью Божьей короля Англии и пр.: приветствие и глубокое почтение, причитающееся сеньору и отцу.

Мы почтительно склоняемся перед вашим святейшеством и приносим вам нашу безмерную благодарность за внимание и отеческую заботу о нашем благе и защите королевства Англии. Хотя черствость сердец английских прелатов и их непокорность злонамеренно препятствуют воплощению в жизнь вашей благочестивой предусмотрительности.

Мы преданно чтим искреннее доброжелательство, которое ваше святейшество испытывает к нам и которое, хотя в настоящее время оно считается бесполезным горделивыми и злокозненными глупцами, несет нам мир и безопасность, а нашим врагам — смятение и страх.

Хотя Пандульф, ваш преданный иподиакон и избранный епископ Нориджа, крайне необходим нам в Англии, поскольку он верно и преданно поддерживает честь Римской церкви, нашу и нашего королевства, мы не видим другого способа сообщить вашему святейшеству о положении нашем и нашего королевства — только через него.

Поэтому мы, хотя и с большой неохотой, посылаем его к вашим ногам и всеподданнейше просим, чтобы, услышав от него и других наших преданных посланцев об оскорблениях, нанесенных вам в нашем лице, вы проявили отцовскую озабоченность для руководства нашим королевством и сохранения нашего достоинства. Ваша непревзойденная осмотрительность, безусловно, подскажет вам, как целесообразно поступить, ведь, милостью Божьей, вы всегда руководствовались ею.

Уверен, что мы имеем в вашем лице и апостольском престоле друга и единственного защитника — после Бога — и надеемся на вашу защиту и покровительство».

«Другие преданные посланцы» — это члены впечатляющей делегации, в которую входили епископы Бордо и Дублина, Ричард де Марискис, королевский канцлер, аббат монастыря в Бьюли, Джон Маршал и Джеффри Латтерел. Письмо, которое они везли, было призвано еще больше настроить папу против баронов. «Хотя графы и бароны Англии были преданы нам, прежде чем мы отдали себя и нашу землю вашему правлению, — писал Иоанн, — с этого момента и по этой причине, как они публично заявляют, они поднимаются против нас».