Просроченное завтра - Ольга Горышина

Стас заботливо завернул пирожок в салфетку и протянул ей. Надо теперь съесть и не подавиться. Особенно под музыку битлов. Если кто-то стреляется под музыку Стинга, то ей пора повеситься от слов «эврибади лет вэй хайер даун…» Как же она в детстве пропустила эту фразу? Или поняла буквально? Жирная двойка, которую влепил ей Александр Сергеевич, сейчас запылала на щеках по новой, но Стас, к счастью, либо не запомнил фразы, либо не сумел вычленить знакомые слова из остального текста. Да, в общем, он полностью забыл вчерашний день.

— Здесь минут сорок до вас, верно? — спросил Стас.

— Сейчас скорее всего да, а вот вечером будет часа два, а то и больше.

— А куда мы спешим? Можем вообще выехать ночью. Я вчера в театре замечательно выспался.

На мгновение он взглянул на нее и успел поймать едва погаснувший румянец от битловской песни. Теперь в голове Алены завертелась строчка из вчерашней оперетты: «Без женщин жить нельзя на свете, нет…» И без подколов. Или это намек? Пустое… Задумай он чего на вечер, обязательно поцеловал бы ее на виду у Ленина. Нет, Станислав Витальевич просто шутит. По-дурацки. Без такта. А обижаться — уже ее личный выбор. Это шутки Сашеньки без слез слушать нельзя. Да что б он провалился со своими блядями со Староневского! Зачем он это сказал? Зачем?!

Она смотрела в окно. Остался позади аэропорт. Почти забытый пейзаж — со смерти отца она не ездила домой на машине. Домой… Совершенно не хотелось называть деревню домом. Ее дом — бабушкина квартира в центре Питера. Вот ее дом. А не Гатчинский район Ленинградской области!

— Чем ты вообще занималась по выходным раньше? — спросил Стас, проезжая очередную деревушку в три дома.

— Раньше — это когда? Когда был жив отец, он брал нас каждые выходные в город. Макс таскался с ним по концертам, а я ходила в театры и музеи с бабушкой, а потом одна.

— Почему одна?

— Потому что в городе подружек не было, а у нас никому ничего не надо. Вообще. Я по черному завидовала Максу, когда он уехал учиться. И… — Алена поймала взглядом аккуратные часы Стаса, стрелки которых игриво светятся в темноте. — Спасибо, что взял меня на работу. Макс бы меня выгнал, а я не хочу сюда возвращаться даже в самом страшном сне. Не хочу…

— А как же няня Пушкина?

Только задор его вопроса не перелился в ее ответ:

— Она давно умерла, а я хочу жить. Не здесь.

— Не здесь — это где? Не в России? Потому ты и рвешься в гиды, чтобы ухватить фирмача, так что ли?

Вот и ляпнула! Алена вспыхнула еще сильнее. За ходом мыслей Станислава Витальевича уследить крайне сложно. Надо срочно вернуть их в правильное русло:

— Не здесь значит не здесь. Ни там, куда мы едем. А в гиды я рвусь, потому что у меня там есть хоть какой-то шанс проявить себя… И

— Что и? — в салоне повисла напряженная тишина. — Деньги, да?

— Да, а как же? Но «и» в той фразе — это учеба. Мне надо учиться. Хоть на кого- то.

— Что значит, хоть на кого-то? Тут уж либо, что приносит деньги или к чему лежит душа. А лучше и то, и другое, верно?

— Верно. Потому я хочу в гиды.

— Ну, если хочешь — значит, будешь.

И Стас надолго замолчал, а потом неожиданно спросил, не скашивая на нее глаз:

— Ас нами тебе очень плохо? Только честно!

— С вами? Я же только что поблагодарила.

— Да, я это слышал. С нами не фонтан, я знаю. Часто скучно. И порой противно. Это я тоже знаю. Но зато можно обрасти толстой кожей, а это полезно. Особенно гиду. Особенно при жесткой конкуренции в женском коллективе. Верно?

— Я ничего не знаю про женскую конкуренцию, — промямлила Алена, думая про Лидку. В дерьме никто не хочет барахтаться в одиночку. Обязательно тянут за собой других… Но ее не утянешь. Считают, что она специально сдала всех Михаилу Владимировичу ради собственной выгоды — значит, сдала, и плевать, что все было совсем не так.

— А ты еще много чего не знаешь, Леночка, — доносился, как с другой планеты, голос Стаса. — Много чего. И потому мне за тебя страшно. Ты можешь в это поверить?

Как же надоели эти недомолвки-недоговоренки. За кого он ее принимает? За девочку из младшей группы детского сада? Он же не на двадцать лет ее старше и даже не на две головы умнее!

— Могу, — выдала она жестко, но не решилась добавить, что за нее не нужно бояться. Она прошла огонь, воду и медные трубы! И все же лишняя информация порой действительно лишняя. Лучше сказать просто: — Спасибо.

Да, спасибо. И она будет каждый день говорить спасибо своей работой, чтобы Александр Сергеевич не выступал, будто Стас «снял» ее для себя. Могут отвечать на свои письма без ее помощи — пусть отвечают! Только разорвите для начала контракт!

— Фу… — выдохнул Стас, продолжая, к Алениному счастью, следить за одноколейкой, а не ее постной рожей. — Решительно чувствую себя скучным старым дедом. Самому противно. Очень напоминаю себе отца в моей юности. Не в лучших его ипостасях. Но это не из-за тебя на самом-то деле, а из-за Маринки. Я чувствую себя больше ее папочкой, нежели братом. А коза и рада стараться доводить меня до седых волос.

А она ничего не хочет знать про Марину. Деловые отношения так деловые. Ничего личного. Тогда чего молчит — ждет от нее вежливой заинтересованности? На, получай!

— А как вчера все прошло?

Угадала — губы Стаса дернулись в довольной улыбке. Бедному не с кем поговорить… Саша только на смех поднимет его братские переживания.

— Отлично все прошло. Она была одна, как я и просил. Испугалась.

Кого? Его, что ли? Он без машины. Значит, и без кобуры. Чего бояться?

— А ты разве бываешь страшным? — с почти искренней улыбкой спросила Алена.

— Очень, — И он, кажется, не шутил. Губы не дернулись в улыбке. — Не приведи господь когда-нибудь тебе меня разозлить. Маринка говорит, что я псих. Наверное, со стороны виднее. Но все же разозлить меня довольно сложно. Всем, кроме Маринки. Мне одного ее слова достаточно, чтобы завестись. Но все, хватит о Марине! Она нам испортила субботу, но в воскресенье я от нее сбежал. И от всего… Новый курс доллара будет известен только завтра, так что сегодня будем считать, что все хорошо. У тебя, кстати, все хорошо? Макс не донимал вчера?

— Максу не до меня сейчас. Слава Богу!

Алена спрятала глаза в пол и поджала губы. Если бы он поболтался где-нибудь лишние полчаса, она бы точно вытащила Станислава Витальевича из деловой скорлупы. Сейчас же даже в футболке он был закрытым и холодным, а она предпочла бы получить его горячим, вместо пирожка. Но он купил чебуреки… Что будет дома? Что они подумают про него? Что? Да что бы там ни было, она вновь будет без вины виноватой. Сдался бизнесмену домик Арины Родионовны, ага? Надо же было такое ляпнуть… Ну, а что еще сказать? На кой-ему сдалась она тоже! Если бы была нужна, то это воскресенье они провели бы у него в квартире, а совсем не на маминой кухне. Ему прелюдии не нужны. За шестьдесят секунд она это прекрасно поняла.