Аполлоша - Григорий Симанович

Рано утром они ходили к морю, добредали до общественного пляжа, где никто не обращал внимания на двух немолодых синьоров и не придавал значения, возможно, более тесным их отношениям, чем приятельские. Иногда вечерами Гоша вступал с Игнатом в их бесконечное, с предрешенным результатом шахматное ристалище. А еще Георгий Арнольдович ультимативно заставил Игнатия Васильевича учить итальянский на элементарном бытовой уровне. Игнат чертыхался, пыхтел, дико коверкал звуки, но потихоньку осваивал под MP3 – плейер бытовые слова и фразы, понимая, что пригодится. Впрочем, с большей охотой он взялся бы за греческий.

Подаренных Аполлошей и судьбою денег плюс тех, что получали с аренды Гошиной московской квартиры (Игнатова пустовала), должно было хватить, чтобы лет десять вести безбедную жизнь, путешествовать куда угодно, в том числе и в Грецию, на Родос, куда неодолимо тянуло Игната. Лучшего повода для поездки, чем юбилей, нельзя было и придумать.

Они сняли номер в отеле «Парфирас» и дождались двух звонков из Москвы. Сергей Нагибин, разумеется, заранее приглашенный на юбилей за их счет, обрадовал вестью, что прилетит шестого с утра. Володю Утинского они тоже пригласили, дозвонившись по мобильному, который знали немногие. Впрочем, это был жест вежливости: понимали, что не приедет, птица слишком высокого полета. Так и случилось: их благодетель вежливо отказался, но подарок посулил передать через Нагибина.

За столиком дивной приморской таверны, где соленый запах прибоя перебивали ароматы подрумяненного на гриле, только что выловленного сибаса, где на столике уже дымилась нежная мусака и подкопченные овощи, Гоша и Нагибин подняли бокалы за здравие юбиляра. При этом «Бандерас» с деликатным юмором подметил, что «с их капиталом Игнатий Васильевич может позволить себе изредка и ОРЗ».

Бойцы повспоминали минувшие дни, почтили усопших. Сыщик, не желая вдаваться в подробности, дал понять, что один из общих московских знакомых и пара людей из его окружения получили по заслугам, при том что ни он лично, ни достопочтенные итальянские синьоры не имеют к этому никакого отношения. Друзья поняли его без комментариев и обрадовались, когда Нагибин с серьезным видом объявил, что при желании они могут вскоре навестить без опаски родину, столицу, освежить свои легкие воздухом подлинной демократии и свободы, которого им так не хватает на приморской чужбине. «Изгнанники» похихикали для вежливости, хотя иронию восприняли с некоторой горечью.

Во время застолья Гошу не покидало ощущение, что Нагибин чем-то взволнован, что-то недоговаривает. Они деликатно не спрашивали его про чудо-статуэтку, понимая, что были бы новости, сообщил бы. Но что-то подсказывало Гоше: информация есть и Нагибин приберегает ее.

Так и случилось.

– Что ж, – вдруг с какой-то подчеркнутой торжественностью и пафосом вступил сыщик, поднимая тост, – а теперь подарок юбиляру!

Держа правой рукой бокал, он левой залез в карман и извлек фотографию.

– Поздравляю, Игнатий Васильевич. Это вам…

Игнат взял фото, несколько мгновений с тупым недоумением глядел на него, а потом…

Тут любой повествователь умолк и задохнулся бы, как астматик, от острого недостатка необходимых как воздух слов. Ну, как передать то, что произошло в этот момент с Игнатом, со всем его существом?! Ведь на фото изображен был сияющий Нагибин, в высоко поднятой руке сжимавший Аполлошу, как олимпийский чемпион – свой выстраданный кубок.

Нет, выдающийся мастер дедукции, достойный ученик Шерлока Холмса, один из самых талантливых сыщиков своего времени (по крайней мере своего бывшего ведомства) не нашел волшебную статуэтку.

Это она нашла его.

Впрочем, если быть до конца справедливым в отношении Сергея Нагибина, одна его фраза сыграла решающую роль в таком исходе: он дал вовремя и кому надо свой телефон. Но даже он предположить не мог, как все обернется.

Звонок на его неопределяемый мобильный, незнакомый женский голос.

– Это Сергей Ильич Нагибин?

Профессиональная реакция: «Ошиблись номером».

При повторных звонках – пробить абонента по базе.

– Странно. Мне этот телефон дал Костя Лукин, просил позвонить.

Нагибин напрягся. «Провокация? Кто, зачем? Ссылка не мертвеца… Мистификация, чья-то игра? Чья? Надо цеплять!»

– А кто это – Лукин?

– Один мужчина… парень, ну, странный такой, вместо «я» всю дорогу говорил «Костик», ну… больной немного.

«Провинциальный южный говорок, абсолютная непосредственность, легкое раздражение в голосе оттого, что ее не понимают. Инсценировка сомнительна. Еще один вопрос-прокачка, и рискнем…»

– И что вы хотите от Сергея Ивановича?

– Ильича, Сергея Ильича… Извините, так это вы или не вы?

– Я его личный секретарь. Он полностью мне доверяет. Все передам дословно. Говорите! Только внятно, подробно. Кто он такой, откуда знаете?

– Ладно. Меня Вера зовут. Я в парикмахерской работаю. Он часто у меня стригся, мы разговаривали. Однажды в кино пригласил. А когда провожал домой, подарил мне кольцо с бриллиантом, очень дорогое, и предложил замуж за него выйти. Все так странно, неожиданно, понимаете? Он на богатого совсем не похож был. Я сказала, что подумаю. Потом мы пару раз встречались. Приходили ко мне на квартиру, я с подругой Светкой снимаю, но она тогда в отъезде была. Он некрасивый, но я тоже, если честно, не Джулия Робертс. Он хороший был, добрый и скромный. И очень умный, очень много знал интересного. И при этом… как сказать?.. что-то в нем детское было, наивное, трогательная какая-то робость. В общем, понравился мне. А потом…

Вера сделала паузу, словно подбирала слова.

– …потом он позвонил на мобильный, я в тот день как раз в отгуле была, дома сидела, занималась, я поступать собираюсь в институт…

– Ну, ну, смелее, дальше…

– Сказал, что хочет ко мне срочно приехать, поговорить. Приехал, привез большую сумку, а в ней статуэтка тяжелая, он сказал – из бронзы, греческий бог солнца Гелиос. Сказал, что большая ценность, принадлежит одному хорошему знакомому. Сказал, что не украл ее, а спасает от бандитов, которые того хорошего человека то ли убили, то ли похитили. И его друг, который про статуэтку знает, тоже под угрозой. Попросил где-нибудь спрятать надежно, никому ни слова не говорить. А сам он не может, потому что обещал Сергею Ильичу быть дома. Ну, вот… А дальше он сказал такое, от чего мне до сих пор страшно. Сказал: «Если Костик останется жив, он разгадает тайну статуэтки, а если Костика убьют, позвони по этому телефону Сергею Ильичу, отдай статуэтку и конверт». И почему-то просил звонить не раньше 23 июня будущего года. И больше ничего не объяснял, сколько я его ни допытывала. Ни слова. Все про свадьбу, про то, как мы заживем богато, детей будем воспитывать. Он очень необычный был… и очень хороший человек.

Нагибин понял, что она сейчас разрыдается.