Беги. Мучители. Манипуляторы - Екатерина Безымянная

Говорит, что первый раз влюбился и не хочет терять.

Я понимаю, что мне это нравится, что после тех ужасных отношений такие слова и поступки как бальзам на душу.

Напрягает меня то, что замечаю, что я делаю и говорю ему тоже самое, что мне говорил прошлый парень-манипулятор. Иногда даже теми же словами.

Но понимаю это не в моменте, а спустя уже время.

Например, спихиваю всё на него, якобы он во всем виноват.

Он хочет определенности, хочет вместе жить, даже про детей и семью разговор заходит, но я не вижу с ним будущего и всячески избегаю серьезных шагов.

То есть теперь делаю всё в точности наоборот, нежели делала с предыдущим.

И меня это пугает.

Я боюсь, что это происходит от того, что я боюсь довериться полностью, как когда-то тому парню-манипулятору.

Боюсь быть открытой и слабой, показывать нежность, показывать свою неуверенность в себе.

И делаю всё что угодно лишь бы не повторился этот ужас.

Так будет всегда или пока он не прогниёт внутри полностью?

Мне жалко нынешнего парня, что я трачу его время, но не хочу оставаться пока одной. Поступаю как скотина, но в то же время мне всё равно.

Подскажи советом, может я чего-то не понимаю или просто я человек не особо хороший?

Я хочу жить и радоваться, но неужели после манипулятора я уже не смогу быть жизнерадостной и открытой как когда-то?»

* * *

Привет.

Сможешь. Точно сможешь.

Только.

Люди, пережившие гнилые отношения, потом, когда приходит мало-мальское понимание того, что с ними делали, всегда начинают прощупывать дорогу, по которой идти дальше. Прощупывать почти на ощупь.

Одни, не понимая, где искать выход, идут уже понятной дорогой, они боятся отойти от ямы и начинают сами варить яд. Они ведь уже почти интуитивно понимают, как это делается, они видели это много раз.

Они думаю, что если не отходить, но и не принимать яд, а варить его самим, то это гарантия того, что всё хотя бы под контролем.

Им бы идти наружу, но где выход, и, если там что-то — они не знают. Забылось.

Но оставаясь, они, по сути, воюют с призраками в себе и продолжают наказывать себя.

Вторые уходят на карантин.

Иногда бессознательно, как кот, который знает, какую траву искать, чтобы вылечиться.

Иногда сознательно. Через страх, через непонимание. Но уходят.

И рано или поздно они находят дорогу наружу.

И тогда происходит то, что ищут первые и не находят.

Они, вторые, снова становятся жизнерадостными и открытыми.

Только уже по-другому, да. Уже со стержнем внутри. Со стержнем и настроенным компасом.

Это не значит, что они прощают то, что было, и людей, которые с ними это сделали.

Нельзя простить того, кто не просил прощения.

Прощать людей, тебя топивших, делавших тебе всё время больно, отгрызавших куски твоей души, нельзя.

Нельзя никогда, если не хочешь, чтобы однажды такое же повторилось. Не с тем человеком, так с другим.

Простить манипулятора это, по сути, понять его и принять то, что он с тобой делал. Уложить, найти этому место, посчитать это допустимым.

Простить манипулятора — это склонить голову и великодушно скормить себя полностью.

Это прощать нельзя.

И да, лучше не заставлять себя прощать, это утопично и невозможно.

Только время, время, пока не простится, но призабудется, перестанет мелькать, болеть и быть важным.

И это время как раз на то, чтобы отойти от ямы.

Люди, которые находят дорогу, прощают себя. Прощают себя тогда.

Прощают за ту мягкость, за непонимание того, что с ними делали, за то бессилие, с которым они скармливали себя, и за невозможность ничего сделать тогда, за то, что, когда выдирали куски души, не было сил сопротивляться.

Ты встретилась с падальщиком. Он запустил в тебя яд.

Яд действовал и поэтому он мог просто отрывать куски подгнившего. Он выдирал и ел уже не живое.

Да, нельзя простить кого-то, кто вытравил и оторвал часть твоей души. Просто у него не было своей, поэтому он может жить только так, выдирая чью-то.

Но это же то, что сейчас происходит с тобой. Понимаешь?

У тебя осталось слишком мало души.

Прости себя за то, что тогда ты не смогла защитить свою девочку.

Перестань доедать себя за кого-то. И не думай, что, отгрызая у кого-то, ты наполнишься сама.

Погладь себя по головке — бедная моя девочка, что же с тобой сделали. Держи руку, малышка, давай потихоньку подниматься.

Вот ту отравленную часть ты уже не вернёшь. Да и не надо. Пусть, она там уже давно сгнила.

Но ты вырастишь новую.

И сейчас ты просто решаешь, какой она будет.

Если ты выберешь первый путь, не отходить далеко, то и твоя девочка, и твоё новое деревце-душа останутся жить возле гнилой ямы.

А ещё можно взять этот оставшийся стебелёчек, за который ты сейчас держишься, вот так вот закрыть его двумя ручками, и пойти искать дорогу наружу.

Это не значит, что ты больше никому не будешь доверять. Это значит, что ты знаешь: у тебя внутри пока растёт новое деревце, которое еще тонкое и слабое, и пока оно не вырастет и не станет стойким, его надо оберегать.

И чем дальше ты отходишь от ямы, тем больше ему свежего воздуха и солнца.

А с доверием — это уже всё потом. Пусть оно внутри сначала станет крепкими.

Ты не одна. Ты не останешься одна.

У тебя есть твоя девочка и деревце. И тебе нужно время, чтобы помочь ей подняться, а ему — вырасти.

Ты ведь не вырастишь свое деревце красивым тем, что поломаешь чужое.

…а ещё знаешь, как это всё происходит.

Все люди, которых мы обижаем, нам аукаются.

Причём, это даже не тот самый принцип бумеранга, и в этом нет никакой мистики.

Я бы, скорее, назвала это физикой жизни.

Поступая с человеком нехорошо, ты живёшь на линии жизни, где так — можно, где это допустимо.

Такая модель становится единственно привычной и понятной.

И когда дальше рядом появляются нехорошие люди — ты это съедаешь и позволяешь им подойти.