Закон притяжения - Рокси Купер

Теперь не такую уж маленькую.

Отец дергается, раскачивается взад-вперед на стуле, потирает лицо.

– Еще бы не удивляться! Я ждал чертова барристера, а не тебя… – надменно ухмыляется он.

Бросаю на него свирепый взгляд.

– Я и есть барристер, папа. Это моя работа.

– Ладно. Так что меня ждет за побег, Аманда? – нервно интересуется отец, дергая за манжету свитера.

– Ты не спросишь, как поживает Росс? Как мама? – спокойным тоном обращаюсь я.

Раздраженно вздыхая, он опускает глаза в пол. Терпение у него на исходе.

Видимо, характер ему так и не исправили.

– Аманда, как ты не поймешь? У меня нет на это времени. Я только что сбежал из тюрьмы, и мне светит добавка к первоначальному сроку…

– Да, пап. Я знаю законы… и знаю их вообще-то лучше тебя.

Он ерзает на стуле, мое поведение его не устраивает. Отец не привык, чтобы с ним так разговаривали – и тем более женщина. Или собственная дочь.

– Ну, как у тебя дела? – спрашиваю я.

Он откидывает голову назад и накрывает лицо руками.

– Бывало и лучше! Господи, Аманда! Мы зря тратим время. Давай-ка, будь хорошей девочкой и помоги своему старику выбраться из этой путаницы. Добавь эмоций, скажи судье, что я твой отец и ты очень расстроена. Может, добьемся сочувствия.

Твою мать, он всерьез?

Во время разговора я думаю лишь об одном: он ни капли не изменился. Каждый божий день я ощущала непомерную вину за то, что сделала, и мечтала попросить прощения. Теперь, когда подвернулась такая возможность, извиняться мне совсем не хочется.

Я чувствую отвращение.

Не желаю ему помогать.

Ненавижу его.

Девять лет я жила во лжи, однако теперь все ясно. Этому человеку – моему отцу – плевать на меня. Так было всегда и будет всегда. Ему нет дела ни до кого из нас. Волнуется только о себе.

– Нет, – отрезаю я.

– Что «нет»? – переспрашивает он.

– Я не стану подрывать свою репутацию и защищать в суде родственника, так как это противоречит этике. Но даже если бы и могла, все равно бы не стала, – убежденно заявляю я.

Его дыхание учащается от злости.

– Значит, просто возьмешь и бросишь отца? Вот так дочка выросла… – язвит он.

Да как ему вообще хватает наглости говорить такое? Настолько возмутительно, что я не могу сдержать смех.

– Прикалываешься на хрен? Ты – человек, который должен был защищать меня от всего мира, а на самом деле больше всех в мире я боялась тебя. Ты испортил мне детство и заставил ненавидеть саму себя. Я считала себя ничтожеством.

Тело переполняет адреналин.

Я ощущаю страх.

Но при этом и смелость.

Он вновь бросает на меня угрожающий взгляд, я видела его много раз. Не пойму, слушает ли он, осознает ли сказанное. Однако ничего не поделаешь – ему придется меня выслушать.

– Все это время, – продолжаю я, – я жила в тюрьме из вины, отвращения к себе и никчемности. А стены в этой тюрьме воздвиг ты. Из-за тебя я никому не доверяю. Видишь, что ты натворил?

– Боже, Аманда, ты прямо как мать, все тараторишь и тараторишь… – устало отвечает он, закатывая глаза. Похоже, от моих речей ему и правда скучно.

Я сажусь напротив, внутри меня загорается гнев. Все тело трясет. Хочу достучаться до него, заставить слушать. Хоть как-то можно к нему подобраться?

Я ведь его дочь.

– Я просто… мне нужно… нужно знать, почему ты так меня ненавидишь. Что я сделала? – напрямик спрашиваю я. Нижняя губа дрожит, на глаза наворачиваются слезы, и я собираюсь с последними силами, чтобы сдержать эмоции.

Он их не получит.

Слова повисают в воздухе.

Прошу, дай мне ответ. Должна же быть причина. Ее НЕ может не быть.

– Да отстань ты уже, Аманда. Не до того мне сейчас. Приведи лучше нормального адвоката, – ворчит отец.

Вот оно.

Вот кто он на самом деле.

Это жестоко и беспощадно, но все вдруг становится ясно.

Сама того не осознавая, я встаю и наклоняюсь через стол вплотную к его лицу. Он смотрит мне в глаза, не зная, чего от меня ждать.

– Хочешь почувствовать, каково это – знать, что твоя собственная дочь вызвала полицию и рассказала об ограблении? – шепчу я. – Что? ТАК и не догадался, тупое ты ничтожество? Это я вас сдала… – Я практически выплевываю слова.

Ногами он отодвигает пластиковый стул и бросается на меня. Я столько лет была его жертвой, что предвижу движение заранее и толкаю отца первой. Он с жалким видом отклоняется назад и падает на пол.

– Бесит, что я так преуспела в жизни, да? А знаешь, что самое интересное? Без тебя ничего бы не вышло. Ты сделал меня такой сильной. Так что спасибо… – улыбаюсь я.

В этот момент появляется охранник, услышавший шум, и хватает отца.

– Мы закончили, – сообщаю я.

Напоследок ловлю взгляд Гренвилла Слейдера, жалкого старика, и вижу в его глазах лишь гнев и ярость. Он утратил свою силу и сам это понимает.

Я выхожу из камеры, не оборачиваясь.

Слезы высохли. Больше никакого стыда, никакого чувства вины и ненависти к себе. Сегодня я от всего избавилась.

Впервые в жизни ощущаю себя свободной.

По-настоящему свободной.

Иногда очень сильно желаешь чего-то, а на самом деле лучший выход – избавиться от него. Забавно, правда? Другие говорят тебе об этом, им со стороны виднее, но пока сам не поймешь, их не послушаешь.

Я так долго цеплялась за ложные представления об отце, что они меня ослепили. Считала, что все наладится, если он будет гордиться мной, принимать, любить. Хотела узнать причину, по которой он стал таким. Нуждалась в его прощении, в искуплении вины.

Однако сегодня все кончилось. Дело не в нем, а во мне.

Я не осознавала собственной силы. Я взяла его мощь и сделала ее своей. И еще кое-что поняла – я добилась всего только благодаря себе, благодаря тому, кто я такая и через что прошла. Столько времени я считала, что преуспела вопреки прошлому, а в действительности оно и определило мой успех. Сделало меня стойкой, и я этим горжусь.

Всем этим.

Вот я и решила – если уходить, то так, чтобы все заметили. Терять мне больше нечего.

Злодейский дуэт заставляет меня ждать уже три месяца. Я не знаю, когда и где они нанесут удар, и от этого вечно на нервах. Однако сегодня все изменится.